Наследница крови (ЛП) - Эндрюс Илона. Страница 5

— Носи с собой лимонный сок. На всякий случай.

Она закуталась в плащ и пошла прочь.

Лимонный сок. Верно.

Я стояла у могилы и смотрела, как встает солнце, заливая небо розовыми и красными брызгами. Ночь в Аризоне все еще была в самом разгаре. Через три часа Молох проснется и, как и я, посмотрит на небо. Его тянуло к солнцу. Этот огненный шар и огонь давал Молоху его силу.

Что, отправил своих жрецов в Атланту? Не волнуйся Пожиратель детей. Я хорошенько о них позабочусь, а когда закончу, ты и сам пожалеешь, что вообще переродился.

Я пронзительно свистнула. Турган вылетел из-за развалин справа и приземлился мне на руку, все двенадцать фунтов чистого веса. Желтые ноги вцепились черными когтями в мягкий браслет на моем предплечье. Золотой орел переместил свой вес, обмахивая крыльями мою голову, и уставился на меня своими янтарными глазами.

Тюльпан обежала кучу щебня. Нам пора было отправляться в наш новый дом и забрать ключи. Мне нужно было раскрыть убийство.

Глава 2

Тамира Миллер прикусила нижнюю губу. Она была лет на десять старше меня, около тридцати пяти лет, с темно-коричневой кожей, густыми черными волосами, заплетенными в косу, и в больших круглых очках. Она смотрела на дом перед нами с тем, что можно было описать только, как трепет. Я не могла винить ее.

Построенный на рубеже 20-го века, этот дом раньше был обширным довоенным особняком. Когда я купила его два года назад, он был трехэтажным, с белыми стенами, широким крыльцом и высокими ионическими колоннами, поддерживающими его остроконечную крышу. Его двадцать тысяч квадратных футов жилой площади были разделены на восемь квартир, каждая с отдельным входом и балконом.

Восемь месяцев назад я наняла Тамиру, инженера-строителя, чтобы перепланировать его. Она пришла с командой каменщиков и плотников, укрепила конструкцию, изменила план этажа в соответствии с моими инструкциями, вырезав прямоугольную жилую площадь около шести тысяч квадратных футов внутри дома, а затем тщательно разрушила внешние стены, чтобы обложить здание дополнительными кусками бетона и дерева от упавших высоток поблизости.

Снаружи дом выглядел как развалины, груда щебня, увенчанная крышей, некоторые колонны валялись разбросанными, некоторые все еще стояли, погребенные в обломках. Укрепленная конюшня с бронированной дверью была надежно спрятана в задней части. Узкая дорожка вела ко входу, охраняемому толстой стальной дверью с деревянной облицовкой, вымазанной грязью. Никаких окон, за исключением маленького, расположенного справа от двери и охраняемого металлической решеткой, который давал мне вид на передний двор из моей кухни. Никаких слабых мест. Никаких признаков того, что он вообще пригоден для жилья, за исключением балкона. Незаметный с улицы, если только вы не заберетесь в другое здание, балкон располагался под крышей, будучи защищенным толстыми стальными и серебряными прутьями, которые тянулись до самого цементного фундамента. Я уже видела дом изнутри, и это было все, что я хотела.

Тамира приняла решение.

— Мисс Райдер…

— Да?

— Я понимаю, что вы вложили много денег в этот дом, но вы не можете по-настоящему оценить человеческую жизнь.

— Вы хотите сказать, что в доме небезопасно?

— Дом полностью безопасен. Он выдержит землетрясение. Это крепость, и я горжусь им. Я говорю вам об этом.

Она повернулась налево и посмотрела на запад, где 17-я Северо-восточная улица спускалась с холма, упираясь прямо в Юникорн-лейн, кипящую магией в пятистах ярдах от нее. До Сдвига это был район величественных домов и больших дворов, утопающих в зелени, с видом на офисные башни Мидтауна и с соответствующим ценником. Теперь весь район был заброшен. Юникорн-лейн разрастался с каждой магической волной, медленно расползаясь вширь дюйм за дюймом.

— Вы не поверите, сколько дерьма мы видели, выползающее оттуда за те шесть месяцев, что мы провели здесь, — сказала Тамира.

Поверю. Вот почему я заплатила им вдвое больше.

