Рождественский поцелуй (ЛП) - Ней Сара. Страница 2

Работа Адама, являющегося первоклассным специалистом, состоит в том, чтобы руководить и организовывать профессиональную и медийную жизнь мега-спортсменов, таких как Джейсона Харта. Это включает в себя руководство командой по связям с общественностью, — когда сын Джейсона был болен, — и вступление в Совет директоров многомиллионного фонда «Харт к сердцу».

Ему удается сделать так, чтобы это кажется лёгким.

Я снова вздыхаю, на этот раз в свою кофейную кружку-эльфа.

Очевидно, я пью горячий шоколад, а не кофе, потому что в нём нет праздничного настроения. Тыкаю пальцем в плавающую зефирку, и с прихлебыванием запихиваю ее в рот, стараясь выглядеть занятой, в то время как тайком наблюдаю, как Адам приглашает Джейсона Харта присесть в одно из его больших кожаных кресел у стола.

Я рассеянно задаюсь вопросом, заметил бы когда-нибудь такой блестящий, привлекательный холостяк, как Адам, кого-нибудь вроде меня. Кого-то, кто не может устоять перед своими леггинсами с принтом Санты, когда на календаре первое декабря. Кого-то, кто носит сумочку в форме елочной игрушки и серебряные висячие серьги в виде рождественской елки.

Кого-то, кто точно не похож на подружку исполнительного менеджера.

Когда смотрю сквозь стеклянные стены кабинета Адама, мои зеленые глаза невольно блуждают по лавандовому галстуку, искусно завязанному вокруг его шеи, и я задаюсь вопросом, относится ли он к тому типу людей, которые когда-либо задумывались о том, чтобы носить галстук с крошечными снежинками на нем. Сейчас мужчина оживлен, большие руки жестикулируют, когда он разговаривает со своим клиентом, рукава закатаны до локтей.

Я нахожу всю эту картину невероятно сексуальной.

Его предплечья невероятны.

Мой взгляд блуждает, пока Адам говорит, путешествуя к полным губам, окруженным темной тенью щетины.

Сексуальный.

Его волосы все еще влажные после раннего утреннего душа, и уверена, что он пахнет также невероятно, как и выглядит. Хотя я никогда не позволяла себе подойти достаточно близко, чтобы понюхать. Еще один тоскливый вздох срывается с моих губ, и когда я подпираю подбородок руками и поднимаю глаза…

О, Скрудж (прим. Эбенизер Скрудж — персонаж повести Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе», а также многочисленных фильмов, поставленных по этому литературному произведению. Один из самых больших скупердяев в истории мировой литературы)!

Проклятье!

Черт!

Джейсон Харт пристально смотрит прямо на меня.

С дерзкой ухмылкой, растянувшейся на его красивом лице.

Мгновенно мои виноватые глаза расширяются от того, что меня поймали, щеки вспыхивают, прежде чем отвожу взгляд на свой монитор.

Как неловко.

Затем у меня появляется еще одна ужасающая мысль: что, если Джейсон Харт подумает, что я пялилась на него? Как непрофессионально — пялиться на клиента. Женатого клиента, ради всего святого! И знаменитого. И так далеко от моей лиги, что даже смешно.

Скрипучий, назойливый голос прерывает мои размышления, и я вздрагиваю в кресле, чуть не роняя кружку.

— Эй, рождественская девушка, что ты наденешь на вечеринку в офисе завтра вечером?

— Господи, Шейла, ты до смерти меня напугала! Я думала, ты вернулась к работе.

— Неа.

Конечно, нет. Вместо того, чтобы заняться той горой бумаг, которую я заметила на ее столе, похоже, женщина провела последние десять минут, прихорашиваясь. Буквально нанося макияж, пока разговаривает со мной, круглая розовая пудреница и малиновый тюбик губной помады в ее руках.

Клянусь, с таким количеством помады, которое она накладывает, удивительно, что у Нила нет постоянно красных пятен на губах. Я задумчиво постукиваю по своей кружке — если подумать, его губы всегда были немного яркими. Окрашенными.

— Что ты наденешь на завтрашнюю вечеринку в офисе? — повторяет Шейла, проходясь пуховкой для пудры по своему чрезмерно накрашенному лицу.

Я ерзаю на своем сиденье.

— Вечеринка сразу после работы, верно?

