Четвёртый Рим (СИ) - Клеймёнов Василий. Страница 22

— Увольте! — отмахнулся Драгович — Не надо делать из меня садиста-фанатика, коим я не являюсь. Открою вам тайну, но я единственный из атаманов, кто всячески препятствовал проекту реабилитации и героизации Семёнова. Чьи методы и привели к нашей изоляции.

— Достаточно. — тон голоса князя изменился. Он всё ещё являлся спокойным, но теперь в нём были металлические нотки — Вижу, что мирная дискуссия не получилась, поэтому мой приказ такой: отныне, у полиции и казаков станицы Драговича конфликта нет. Я запрещаю погружать мой город в хаос из-за одного мальчишки из улья. Оно того не стоит.

Алексей внимательно следил за реакцией Драговича. Атаман нахмурился плотно сжал губы. Он кидал взгляды то на князя, то на полковника, очевидно внутри него шла борьба нескольких возможных ответов.

— Да будет так. — наконец-то ответил атаман — Вы правите городом, господин Анненков-Барисеев и тут ваши законы священны. Но придёт время и укрывателям убийцы придётся ответить, включая полковника Никитина.

— Вот и славно. — сказал князь, снова перейдя на добродушный тон. Он выглядел и вёл себя, как маленький ребёнок, умиляющийся новому подарку. Его манера поведения расслабляла. Даже вечно подозрительный Алексей Никитин, невольно ощущал спокойствие — настолько эффективно Анненков-Барисеев разряжал атмосферу своей нарочито детской непосредственностью — Видите, как можно быстро решить проблемы одним лишь словом, не хватаясь за оружие.

— Если это всё, то я прошу разрешения откланяться. — вежливо воскликнул Драгович обращаясь к князю — Нужно ведь отозвать моих ребят с передовой.

«Что мешает сделать это прямо здесь, ментально? Как тогда, когда от полученного сигнала ваш посол Кравченко, согнулся от боли?» — хотел было задать вопрос Никитин, но передумал. Это лишнее. В конце концов, обиженный атаман лишь искал повода, дабы побыстрее покинуть элитный заповедник.

— Вы меня обижаете, — ответил князь наигранно надув щёки — Впрочем, идите. Я понимаю — долг зовёт!

Князь Анненков-Барисеев с улыбкой отсалютовал ему, всё также наигранно, после чего атаман Драгович встал из-за стола и поклонившись, покинул их.

Никитин специально ждал пару минут, ибо не хотел ещё раз пересекаться с вольником. Но когда, он сам собирался было уходить, то князь снова обратился к нему:

— А вас, Никитин, по прошу остаться.

Голос Анненкова-Барисеева опять изменился. Он всё ещё оставался высоким и потому детским, но от бывалого ребячества не осталось ни следа.

— Я бы хотел поговорить с вами об ещё одной проблеме.

Князь позвонил колокольчиком и к ним тут же заявились слуги.

— Принесите нам ещё чаю. Имбирного, и ещё один тортик.

— Какой именно, ваше благородие? — заискивающе спросил слуга в строгом чёрном костюме. В его словах и манере поведения не было страха возможного наказания за неподчинение, только раболепие. Слуга напоминал дрессированную собачку, которая в ожидании приказа, смотрела хозяину в рот свесив язык.

— А какие есть?

— Есть ещё один шоколадный, клубничный, карамельный, банановый…

— Банановый? — спросил Никитин. Он за всю жизнь не вкусил ничего из перечисленного, но на счёт последнего, даже ничего не слышал — Что значит «банановый»?

— Решено. Неси банановый пирог. — приказал князь — Моему гостю будет интересно попробовать десерт со столь экзотическим вкусом.

Когда слуга на время удалился, то князь снова обратился к Алексею:

— Не буду больше ходить вокруг да около. Вы должны понимать, что если я опустился до приватной беседы с чаем и угощением для челяди, то это значит, что у меня нет выбора.

Алексей сдержал ироничный смешок. Челядь, значит. Элита даже не скрывает своего отношения.