— Есть и другие дома, — сказала инженер-строитель.

Но не такие как мой. Десять лет назад, когда я была еще Джули, я возвращалась домой после убийства мантикоры. Она, прежде чем умереть, глубоко, почти до кости вцепилась мне в ногу. Я устала, была грязной и истекала кровью, поэтому я срезала путь, слишком приблизившись к Юникорн-лейн, и стая диких упырей преследовала меня до этого дома. Тогда стая из шести упырей представляла собой проблему.

Я забралась на крышу, чтобы переждать, и смотрела, как солнце медленно садится за Юникорн-лейн, пока Дерек не нашел меня. Он прогнал упырей, выследил мою лошадь, а затем прочитал мне лекцию о преимуществах того, чтобы не делать глупых срезаний по дороге домой. Воспоминание об этом живо всплыло у меня в голове. Я, верхом на лошади, и он, идущий рядом со мной сквозь пустынную ночь, ругая меня своим скрипучим голосом.

Это было давно, в другой жизни. Дерек уехал из Атланты через два года после меня. С тех пор его никто не видел.

Оранжевое существо сорвалось с крыши с противоположной стороны улицы. Я вытащила нож, шагнула вперед и резанула. Похожее на летучую мышь тело размером со среднюю собаку рухнуло на землю у моих ног, дергая конечностями. Кровь хлынула из обрубка его шеи на асфальт. Его голова с длинными заостренными челюстями покатилась и остановилась у моего ботинка.

Тамира схватилась за пистолет, висевший у нее на бедре.

— Крикун, — сказала я ей и пнула голову в сторону Юникорн-лейн. — Не о чем беспокоиться. Спасибо за заботу, миссис Миллер. Я ценю это, но я именно там, где мне нужно быть.

Она вздохнула и протянула связку ключей и пачку свернутых газет.

— Это по одному экземпляру, как и было запрошено. Вот все газеты за последнюю неделю.

Я взяла ключи и газеты.

— Благодарю вас. Желаете, я провожу вас?

Она покачала головой.

— Мой муж припаркован в нескольких кварталах отсюда, на 15-й улице.

— Кричите, если вам понадобится помощь.

— Конечно. — Она ушла.

Я подошла к входной двери и вставила ключ в замок. Хорошо смазанные петли плавно скользнули, я открыла дверь и вошла внутрь.

Входная дверь вела прямо в гостиную, с грязным дровяным камином слева. Внутри дома, площадью около восьмисот квадратных футов, не было ничего особенного: старый деревянный пол, чисто выметенный; обшарпанные стены, знававшие лучшие времена; потертый диван напротив камина. Справа ждала крошечная квадратная кухня с заброшенным столом для завтрака и двумя стульями, чистыми, но грубо использованными и изношенными. В углу гудел маленький помятый холодильник. Прямо впереди, в другом конце гостиной, короткий коридор вел в спальню слева и ванную комнату справа.

Все казалось таким знакомым.

Я не осознавала этого до сих пор, но я подсознательно воссоздала свой первый дом, тот, где я жила со своими биологическими родителями. Здесь была не точная копия, но в ней чувствовалась та же атмосфера слишком усердной работы за слишком маленькие деньги и упрямый отказ признать бедность. Не хватало только пустых бутылок «Тито» и «Дикой ирландской розы» в раковине.

Я прошла на кухню и посмотрела на раковину. Пустая.

Мой родной отец был плотником. Он умер, когда строил мост, тогда мне было восемь или девять лет. Кусок осыпающейся эстакады упал на него, мгновенно раздавив. Он был слишком тяжел, чтобы его сдвинуть, и они так и не нашли его тело. Нам пришлось похоронить пустой гроб с его любимыми вещами. Я больше не могла вспомнить, как он выглядел.

Я немногим лучше помнила свою биологическую мать. Она была худой, сухожильной, с большими карими глазами и светлыми волосами. Когда-то я была похожа на нее. Ее звали Джессика Олсен, и в моих воспоминаниях она всегда была усталой.

Когда мой биологический отец был жив, у нас все было хорошо. У меня была одежда, еда, игрушки, даже скейтборд. Его смерть уничтожила нас. Вскоре после похорон в дом пришел мужчина, который пытался убедить мою мать продать инструменты отца. Она сохранила их и вместо этого пошла в ученики к плотнику.