— Ровно в шесть часов внизу, в вестибюле. Большинство людей подтягиваются только ближе к семи, но если не придешь вовремя, то упустишь бесплатную выпивку. Группа начинает играть в восемь.

— Разве большинство людей не останутся в своей рабочей одежде?

Она бросает на меня неодобрительный взгляд.

— Мэг. Это офисная рождественская вечеринка. А не офисная рождественская вечеринка в уродливых свитерах.

Подождите. Она только что опустила взгляд на мой свитер, когда сказала это?

— Ты не можешь носить свой... — Шейла останавливается и машет рукой по кругу в моем направлении, как будто пытается найти слова, чтобы описать, что на мне надето, но не может их найти. — Праздничный... сумасшедший... костюм из «Уолмарта». Посмотри интернете, если мне не веришь.

Я усмехаюсь. Как будто я бы это сделала.

— Шейла, эти леггинсы такие забавные! И как ты узнала, что они из «Уолмарта»? Четыре доллара. Я просто не могла оставить их там. — Я смеюсь. — Кроме того, они праздничные и веселые. Это лучшее и единственное время года, когда мне может сойти с рук, одеваться в стиле фанк на работе.

Женщина с отвращением морщит нос.

— Я не знала, что ты на самом деле купила там свою одежду. Думала, что она просто так выглядит. Теперь все имеет смысл.

Я стараюсь не позволять ее комментариям беспокоить меня. Она не может испортить мне праздничное настроение.

— Ну, ты здесь дольше, чем я. Как думаешь, что мне надеть завтра? Буду ли я слишком разодета, если надену веселый свитер на вечеринку?

Глаза Шейлы расширяются.

— Слишком разодета? Нет. Дамы здесь все наряжаются: платья, блестки и все прочие.

Мои брови встревоженно взлетают вверх. Я прикусываю губу.

— Серьезно?

— Да, но не волнуйтесь, Дебора из бухгалтерии имеет степень косметолога. Я уверена, что она была бы рада наложить на тебя свои лапы.

— Дебора из бухгалтерии? Имеет степень косметолога и степень бухгалтера? Вау.

— И ногтевого дизайна. Она делает обалденное гелевое покрытие. — Шейле требуется несколько секунд, чтобы изучить свой маникюр. — Хотя ее педикюр — дерьмо, но не смей говорить ей, что я тебе это сказала.

Слегка киваю головой, отчего мои серебряные серьги в виде елки звенят.

— Не скажу.

Шейла беззаботно машет рукой, и я замечаю ее длинные, кроваво-красные ногти. Ох.

— Давай закончим разговор о твоей одежде, сладкая. Ты не можешь носить… рабочую одежду на вечеринке.

— Не могу?

— Ладно. Некоторым людям это позволено. Только не тебе. Этот наряд просто отвратителен.

Я смотрю вниз на свои любимые леггинсы. Конечно, это не лучший материал, который можно купить за деньги — и да, вы можете видеть сквозь них мое нижнее белье, когда я наклоняюсь, — но на них же Санта! Если женщины всего мира могут бегать весь год в этих сумасшедших, странных леггинсах, которые все покупают на Фейсбуке, то, конечно, мне сойдет с рук несколько голов Санта-Клауса на моих.

— На мне самый праздничный наряд во всем этом офисе. Видишь, на моей рубашке блестки, — спорю я.

— Да, я заметила.

— Почему тогда это не подходит для вечеринки?

— Дорогая, для женщин в этом офисе, рождественская вечеринка — это Суперкубок по охоте на мужчин. Они явятся на четырехдюймовых каблуках и в самых изысканных нарядах, на которые только смогут наложить свои наманикюренные когти. Ты же не хочешь показаться деревенщиной, не так ли?

Хорошо. Буду первой, кто признает, что я немного перегибаю палку во время праздников, но в остальное время года я настолько профессиональна, насколько это возможно. Предсказуемая и скучная, если честно. Темно-синие юбки-карандаш до колен и белые рубашки на пуговицах. Каблуки. Гладкие прически и жемчуг.

— Мэг. Дорогая. Ты забываешь, в какой отрасли мы работаем, — говорит Шейла мягко, как будто я не знаю, что наша компания обслуживает одних из самых физически здоровых, красивых мужчин и женщин в мире. — Я понимаю, что это будет твоя первая рождественская вечеринка с нами, но думаешь, что завтра там будут только мужчины из офиса? Клиенты тоже приходят, Мэг. Кли-ен-ты.