Табу на любовь (СИ) - Кофф Натализа. Страница 23
Как только дверь за официантом закрылась, я взглянула на Романа.
Он методично нарезал свой стейк на мелкие куски, лихо орудуя ножом. А мне казалось, что мои пальцы не способны удержать столовые приборы. Именно поэтому я лениво елозила лезвием ножа по румяной мясной корочке.
— Почему я, Рома? — прошептала я, не понимая, что непроизвольно назвала Львовского не просто по имени, а сократила его. — Почему ты преследуешь именно меня? Из-за Сумрака? Тогда ты мог бы не спасать его, а дать ему умереть прямо там, на дороге. Я не понимаю тебя. Совсем.
Я опустила взгляд на свою нетронутую порцию. Моргнула, когда тарелка вдруг поехала в сторону. А потом выдохнула, когда на ее месте оказалась точно такая же, но с уже порезанным на мелкие куски мясом.
— Ответ тебе не понравится. Ешь! — приказал Львовский и принялся уплетать свою порцию.
Бокал вина я выпила до последней капли. И мясо съела все, включая гарнир и салат. Меня совсем не заботило то, что спутник может счесть меня «не леди», обвинить в обжорстве и убежать с дикими воплями на веки вечные. К сожалению, я понимала, что такого со Львовским не произойдет. Он не отступит, пока не сделает то, что хочет.
А хочет он, как оказалось, меня. Не Дашку — красотку с картинки. А меня. Для нее он занят важными делами. А меня привез в шикарный ресторан. Еще и мясо разрезал для моего удобства.
Я положила руки на стол, не заботясь о правилах этикета, и взглянула на мужчину.
Он лениво помешивал кофе в своем крошечном стаканчике, почти детском. Мне вдруг показалось это смешным. Чашка эспрессо смотрелась в руках Львовского кукольной, игрушечной, будто Роман пил из нее понарошку.
И я рассмеялась. Сначала тихо, пытаясь проглотить смех, а потом все громче.
Львовский смотрел на меня, терпеливо ожидая пояснений. А я лишь прикрывала рот двумя ладонями.
Кажется, вторая порция глинтвейна была лишней. Определенно. Иначе, зачем бы я произнесла вслух те слова, что выплеснулись из меня секундой позже?
— Я устала тебя бояться. Возможно, мне повезет, и ты действительно забудешь обо мне.
Во взгляде Львовского мелькнуло понимание, жадное, яркое, обещающее.
А я поднялась на ноги. Нетвердо, держась руками за стол и едва заметно пошатываясь.
— Я не поеду к тебе. Здесь ведь есть какой-нибудь бордель? Эээ… то есть, мотель! Да, точно! — кивнула я своим же словам.
Львовский умудрился подхватить меня прежде, чем мои ноги заплелись, и я рухнула на пол.
— Но учти, Львовский! — я пьяненько рассмеялась, держась руками за мужской пиджак. — Никаких поцелуев! Трахнемся и до свиданья!
Я не знаю, чем ответил Роман на мои требования. Я плохо помнила мелочи событий следующего часа. В памяти сохранились воспоминания крепких рук, знакомого парфюма и ощущение безопасности, словно кто-то стерег мой сон.
«Наверное, Сумрак!» — решила я, кутаясь в мягкое одеяло и крепче обнимая моего четвероногого верного мальчика.
Меня жутко мутило. Я боялась открыть глаза. И лихорадочно вспоминала, чем закончился ужин со Львовским в ресторане.
И понимала, что ничегошеньки не помню! Совсем! Последнее воспоминание — второй стакан глинтвейна.
Прислушалась к собственному телу. Ничего. Полный ноль. За исключением головной боли, конечно.
Приоткрыла глаза. Незнакомая спальня и кровать гигантских размеров.
Я тихонько сползла с постели. Мой организм взбунтовался. Мысли лихорадочно путались. И я искала выход. В идеале — белоснежного друга, столь необходимого мне в эту самую секунду.
Моим спасением оказалась распахнутая дверь. Я рванула вперед, на ходу перебрасывая спутавшиеся волосы за спину.
