Право на страсть (СИ) - Кофф Натализа. Страница 25
И я вновь сорвался, меняя темп с неспешного на абсолютно дикий, жадный, стремительный.
Я подводил ее к экстазу, наслаждаясь затуманенными страстью глазками, ее едва различимыми стонами и ответными поцелуями припухших губ.
Эта женщина разбивала мою выдержку и возносила до небес за считанные мгновения. Каждая близость была несравнима с предыдущей, Русенька, словно намертво, клеймила меня собой, заявляла на меня права. Я был счастлив принадлежать ей.
И не собирался отказываться от нее. Пусть она думает, что хочет, а я не откажусь. Даже если мне придется связать ее, похитить, увезти на край земли.
Громова принадлежит мне, пусть хоть миллион раз твердит о фиктивном браке. Наш брак будет самым настоящим.
Руслана вцепилась в мой затылок тонкими пальцами, а я впился жадным поцелуем в ее манящий, сладкий рот. Моя девочка содрогалась в экстазе, пока я витал на тех же облаках, что и она. Это, мать ее, не просто секс. Это — любовь. Осталось убедить в этом Руслану. Но зная характер Громовой, я не сомневался, что убеждать придется долго и качественно.
— Какой же ты придурок, — прошептала Русенька, когда я, не удержавшись, придавил ее своим телом.
Я попытался перевернуться, но Руся лишь крепче обняла меня руками.
— Лежи уже, мамонт, — прошептала она, а я готов был поклясться, что в ее голосе сквозило удовлетворение и нежность.
— С добрым утром, — пробормотал я, утыкаясь носом в ее макушку.
— Угу, будет, когда ты уберешь дурацкую розу из-под моей задницы! — проворчала Руслана.
Торопливо вышвырнул смятый цветок. Я и не заметил, как он оказался под нашими телами. Чертов я идиот!
Руслана возмущалась, ругалась, грозила оторвать мне все стратегически важные органы. Но я все равно устроил обнаженное тело Русеньки так, чтобы было удобно изучить все повреждения.
Их оказалось немного. Со стебля флористы срезали все шипы, но все равно в нескольких местах кожа на обожаемой мною попе покраснела. Или не от цветка? Не исключено, что я слишком сильно сжал упругую часть тела пальцами. Но тут они сами виноваты. И попа, и ее хозяйка. Ведь нельзя же быть такими красивыми и сексуальными по утрам! Так моя крыша улетает еще быстрее.
Заботливо покрыл поцелуями все пострадавшие участки кожи. Член после таких манипуляций вновь ожил и напомнил, что утренний секс — самый важный ингредиент завтрака.
— А ты не занималась сексом на кухонном столе, Русь? — пробормотал я, прикидывая, что если приготовить омлет, сварить кофе и поковырять холодильник, то останется куча времени, чтобы устроить и второй раунд в ближайшее время.
— А ты? — пробормотала Руслана, не открывая глаз.
— Я первым спросил, — хмыкнул я.
Округлые ягодицы были настолько аппетитными, что я не удержался и оставил на каждой из них по жадному поцелую. А заодно и пробрался под гибкое тело ладонями, на всякий случай, чтобы Руся не вздумала сбежать от меня. Она такая, может и умчаться в душ, обломав мои лечебные процедуры.
Просунул ладони чуть выше, сжал обожаемую мною грудь. Руслана шумно выдохнула, а я понял, что до кухни просто не доберусь. Как можно вообще оторваться от этого тела? Это ведь преступление!
— Реми, ты формулируй вопрос конкретнее! — выдохнула Громова.
Я водил приоткрытым ртом по упругой попе, перескочил на спину, поднялся к шее. Руки уже двигались по изученному маршруту: пальцы правой — теребили сосок, извлекая короткие стоны-выдохи, а левой я скользнул к животу.
