Табу на любовь (СИ) - Кофф Натализа. Страница 48
Я будто в замедленной съемке перевела взгляд с лица Романа на руки Олега.
Боже, и вот эта хладнокровная жаба мне когда-то нравилась? Из-за нее, вернее, из-за него я даже плакала целых два дня? Бред!
Я невольно сравнила Олега и Львовского. Руки Романа были горячими, обжигающими и крепкими. А Звонов со своими потными ладонями ничего кроме раздражения не вызывал.
Тысячи ледяных иголок вонзились в затылок. Сомнений нет — Роман заметил меня. И, судя по дикому взгляду и просыпающемуся в нем урагану, сейчас чьи-то головы покатятся с плеч.
Да, Олега жаль. Но это будет совсем крошечная месть за обман.
— Знаешь, Олег, мне жаль твою жену, — широко и ласково улыбнулась я Звонову. — Жить с такой мразью — не каждая сможет. Но ты уж прости меня…
— За что? — удивился Звонов.
— За это, — туманно ответила я.
Я все еще помнила, как Звонов рассказывал о своей холостяцкой жизни во время свиданий, как я верила каждому его слову, как собиралась познакомить его с бабушкой и как расстроилась, когда в торговом центре увидела его за ручку с беременной женой, а Звонов просто прошел мимо. Потом, через несколько часов Олег придумывал басни о том, что он — пострадавшая сторона, а жена — почти мучитель и домашний тиран.
И пока я улыбалась Звонову, Львовский уже был на подходе.
Красивый, широкоплечий, злой. Одетый в дорогой пиджак и в идеально отутюженную рубашку. Почему-то галстука не было, а ворот расстегнут. И я предпочла задержать взгляд именно на первой расстегнутой пуговице. Просто боялась поднять глаза выше, к лицу злющего Львовского.
— Что за гондон, Ратти? — обманчиво ласковым голосом поинтересовался Роман, без приглашения присаживаясь на свободный стул.
Я с тихим злорадством заметила, как Звонов попытался отдернуть свою руку. Но я решила мстить всем мужикам планеты, способным изменить своим женам. И Олега мне было ни капли не жаль. Как и Романа.
— Здра…Здравствуйте, Роман Дмитриевич! — заикнулся Звонов, бледнея лицом, а его ладони вспотели еще больше, кажется. Меня так и тянуло вытереть руки о салфетки. — Я работаю в вашей фирме.
— Я ж не с тобой говорю, чмо! — обронил Львовский, не глядя на парня. — Ратти, как думаешь, этому … хрену… одной руки хватит? Потому что у него останется именно одна рука, если он сейчас же не отпустит тебя.
— Роман Дмитриевич, это не «хрен», не «чмо» и не «гондон», — широко заулыбалась я, и постаралась унять бешено бьющийся пульс, который ускорился при осознании, что в глазах Львовского мелькнуло что-то еще более дикое и безумное. — Это Олег Звонов. Мой бывший парень. Мы с ним расстались. А теперь Олежка все хочет вернуть, да? Олежка?
— Нет! — слишком громко и резко ответил Звонов.
Я же испытывала истинное удовольствие от того, что лицо Львовского становится мрачным, а Звонов — бледнеет еще больше.
— Убью! — пророкотал Львовский.
— Нет! Стойте! Я женат! — тараторил Звонов.
— Не везет мне. Кругом одни женатики! — вздохнула я.
Но мои слова потонули в грохоте звуков падающего стула, стона Звонова и громкой нецензурной брани Львовского.
Охрана сработала четко. Олега утащили сразу же после двух ударов Романа по лицу противника. Я планировала улизнуть, пока администрация ресторана разбирается с охранниками Львовского. Но на крыльце знакомый охранник, который уже однажды поймал меня рядом с вузом и впихнул в машину, повторил этот трюк.
Я сидела в просторном салоне шикарного автомобиля. Нервничала. Тряслась. И думала, почему же я просто не ушла тихонько, пока была возможность. Почему подставила Звонова? Почему спровоцировала драку?
