Безумство (ЛП) - Харт Калли. Страница 74

— Трус. — Я бросаю ему это слово, как камешек, но Джейк вздрагивает, как будто я швырнул ему в лицо булыжник.

Он отшатывается, глубоко хмурясь, когда его друзья подходят и встают рядом с ним. Они напоминают мне гиен, глупо смеющихся, крадущихся в тени, чтобы встать позади своего вожака стаи.

— Я не трус, — огрызается Джейк. — Я имел дело с дерьмом, которое ты даже представить себе не можешь.

— Точно. Конечно. Папа конфисковал твой Феррари? Ты сам покупал продукты и приготовил себе обед? Очень тяжелая жизнь, Джейк.

Его гримаса становится глубже. Луна отбрасывает на его лицо искаженные тени, и он похож на неоготическую горгулью с запавшими глазами и впалыми щеками.

— Иметь отца наркоторговца и контрабандиста — это не так весело, как может показаться, — говорит он. — Бандиты и преступники в доме каждую ночь на неделе. Я видел, как бьют людей. Видел, как люди получают пулю и умирают на полу моей гостиной. В возрасте от семи до тринадцати лет, я слышал, как моя мать плакала перед сном каждую ночь. Ничто в моем доме не было легким, ты тупой кусок дерьма.

— Ой. Соболезную. — Я презрительно хохочу себе в нос. — Для меня это звучит как гребаный летний лагерь, но, черт возьми, что я знаю? Мне пришлось смотреть, как моя мать вышибла себе мозги, когда мне было шесть лет, так что я никогда не узнаю, как тяжело тебе было слышать, как твоя избалованная, богатая, глотающая «Перкоцет» мамочка шмыгала носом в подушку, когда ложилась спать. Должно быть, это было тяжело. Господи, ты реально думаешь, что ты единственный человек в мире, который когда-либо сталкивался с трудностями, да? Ну что ж, твоя разновидность трудностей выглядит для меня ужасно похожей на привилегию. Меня буквально пытали, и я никогда не использовал свое дерьмо в качестве оправдания, чтобы причинить боль и осквернить людей более слабых и уязвимых, чем я. Только садомазохист способен на такое.

Джейк хихикает и игриво подмигивает мне. Я хочу врезать ему кулаком в гребаное лицо так сильно, что его череп лопнет, как долбаный воздушный шар.

— Оооо, Алекс. Ты разговаривал с моим психотерапевтом? Вы с ним ужасно похожи друг на друга. Знаешь, ты храбрый, должен отдать тебе должное. Ты вот-вот умрешь, но ты же не позволишь такому маленькому неудобству помешать тебе высказать все то глупое дерьмо, что у тебя на уме, а?

Волосы у меня на затылке встают дыбом; кто-то стоит позади меня. Я чувствую их присутствие, даже если они тихие и я не слышу хруст снега под их ногами. Ужасно скрывая свои карты, Джейк бросает взгляд вправо и на мгновение натыкается на что-то за моим плечом, подтверждая, что мои шансы только что упали еще больше. Четверо против одного было довольно плохо; предполагаю, что теперь это больше похоже на шесть против одного, судя по самодовольной, дерьмовой улыбке на лице Джейка.

У меня рефлексы развиты лучше, чем у большинства людей. Мне было восемь лет, и я все еще жил в детском доме для мальчиков, когда научился оттачивать свои чувства, чтобы мог сказать, когда кто-то входит или выходит из комнаты. Мне требуется мгновение, но я точно определяю местоположение ближайшего ко мне парня, примерно в четырех футах позади меня. Другой парень, тот, что держится сзади, кажется менее уверенным в себе и расположился у стены спортзала, примерно в десяти футах позади.

Я опытный боец, более чем способный сразить двух или даже трех парней, которые намного больше меня, но шесть? Это будет очень трудно. И все же нет смысла доставлять Джейку удовольствие, облегчая ему задачу.

— Мне так чертовски жаль тебя, чувак, — говорю я ему.

— Что прости?

— Ты слышал меня. Мне жаль тебя. Мне жаль тебя, потому что, как и Кейси, ты проиграл. — Я говорю это как бы между прочим.

Джейк обнажает зубы, когда медленно идет ко мне. Он никогда бы не осмелился приблизиться ко мне, если бы его парни не следили за каждым его движением.