Влетела в ванную комнату. Гул в ушах был настолько сильным, что я практически ничего не слышала. А видела лишь белоснежную сантехнику — цель, к которой жизненно важно добраться именно сейчас.
Когда все следы моих буйных похождений бесследно исчезли в канализации, я поняла, что сил у меня почти нет. Пришлось привалиться к стене и тихонько подползти к огромной ванне. Включила воду, умылась, пригладила растрепавшиеся волосы.
И только сейчас я поняла, что свидетелем моего фиаско стал не кто иной, а сам Роман Дмитриевич Львовский.
Мужчина стоял перед раковиной и невозмутимо брился почти бесшумным триммером.
Мое лицо из пепельно-бледного превращалось в пунцово-красное. Но я не знала, где взять силы, чтобы подняться на ноги и гордо выплыть из просторной ванной.
Так и сидела в самом дальнем уголке, на коврике рядом с ванной, точно бездомная, бродячая псина.
Львовский завершил процедуры по удалению волос с лица. Придирчиво осмотрел свое отражение в зеркале.
Интересно, а если я и дальше буду сидеть вот так же неподвижно, он решит, что меня здесь нет? Да, кажется, так и будет.
— Полегчало? — мужчина обернулся, глядя на меня сверху вниз.
Видит бог, я не собиралась смотреть на его тело! Честное слово! Львовский — самый последний мужчина на планете, которым я хотела бы любоваться ранним утром. Но взгляд сам опустился ниже пояса. По пути скользнув по мускулистому прессу и широкой грудной клетке.
Черт! Почему мне так не повезло?!
Роман изогнул бровь, словно говорил взглядом: «Налюбовалась? Шикарен! Сам знаю!».
Молодой мужчина двигался в мою сторону. А я боялась пошевелиться. Вернее, попросту не могла этого сделать.
Тем временем, Львовский легко дернул за край полотенца, которым были обмотаны его бедра, и предстал во всей красе пред моим взором.
Это было чудовищно! Дико, волнующе и притягательно.
Тела противоположного пола всегда меня смущали настолько сильно, что хотелось прикрыть глаза, отвернуться или умчаться подальше от обнаженных мужчин.
Но здесь… Дикое любопытство не позволило мне отвести взгляда. Я смотрела, широко распахнутыми глазами на Романа. А он, словно красовался передо мной, упер руки в бедра.
— Ой! — выдохнула я, когда поняла, что мужская плоть будто оживает, вздрагивает и приподнимается.
— Я бы сказал иначе, но тоже сойдет, — хмыкнул Львовский и потребовал: —Раздевайся!
Я с трудом оторвала взгляд от дико возбуждающей картинки нагого тела. И взглянула на свою одежду.
Как?! Как я могла не почувствовать, что меня переодели в мужскую футболку?!
Это ведь полная и безоговорочная катастрофа! Не иначе!
— Я не распробовал в первый раз, Ратти! — хрипло произнес Роман, подходя еще ближе ко мне.
— Что не распробовал? — пропищала я, натягивая футболку до самых колен.
— Тебя, — низко пророкотал мужчина, а я поняла, что убегать поздно.
Львовский, голый и возбужденный, никуда меня не отпустит.
Но я умудрилась по стеночке вернуться в спальню. И пока мужчина шел следом, загоняя меня в очередную ловушку, я, спотыкаясь, подбежала к кровати, дернула одеяло в сторону.
Простыня была идеально чистой, без пятен.
Нет, ошибки быть не может.
— Ты врешь, Львовский! Я бы запомнила! — прошептала я.
— Ты была пьяна, Раттана, — снисходительно проговорил Роман.
Я замерла перед постелью. Затрясла головой. А потом обернулась к моему мучителю.
— Нет, Роман Дмитриевич! Ты врешь! — твердо заявила я. — Я бы поняла. Остались бы следы. Однозначно.
Львовский смотрел на меня странно. Так, словно хотел убить, раздавить, придушить голыми руками.
— В каком смысле? — требовательно рявкнул он.
— В том, что я девственница, — дерзко произнесла я в ответ. Пусть он смеется надо мной. Плевать! Я не собиралась стыдиться этого факта.