Принцесса (СИ) - Степанова Мария Игоревна. Страница 10
— Ну что ж, спасибо, добрый юноша, — уже мягче произнесла Юлька, — но я наверное уже пойду, вроде дождь стал потише.
— Я провожу, — сказал он тем же уверенным голосом, не позволяющим отвергнуть предложение.
— Дина, дай зонт, — произнес молодой человек в группу девушек, стоявших кучкой и во все глаза глядевших на Юльку. Одна из них молча протянула ему сложенный зонт. Молодой человек нажал на кнопку, и механизм-автомат распахнул цветастый купол.
— Идемте, — махнул он головой, и Юлька, нырнув под укрытие, выскочила из-под навеса.
— Андрюша, ты скоро вернешься? — раздался девчоночий голос вслед.
— Скоро…
Зонт был одноместный, и идти под ним было ужасно неудобно. Они то и дело стукались локтями, зонт колыхался, и получалось, что оба промокали с двух сторон.
— Да возьмите меня уже под руку! — скомандовал провожающий, и сам подтянул Юльку к себе. Стало немного удобней, но теперь появилась неловкость в общении.
— Как вас зовут? — вдруг спросил молодой человек.
— Юлия, — ответила она.
— А меня…
— … Андрюша, — закончила за него Юлька и засмеялась.
— Ну да, — вдруг смутился он, но тут же улыбнулся, — Андрей.
— Приятно познакомиться.
— И мне.
— Оставили вы, Андрей, своих дам скучать, — поддразнила она нового знакомого, — еще и зонт отобрали.
— Это сестры зонт, — пояснил Андрей, — двоюродной, уточнил он. — Вот, вышел молодость вспомнить. Давно я тут не был, лет десять точно!
Юлька покивала с пониманием.
Дождь затих, тучи разошлись, открыв небо с глазками звезд. Андрей закрыл зонт, но Юлькиной руки не отпустил. Так и дошли они, "под ручку".
— Ну, вот и пришли. Спасибо вам, Андрей, за тепло, за внимание, — Юлька проговорила слова благодарности, готовая попрощаться и уйти. Однако, Андрей не отпускал ее. Внезапно оробев, чего с ней давно не случалось, Юлька подняла глаза и натолкнулась на взгляд смотревшего на нее молодого человека.
— Андрей, я пойду… — проговорила она почти шепотом.
— Да, конечно, — он отпустил ее руку.
— Ну, прощайте…
— До свидания…
Юлька дошла до ворот и вдруг поняла, что она все еще в куртке неожиданного спасителя.
— Андрей! Стойте!
Он обернулся и смотрел, как она бежит к нему.
— Вы куртку забыли…
Юлька сняла куртку и протянула ему. Андрей взял ее кисть в кольцо пальцев, подтянул к себе и, наклонившись, коснулся губами ее губ. Юльке показалось, что ее ударило током. Во всяком случае, в области лица именно так и было. Она закрыла глаза и отдалась поцелую вся. Она и забыла, как это прекрасно. И даже вся абсурдность и возмутительность ситуации не заставила ее отказаться от этих ощущений. Когда Андрей отпустил ее, она чуть не прижалась к нему обратно. Но, сдержавшись, отстранилась на шаг.
— Сколько тебе лет? — вдруг спросила она, перейдя на "ты" незаметно для себя.
— Двадцать шесть, — улыбаясь ответил Андрей.
— А мне тридцать три! — почти с вызовом бросила она ему.
— У-у-у! Целая вечность! — уважительно-насмешливо протянул он.
— Вот именно! — вспылила Юлька, оттолкнула его, и опрометью бросилась домой.
Забежав по ступеням в холодный коридор, она прижалась к стене спиной и схватилась за сердце. Оно колотилось как бешеное, отдаваясь в пересохшем горле. "Безумие какое-то!" — покачала головой Юлька, постояла еще чуть-чуть, и вошла в дом.
— Ой, мам, ты же вся мокрая! — Лерка бросилась навстречу, помогала стаскивать пальто.
Юлька, увидев себя в зеркале, только покачала головой — мокрая, взъерошенная — она представляла жалкое зрелище.
8
— Мам, чем от тебя пахнет? — Лерка подозрительно принюхалась, прижав мокрый ворот пальто к носу.
— Чем? — Юлька насторожилась.
— Мужским чем-то… Одеколоном и табаком… Курила что ли? — хихикнула дочь.
— Ага, — Юлька пыталась выглядеть спокойной, — и мужской одеколон пила! Дай сюда!
Она забрала у Леры пальто, встряхнула его и тут же почувствовала тот самый запах. Да уж… Повесив пальто на плечики, Юлька развернулась к дочери.