А потом сама же и ответила. Женское коварство, да, оно родненькое. Жаль, что другой возможности отомстить у меня не окажется. Да и не тот у меня характер. Совсем не стервозный.
Львовский появился на крыльце. Широким шагом подошел к машине. Роман рывком распахнул дверцу автомобиля, влез в салон и сел рядом.
Я невольно скосила взгляд на мужские руки. На белоснежном бинте проступили пятна крови. Швы разошлись? И он полез в драку? Нет, этот мужчина определенно идиот!
— Хлипкий он какой-то, — пробормотал Львовский, не глядя на меня.
— Что поделать, на мужчин мне не везет, — пожала я плечом.
— Ты ведь с ним… Ратти, пожалуйста, скажи, что ты с ним… Что не могла с ним! — потребовал Рома, чуть наклоняясь вперед и сцепив ладони в замок.
Я видела, как он склонил голову, будто пытался сдержать волну ярости и агрессии. А еще я боялась поверить в то, что ему может быть больно от мысли о моей близости с другим.
— Я свободная женщина, Роман Дмитриевич! — твердо проговорила я. — И могу трахаться с кем угодно. Чем он хуже тебя, а? Женат. Вот-вот отцом станет или уже стал. Все по законам жанра!
— Да что же ты творишь?! — взревел Львовский, стремительно выбрасывая руку вперед и обхватывая меня за плечи.
Одним рывком Рома впечатал меня в свое тело, заставляя сесть на него.
По моему телу заскользили разряды электрического тока. Я бы хотела вырваться из крепких мужских рук, но мои конечности дрожали, а душа — замерла в ожидании.
— Разве не видишь? Не понимаешь? — хрипел он, фиксируя мою голову руками.
Взгляд у Ромы был дикий, жуткий, безумный. Но во мне не было ни капли страха. Будто накрыло плотным покрывалом, которое отсекло весь мир от нас со Львовским. Клянусь, я устала повторять себе, что он — женат, что Дашка — беременна от него, что я — разлучница.
Устала.
— Всю душу вымотала! Не могу я больше! Не знаю, как! — хрипел он, удерживая меня и заставляя смотреть в его глаза.
Я не могла опустить веки. Он словно приворожил меня, окутал гипнотическим туманом и выворачивал все чувства наизнанку.
— Разломала все! Похерила! Меня, млять, корежит от одного твоего имени! — почти кричал этот мужчина, жадно хватая воздух.
Мои ладони упирались в его грудь. Мышцы бугрились под моими пальцами. И мне казалось, будто жар перетекает ко мне через те участки кожи, что соприкасались с телом Ромы.
— Верни мне меня прежнего, Ратти! — выдохнул он, окутывая своим теплом, и тут же резко, надрывно: — Нет! Не возвращай! Пусть так! Да, так лучше!
Его голос стал хриплым. Руки ослабили хватку. Пальцы незабинтованной ладони скользнули к затылку, запутались в волосах.
— Не возвращай, слышишь?! — прошептал он, а я судорожно вздохнула, всхлипнула.
Что он творит, боже?! Зачем он это делает?! Зачем говорит так, будто я что-то значу для него? Зачем держит так крепко, что уже нет сил, чтобы выпутаться из его рук?
Зачем…
— Потому что нужна! — выдохнул он в мои губы.
Поняла, что произнесла этот вопрос вслух. Но всего на долю секунды. А дальше — полная контузия головного мозга.
Мой рот плавился от поцелуя этого мужчины. Пальцы судорожно цеплялись за лацканы пиджака, за широкие плечи, покрытые тонкой тканью рубашки. И уже не отталкивали этого мужчину, а, скорее, наоборот — тянули жадно и неистово.
Я хватала ртом воздух, когда Рома на секунду отстранился от меня. А потом вновь захлебнулась эмоциями, чувствами, ощущениями.
Львовский крепко держал меня, а его жадный рот прижался к моей шее. Руки забрались под куртку. И я уже не понимала, где начинается сладкий сон, а где заканчивается суровая реальность. Все грани размылись, стерлись.