— НЕТ! — Он выкрикивает это слово, как военный генерал, отдающий приказ. — Это ты проиграл, Моретти. Я не проиграл. Я — гребаный победитель. Я всегда буду выходить победителем. Разве ты не видишь? Это наш жребий в жизни. Я был рожден, чтобы стать великим. Ты был рожден, чтобы разгребать дерьмо и терпеть неудачи на каждом шагу. Ты не должен меня жалеть!

Может быть, Джейк и сошел с обрыва и потерял самообладание, крича на весь мир, но только не я. Я спокоен настолько, насколько это вообще возможно.

— Ты ненавидишь ее и одновременно любишь.

— Что?

— Ты влюблен в Сильвер. И ты настолько испорчен и сломлен, что это единственный способ выпустить все эти эмоции из себя. Ты любишь ее, поэтому набрасываешься на нее и пытаешься сломить, потому что именно так твой отец поступал с твоей матерью. И это единственная любовь, которую ты когда-либо знал за всю свою гребаную жизнь, та, которая действительно чертовски ранит.

— Перестань пытаться провести психоанализ, придурок. Ты слишком далеко от истины. Я ненавижу эту девку. Она — самое худшее, что когда-либо случалось со мной. Она лживая гребаная мразь, которая не может держать свои ноги вместе. Конец этой долбаной истории.

Ухмыляясь, я начинаю прикидывать, как все это будет происходить в моей голове. Джейк собирается нанести первый удар, потому что сначала он захочет продемонстрировать свою превосходящую силу. Но Кайл, Лоуренс и Нас не будут сильно отставать от него. Он наверняка велел им поддержать его, как только это дерьмо попадет в вентилятор. Они не дадут мне времени ударить парня в ответ, прежде чем набросятся, вцепятся в меня, пытаясь разорвать на части.

Я могу вырубить Кайла без особых хлопот. Другие парни большие и сильные, и, конечно, представляют значительную угрозу, но они не умные. Как только нейтрализую Кайла, они подожмут хвосты и побегут. У Лоуренса, вероятно, хватит мужества стоять на своем, но этот ублюдок на стероидах. Он слишком большой, чтобы не употреблять их, поэтому медлителен и неуклюж, и я уложу его на землю через несколько секунд. Как только он окажется на спине в снегу, вырубить его будет довольно просто. Мне просто нужно убедиться, что он не попытается сомкнуть свои ноги вокруг моего торса…

— Черт возьми, Алекс. Шестеренки задвигались, да? — Джейк быстро вращает указательным пальцем по кругу, имитируя вращающееся колесо. — Я восхищаюсь твоим оптимизмом. Ты надеешься, что выберешься из этой ситуации. Мне очень неприятно говорить тебе об этом, но это не так. Позволь все прояснить. Я собираюсь сломать тебе несколько костей. Я заставлю этих парней держать тебя, пока стреляю тебе в живот, как ты стрелял мне в живот, помнишь? А потом мы с тобой немного потусуемся. Я с огромным удовольствием проведу несколько часов с тобой где-нибудь в тихом и спокойном месте, просто чтобы по-настоящему насладиться тем, как ты корчишься от невыносимой боли. А когда мне это надоест, ребята за твоей спиной? Эти прекрасные джентльмены вытащат твою тушу в лес и привяжут к дереву. Скоро волки учуют запах твоей крови и придут на пир. Я ненавижу пропускать эту часть, действительно чертовски хочу посмотреть, но будет лучше, если я буду здесь, когда закончится выпускной бал. Ведь у меня должно быть алиби, верно? Не то чтобы кто-то когда-нибудь найдет твои останки. Все будут думать, что ты просто доказал их правоту, бросив свою девушку здесь и сбежав из города. Никто не будет искать тебя слишком усердно, Алекс. В конце концов, ты же сын своего отца. Бегство — это то, что Моретти делают лучше всего.

Парни позади меня придвигаются ближе. Я практически чувствую, как они дышат мне в затылок. Я оглядываюсь через плечо, любопытствуя, кого еще Джейку удалось уговорить участвовать в этом грязном деле, и должен сказать, что я шокирован тем, кто стоит у меня за спиной.

Я бы поставил деньги на то, что это кто-то из парней из футбольной команды. Может быть, кто-то из менее атлетичных членов фан-клуба Джейкоба Уивинга. Я совершенно точно не ожидал, что ко мне подкрадутся Монти и Пол.

— Да ты издеваешься надо мной, — простонал я. — Пол?