Ветер и мошки (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич. Страница 4

Хотя с водичкой, призванной скрыть тепловой след, скорее, паранойя. Коллективная.

Он показал жестом: «Два на два», обозначив, что Шивер и Гром остаются снаружи, а они с Паком заходят внутрь.

Дверь пришлось ломать. Электронный замок был блокирован намертво и разбит. Универсальный ключ даже не пикнул. Что ж… От пинка с подачей усилия на стопу дверь, хрустнув, выгнулась в квартиру. Камил сдвинул ее, открывая Паку проход. Воздух в проеме на мгновение помутнел.

— Внутри, — шепнул Пак.

— Ванная, влево по коридору, — сказал Камил, протискиваясь.

В коридоре на анимированных обоях гнулись под ветром деревья. Листья, птицы, желтые глаза в темноте чащи. Ванная пряталась за поворотом.

— Осторожно, — приглушенно сказал Пак, — ловушка у пола.

— Принял.

Камил перешагнул веревку, протянутую поперек коридора, конец которой уходил в тонкую щель стенного шкафа. Что, интересно, она включает? Какой-нибудь пылесос? Или звуковую подсистему?

Проем в кухню был затемнен. Камил мазнул тепловизором — чисто. Пак, судя по слегка дрогнувшим обоям, присел на колено.

Камил взялся за круглую ручку.

Шипение воды пробивалось сквозь дверь. Как бы прячущиеся умники гипотермию не заработали. С них станется.

— Граждане, — сказал он, одновременно сдвигая створку, — прошу…

Слова потонули в грохоте наваленных к двери коробок, тюбиков, флаконов и пластиковых игрушек. Сверху из прикрепленного ведра плеснуло чем-то розовым, душисто пахнущим.

— А-а-а!

Душевая занавеска отдернулась, и из ванны на Камила бросились бородатый мужчина лет тридцати-тридцати пяти в мокрых штанах и футболке и двое мальчишек, наверное, его сыновья — лет десяти-двенадцати, мокроволосые, в облепивших тело и ноги майках да трусах. В глазах всех трех плескалась отчаянная храбрость смертников. Мужчина раскинул руки, словно желая заключить Камила в объятья. Что им напредставлялось там, под струями воды, в акриловой чаше, Камил даже боялся представить.

Пок-пок. Пок. Пок.

Парализатор выплюнул четыре иглы — две в мужчину и по одной — мальчишкам. Родителя по инерции вынесло в коридор, и его принял Пак, не дав тому удариться в стену. Детей же Камил поймал на себя, едва не поскользнувшись на попавшемся под ногу флаконе.

Они едва успели сложить мокрых пациентов у стены, как в кухне грохнуло, и в проем сунулось что-то темное, неуклюжее, квадратное.

— М-мать! — сказал Пак и, шлепнувшись на задницу, выпустил в чудовище длинную очередь в полмагазина.

Иглы с легким звоном отрикошетили в стены, не причинив чудовищу никакого вреда. Успокоилось оно, лишь когда Камил выстрелил ему по ногам — так в проеме и застыло, с надетой на голову кастрюлей, обмотанное скотчем, в бронежилете из слитков льда.

Пак, подсветив, вздрогнул.

— Я, так понимаю, мамаша? — сказал он.

Камил снял кастрюлю. Светлые волосы рассыпались по плечам.

— Думаю, да. А тепловизор не засек.

— Ты бы так себя льдом облепил.

— М-да.

В квартиру заглянул Шивер.

— Как вы здесь?

— Работаем, — сказал Камил.

— «Психи» на входе в товарном количестве. Ждут.

— Пусть ждут. Сейчас мы им отправим… — Камил подхватил под мышки мужчину. — Не маячь только.

— Ага, — Шивер исчез.

От мужчины мокрый след потянулся по полам. Анимированные обои все также пугали глазами из чащи.

Носилки, сбившиеся в кучу у пандуса, почему-то напомнили Камилу гиен или шакалов, ожидающих кормления в зоозаповедниках. Он отдал первую жертву, зафиксировал и отправил вниз, в оливковую тьму холла.

Пискнул браслет.

— Подпускаю к тебе освободившийся персонал, — сказал в ухо шеф. — Курдюмов, кстати, уже третий этаж чистит. Пильман тоже пошел.

— У меня нестандарт, — сказал Камил.

— У всех сложности. Да, спецы по Прорыву тоже уже у тебя. В смысле, рядом. Сейчас потихоньку фиксируют канал. Ты как?

— Что «я как»? — спросил Камил.

Он пропустил к носилкам Пака, несущего на руках женщину в лентах синего скотча.

