Табу на любовь (СИ) - Кофф Натализа. Страница 27
Тут же вспомнила, как он обещал трахнуть меня на столе в первый наш визит в этот ресторан. Это воспоминание спровоцировало меня на легкое сопротивление.
— Тихо! — шикнул он, требовательно накрывая мою грудь ладонями.
Я охнула, когда ловкие пальцы пробрались к соскам и легко сжали их.
Свитер соскользнул, обнажив мой живот. А жадный рот тут же прижался к чувствительной коже.
Разряды тока пронзали мое тело, заставляли извиваться от каждого жадного поцелуя Романа. И, увлеченная его действиями и жаркими касаниями рта и пальцев, я не заметила, как одной рукой Львовский расстегнул мои джинсы.
Я оказалась перед ним абсолютно доступная. Было больно от этого. Но умопомрачительно хорошо. Жадные губы пробирались ниже, стремясь к центру моего дикого желания.
И я вцепилась руками в короткие волоски на затылке, не понимая, то ли в попытке оттолкнуть, то ли прижать еще теснее.
— Ох, ты ж мать твою! — прошипел Рома, сдвинув мои трусики.
Я гнала от себя мысли о том, что на полу лежит мой верный Суми, а в любое мгновение в кабинку может войти официант.
Гнала мысли о том, что Львовский — последний подонок и сволочь.
Гнала мысли о том, что мне безумно приятно все, что он творит с моим телом.
Я застонала, когда ощутила обжигающее дыхание на том месте, где еще мгновение назад были мои трусики.
Рома тут же прикрыл мой рот рукой, приглушая любые звуки.
Одной рукой Рома фиксировал меня, а второй – бесстыже развел ноги, открывая доступ своим губам.
Жесткие касание языка заставили мое тело завибрировать, а пружину внизу живота — сжаться от бешеного напряжения.
Мне было стыдно от мыслей, порочных и откровенных. Было больно от того, что вопреки воспоминаниям о первом опыте я жутко хотела почувствовать твердую плоть Львовского глубоко внутри себя.
Дико хотела его и стыдилась этого.
Мужской язык оглаживал мое тело, вырисовывал витиеватые узоры, принося пронзительное удовольствие.
Мне хотелось кричать во весь голос. Велеть, чтобы Львовский прекратил свою пытку… И никогда не останавливался.
— Ромаааа! — прошептала я тихо, едва слышно.
Но Львовский разобрал мой шепот.
— Еще! — приказал он, всего на долю секунды останавливая свою пытку.
Я молчала. Но мужчина хотел услышать мой шепот еще раз.
Требовательные и ловкие пальцы погрузились в мой жар, растягивая и лаская изнутри.
Мое тело скручивало от дикой жажды. Оно молило о продолжении. Но Рома лишь дразнил меня короткими толчками языка, лишая меня того, чего я пока не испытывала, но точно знала — вот-вот провалюсь в это чувство.
— Скажи! — хрипло требовал он, не прекращая настойчивых ласк и не останавливая искусной пытки. Его пальцы двигались во мне в такт жадного дыхания. А язык… Я боялась даже подумать, где он находился в это самое мгновение. Мне было до жути стыдно даже за такие мысли.
— Ромааа! — сдала я свои бастионы и неосознанно подалась бедрами вверх, навстречу моему тирану и мучителю.
— Это я, дааа… — выдохнул он и, наконец, дал мне то, чего так жаждало мое тело. Требовательные губы накрыли мою плоть в жадной ласке, а я готова была взлететь к небесам.
Судороги пронзали меня насквозь, точно молнией. Я стонала в умелых мужских руках. Мне казалось, что все происходящее со мной, неправильно, запретно, дико и постыдно.
И я боялась распахнуть глаза, чтобы увидеть триумфальный блеск красивых глаз.
Рома жадно дышал, пока ловкие руки возвращали на место мое белье и джинсы. А потом, вопреки моим ожиданиям того, что он рассмеется мне в лицо, Львовский перетянул меня к себе.