— Есть что поесть? Голодная — ужас!
— Есть! Бабушка приходила, принесла борщ и котлеты с пюрешкой. И шанежки с творогом.
— Ну и почему это все стоит на столе нераскрытое? Ты целый день голодная сидела?! — Юлька строго посмотрела на дочь.
— Да не-е! Приходили Севка с Димкой, принесли чипсы и "косичку".
— Ну нашли тоже еду твои Севка с Димкой! И ты молодец! Вот испортишь желудок, и вместо института ляжешь в больницу!
— Мам, — Лерка дернула плечом, — все едят и ничего!
— Ну-ну… — Юлька вздохнула, взяла кастрюльку с борщом, поставила разогреваться. — Ладно, — сменила она тему разговора и заговорила тише, — как ты себя чувствуешь?
— Да вроде нормально, только чешется все.
— Что чешется?! — Юлька вдруг испугалась и повернулась к дочери, — ну-ка покажи!
Девочка подняла футболку и Юлька ахнула — все тело было покрыто мелкими красными прыщичками.
— Может аллергия?! — с сомнением произнесла Лерка, — помнишь, как на апельсины было?
— Господи! Час от часу не легче! — Юлька схватилась за телефон. — Нина! Привет! Не спишь? Извини, что разбудила! Слушай, у Лерки тут сыпь какая-то… И температура с утра была… Да…
— Лера, сейчас есть температура? — обернулась она к дочери. Девочка кивнула.
— Да, и сейчас есть небольшая… Чешется говорит… На животе… И на спине…
— Лера, еще где?! — Лерка молча указала на ноги и помежность.
— Везде, Нина, везде! Да, и ТАМ тоже! Ладно, жду. — она отключилась и бросила телефон на подушку.
— Мам, да успокойся ты! — Лерка присела рядом, прижалась головой к руке, — все нормально, почешется и перестанет.
— Ох ты моя девочка, — Юлька чмокнула Лерку в волосы, потом присмотрелась, раздвинула пряди и покачала головой, — и на голове тоже, чтоб ты знала…
Нина прибежала не прошло и десяти минут. С собой она принесла чемоданчик, с которым ходила по домам к заболевшим. Заставив Лерку раздеться до белья, она осмотрела племянницу, заглянула в горло, измерила температуру своим термометром.
— Это ветрянка, — вынесла она вердикт, и мать и дочь обе уставились на Нину непонимающим взглядом.
— Чего?!
— Ветрянка?!
Нина кивнула.
— Но она же болела ветрянкой! — Юлька в сомнении уставилась на дочь, — помнишь, ей три года было, когда она в садик пошла!
— Не помню! — Нина улыбнулась, — мне тогда было шестнадцать, и не было никакого дела до вашей ветрянки.
— Ну как же! Тогда еще твой отец заразился! Не помнишь? Тоже красными пятнами покрылся весь!
— Не помню! — Нина махнула рукой, — может это вообще краснуха была! Или розеола. В общем, ничего страшного я не вижу, но если ты волнуешься, идите на участок, я Лидии Марковне завтра с утра позвоню.
— Да-да… — Юлька растерянно мяла полотенце, — и что нам теперь делать?
— Ну как — что: в школу не ходить, много пить, лежать, отдыхать, а не пялиться в приставку, — на этих словах она обернулась к племяннице, — и главное, замазывать пупыри зеленкой.
— Зеленкой?! — Лерка округлила глаза, — ни за что! Сдурела что ли, как я потом на люди выйду!
— Ладно, не вопи, — Нина рассмеялась, — можно и не зеленкой, я напишу на бумажке, все равно вы не запомните.
Юлька приглашала Нину остаться, время было позднее, да и ей хотелось пообщаться с девушкой, тем более, было о чем, очень хотелось повыспрашивать Нину о таинственном возлюбленном, но Нина отказалась, сославшись на то, что у свекрови третий день повышенное давление и надо быть ближе к ней. Юлька согласилась. Особой теплоты в отношениях между ней и Татьяной Петровной не было, но за эти годы она поняла, что свекровь — женщина не злая, а вечно угрюмая оттого, что держит все свои переживания в себе. Она по-своему любит Лерку, да и дочь охотно ходит к бабушке, значит ей там хорошо. Но с ней, Юлькой, свекровь вела себя холодно, хотя и вежливо. Не могла простить того случая, после которого Сергей так решительно собрался и уехал в Чечню. Считала ее виноватой. Да, честно сказать, Юлька и сама себя считала виноватой. Она вспоминала свои истерики и понимала, какой была глупой и капризной дурочкой. Вспоминая это, она испытывала неимоверный стыд, и старалась заглушить \это зудящее чувство в голове.