— Тебя брать в группу?

— В какую?

— Которая пойдет по каналу на нейтрализацию. Канал устойчивый, две недели гарантированно продержится. У тебя есть опыт. Ты на той стороне уже был. Думаю, успеем пресечь.

— Это уже решено? — Камил посмотрел, как носилки с женщиной скользят над пандусом к двум принимающим внизу «психам».

— Да. Отпуск отгуляешь потом.

— И сколько нас будет всего?

— В этот раз четверо. Вернешься в офис, обговорим. Хорошо?

Не дожидаясь ответа, шеф отключился.

Камил посмотрел на эмофон. Оранжевый, без красноты. Ладно. Вместе с Паком они вынесли и упаковали мальчишек.

Больше в квартирах по окружности никого не было.

— Шивер, Гром, «двойками», — Камил указал на коридор перемычки. — Мы с Паком сзади.

Мягко шелестели закольцованные дорожки. Вода в овальном бассейне слепила бликами подсветки. Голоэкраны рекламировали путешествия по экзотическим местам и круизы по маршруту Земля-Марс-Земля.

Камил включил «невидимку».

— Слушай, — прорезался голос Пака, — как думаешь, зачем они это делают?

— Кто? — спросил Камил.

— Эти… которые Там?

Шивер с Громом, подсветив маркером маршрут, взяли влево, к чуть приподнятой площадке, окаймленной электронными панелями.

— Не знаю, — сказал Камил. — Я вообще не уверен, что они это специально.

Он оглянулся. «Психи» поднялись к квартирам и, перестраховываясь, деловито опечатывали липкой лентой пандус наверх, попутно гоняя выводок прилипчивых носилок. Обиженно постукивали пластиковые бока.

— Что значит не специально? — спросил Пак. — Мне кажется, это направленная диверсия.

Чуть поотстав, они двинулись параллельно первой «двойке». Мерцала неоном пустая игровая секция. Свисала серебристая бахрома. Столики. Стулья. Детское кафе.

Никого.

— Семь тысяч, — сказал невидимый Пак, откатывая с дороги тележку с игрушками. — А будет больше. И десять, и пятьдесят.

Казалось, будто тележка обрела собственную волю и переместилась туда, где ей удобнее.

— И что ты предлагаешь? — спросил Камил.

Россыпи пластиковых тур-буклетов захрустели под ногами. Из узкой клумбы, разграничивающей секции, кто-то с яростью выдрал целый цветочный куст. Земля лежала на бортике и чернела на полу. Сам куст застрял в предохранительной сетке. Выше, на стекле, темнел его отпечаток. Камил подумал: хороший бросок.

Они прошли где-то две трети пути до второй жилой зоны.

Ни крови, ни оставленных, слетевших туфелек. Несколько перевернутых стульев Камил чем-то значимым не посчитал. Словно и паники не было.

Ну, куст, ну, тур-буклеты…

— Наверное, я гад, — сказал Пак, — но я считаю, что этим, которые Там… им тоже надо дать почувствовать.

— Это и так происходит, — сказал Камил.

— Я не про тех, на кого конкретно выходит канал. Не может быть, чтобы пять человек, никак друг с другом не связанных…

— Это как раз выясняют.

— Все равно. Взорвать им что-нибудь.

— Цвет твоего эмофона?

— Зараза, почти красный! — сказал Пак.

— Вот и вколи себе сам знаешь что.

— Погоди, Камил, я сейчас.

Пак свернул «невидимку». Прикрывая его, Камил вышел вперед. Дуло парализатора прямо-налево, затем прямо-направо. Короткий поворот шеи, чтобы убедиться, что и сзади все в порядке. «Актив», перенимая настроение хозяина, отвердел, ощетинился чешуйками брони, обжал мышцы усилителями.

— У нас все тихо, — раздался из браслета голос Шивера.

— Принял, — сказал Камил.

— Площадка пустая. Идем на соединение с вами.

— Жду.

— Ну вот, — поднялся Пак, зачехляя аптечку, — я готов.

Камил показал ему пройти вперед.

— Ты видишь? — спросил вдруг браслет голосом Грома.

— Нет. Где? — подал голос Шивер.

— За водопадом.

Пак включил «невидимку».

На верхней площадке внезапно брызнул цветными осколками пластиковый щит, полетели какие-то стаканчики и салфетки, закувыркался, пытаясь достать потолок, белый стул с ромбовидной спинкой, а затем из-за цветочной грядки в высоком прыжке взвился голый мокрый человек с безумно вытаращенными глазами и обломком трубы в руке.