Откинулся на спину дивана и запутал свои пальцы в моих волосах.
Я слышала, как неистово бьется его сердце под моим ухом. Как с тихим хрипом вырывается его дыхание из легких. И даже сквозь плотную ткань джинсов я чувствовала возбужденную и напряженную плоть Львовского.
— Не трону, — расслышала я тихий шепот мужчины и прикрыла глаза.
Жадный рот впился в мои губы. И я ответила на поцелуй, так же откровенно, чувствуя, как по венам мчится обжигающая лава пережитого мною наслаждения.
Дыхания не хватало, а комната беспощадно кружилась, и я списала все на пережитое потрясение от действий Романа. Это ведь был мой первый оргазм. И, кажется, я его запомню надолго.
Перед глазами летали звезды. А все тело окутали приятная нега и слабость. Лишь руки Романа удерживали меня в этой реальности.
— Это, млять, совсем не смешно! — рычал я, когда врач «скорой» авторитетно заявил, что с Ратти все в относительном порядке.
Переутомление. Плюс простуда. Девушке нужен покой, постельный режим и никакой госпитализации.
— Мы абсолютно серьезны, — парировал док. — Везите свою красавицу домой. Лекарства я пропишу. Через пару дней все будет в порядке.
— Гарантии? — потребовал я, намеренно не замечая смущенного взгляда Ратти.
Ну не говорить же мне доку, что девчонка «отъехала» после оргазма? Или сказать?
— Послушай, док, это точно простуда? Просто она только что… — серьезно начал я.
— Точно! — вмешалась Ратти. — У меня температура с самого утра!
— Ну, что же вы, молодой человек, не бережете такую красавицу?! — поцокал языком врач, а я с трудом подавил порыв впечатать мужику в «табло». Остановил лишь предостерегающий взгляд Ратти.
— Исправлюсь, — буркнул я, сунул врачу за суету купюру в руку и взглянул на Сумрака.
Ну, с девчонкой все ясно. Что делать с псом?
Тот лишь облизнулся и тявкнул, словно высказывал свое мнение.
— Нет, Роман! — настойчиво повторяла девчонка, чем несказанно бесила меня вот уже полчаса.
А мне было плевать. Я ходил по ее мелкогабаритной квартире и бросал шмотки в дорожную сумку.
— У тебя есть подруга, которая присмотрит за тобой? А с псом погуляет? — хмыкнул я. — На перевязки свозит?
— Да! Валера может! — возмутилась Ратти. А меня резко передернуло, зацепило и потащило.
— Какой, млять, Валера?! — рявкнул я.
Возбуждение все еще гуляло по жилам, дразня и заставляя кайфовать от воспоминаний о нежной, розоватой плоти под языком. Я едва не кончил, когда видел, как оргазм скручивает Ратти в моих руках. Теперь я был уверен, что повторю все. От начала и уж точно до самого конца. И в этот раз она будет стонать мое имя без напоминаний или шантажа с моей стороны. Будет стонать, обхватывая меня своими красивыми, стройными ножками.
— Сосед, — воинственно процедила девчонка.
— Сосед, — тупо повторил я, замирая перед девчонкой.
Рука легла на ее затылок, зафиксировала, заставила приподняться на цыпочки.
Нежная кожа щек Ратти горела огнем, и я понимал, нужно скорее утащить эту упрямицу в койку и напоить микстурами, что прописал врач.
Короткий поцелуй был жадным, властным, предназначенным убедить Ратти слушаться старших.
— Никаких Валер, Раттана! — прошипел я, выпустил девчонку и продолжил собирать ее вещи.
Ратти уже не противилась, лишь подавала то, что ей пригодится в ближайшие три-четыре дня.
А оказавшись в машине, я понял, что старательно пытаюсь согнать дурацкую, тупую улыбку с собственной физиономии. И пока что у меня получалось это сделать.