— Наверху, что-то происходит, полковник. — Анненков-Барисеев откинулся на спинку стула и нервно постучал пальцами по подлокотнику — Настолько серьёзное, что мне — второсортному наместнику за не самым стратегически важным городом, пришла директива сверху: навести порядок. Пришла она ещё за месяц до вашего конфликта с Драговичем, так что не подумайте, что это из-за вас.

— Тогда что же подразумевалось под «наведением порядка»? — спросил Алексей — В улье всё стабильно, говорю, как человек следящий за порядком. В вашем кругу, ваше благородие, сомневаюсь, что есть проблемы с лояльностью Великому Благодетелю. Единственное, никто точно не знает, что творится в трущобах. Но все эти годы, властям было плевать на копошения тех, кто даже ниже «холопа».

— Времена меняются, господин полковник. Правила игры меняются.

Князь прервался, когда вернулся слуга с подносом. Поставив его на стол, он открыл крышу, демонстрируя банановый пирог. Аромат был не знаком Алексею, но тем не менее, приятным. Слуга стал было разрезать лакомство, но барин забрал у него нож.

— Здесь я сам, вы пока свободны, Гриша.

Слуга откланялся и удалился.

— Ну так на чём я остановился? — спросил князь, разрезая торт на крупные треугольники.

— Вы говорили о правилах игры, которые изменились. — напомнил Алексей — Простите моё невежество, но о какой «игре» вы говорите? Всё ведь поделено давно. Сверху Хозяин, чуть ниже Старая Знать, состоящая из нескольких наиболее влиятельных родов. Их власть держится на многочисленных родах помельче, что правят городами. В вашем случае — вы протеже Долгорукой. Ещё ниже находятся «новобояре» и просто везунчики, которые успели получить дворянский титул прежде чем началась повальная консервация всего и вся. Где-то между всеми вышеперечисленными маячат неприкаянные интеллигенты и прочие разночинцы. А ниже уже идут те, кого такие, как вы называете быдлом. Последние думают только о выживании и толкания пиписьками сильных мира сего их не волнуют.

— Я восхищён, что вы, сами будучи гражданином «В» ранга, обладаете уникальными аналитическими способностями. — похвалил его князь — Значит, я действительно не ошибся, выбрав вас, а не Драговича. Возможно, если вы выполните мою просьбу, то вы станете основателем нового знатного рода.

Никитин не мог понять, говорит ли Анненков-Барисеев серьёзно или пытается его надуть. Даже если он говорил правду, то полковник не видел в такой перспективе ничего хорошего. Одна мысль о том, что вот так вот вместо князя может сидеть он сам, одетый в такой же неестественный маскарад и щеголять своим статусом, вызывала лишь дрожь. Однако, сейчас лучше не демонстрировать своё пренебрежения человеку, по одному приказу которого, его самого могут закопать заживо.

— О какой просьбе идёт речь? — спросил Алексей, демонстрируя заинтересованность.

— Навести порядок. — с улыбкой ответил князь — Вы правы, властям плевать на то что происходит внизу… если это напрямую не касается нас. А в этот раз, похоже, коснулось. В той директиве упоминалось об усиливающемся потоке контрабанды. Подозреваю, что подобное происходит во всех городах Ирия. Некто из «новобояр», пользуясь старыми связями наживается, провозя через трущобы запрещённые товары, добытые за Внешними стенами.

Анненков-Барисеев потёр свой перстень на безымянном пальце правой руки и зелёный рубин исторг свет, преобразовавшийся в голографическую проекцию запутанных графиков и статистических данных.

— Хозяина действительно не волнует, что происходит в трущобах. — продолжил князь — Но это не значит, что за ними никто не следит. Сейчас я вам покажу данные, предоставленные мне СБИ. Здесь показан график роста покупательской способности жителей трущоб. За последние месяцы, он значительно вырос. Если короче, то у черни появились лишние деньги.

— Мафия устраивает в трущобах склады для своего барахла, а местным приплачивает за молчание.

Князь оценивающе посмотрел на Алексея.

— А вы, господин полковник, проницательны.

— Просто я знаком с такой схемой. — ответил Никитин — Пару лет назад, мои люди накрыли наркопритон. В кустарной лаборатории клепали дурь и толкали в ульях. Мизерную часть выручки, дилеры платили жителям трущоб, за молчание. Собственно, поэтому они так долго избегали внимания.