Руслана вновь дышала часто, я чувствовал, как ее тело напрягается, раскрывается навстречу моим движениям, а влажные складочки обжигают мои пальцы.
Меня накрыли абсолютно нелогичные и абсурдные мысли. Сколько партнеров было у Русланы до меня? Инстинкты собственника вопили: нужно отыскать каждого и размазать в лепешку. Пусть видят, что Громова — моя.
И за долю секунды до того, как мозги осознали, вопрос я уже произнес:
— Сколько у тебя было мужчин до меня, Русенька?
Я ощутил, как Руслана застыла в моих руках. Она убегала, ускользала, закрывалась.
Но я не пустил, глубже проник пальцами, а коленом раздвинул ее бедра, устраиваясь удобнее.
— Дурак! — выдохнула Руслана, цепляясь пальцами за простыню, комкая ее и одновременно вздергивая свою сумасшедше красивую попку вверх, словно умоляя о новой порции ласки.
Я и сам уже дошел до той грани, когда хочется вонзиться в истекающий соками тугой жар и забыться. Но меня уже понесло так, что не остановить.
— Просто скажи, сколько! — прохрипел я, подхватывая мочку милого ушка и прикусывая ее зубами.
— Так и знала, что никогда не вспомнишь, — с упреком в голосе произнесла Руслана.
Расценил ее ответ, как попытку настоять на своем. Пришлось действовать жестче, убедительнее. Рукой подхватил под плоский живот, приподнял послушное тело и замер, упираясь во влажный вход своим налившимся возбуждением членом. Терпеть уже и сам не мог. Но хотел подразнить Руслану.
— Сколько, Руслана?! — прохрипел я, балансируя на грани, понимая, что если она шевельнет своей попкой еще раз, то я просто взорвусь. Ей-богу!
— Пять лет назад, Реми, — выдохнула Руслана со стоном в голосе. — Ты был пьян в хлам. А я пришла с подругами в клуб. Ты даже и не заметил бы меня, если бы не облил пивом. Потом извинился. Но, очевидно, перепутал с кем-то из своих шлюх, Реми. И спустя десять минут выключился, попытавшись сунуть мне в трусы оплату за услуги. Больше никого не было.
Я застыл, чувствуя, как вся кровь ударила в голову. Никого? Совсем? То есть — только я? Это как вообще такое возможно?!
Руслана дернулась мне навстречу, грозя:
— Если ты не трахнешь меня сейчас и остановишься, я тебя задушу!
— Ох нет, малыш, мы не трахнемся, — прохрипел я, заводясь мгновенно, да так, что снесло не только крышу, но и все предохранители. — Я буду тебя любить!
Каждое движение — точно по оголенным нервам. Каждый выпад — как прогулка босиком по каленому железу. Каждый стон — чистейшее наслаждение. А поцелуй — как клеймо и обещание.
Руслана задрожала в моих руках, кричала, звала, до боли сжимала мой член тесным пленом, словно присваивала меня. И я не возражал. В моей голове все еще не укладывалось, как такое вообще реально? Как я мог переспать с девчонкой, а потом забыть об этом?
Но я помнил, каким беспечным мажором и прожигателем жизни я был пять лет назад. И как маячившие на горизонте контракты, слава и деньги затмили все настоящие ценности. К тому же пять лет назад я кутил с приятелями так, что потом сутками приходил в себя. Неудивительно, что я даже не рассмотрел Руслану.
Просить прощения было, разумеется, поздно. И я произнес то, что действительно чувствовал, пусть и рано, пусть Громова пока и не готова к таким признаниям, но тем не менее я шепнул ей на ухо, не требуя ответа:
— Обожаю тебя!
Пусть не верит, это ее полное право. Я докажу, что мои чувства искренние.
Руслана приоткрыла рот, силясь что-то произнести в ответ. Но я вовремя впился поцелуем в ее манящий рот. Не сейчас. Сейчас я не хочу слышать ничего, кроме ее стонов. Тем более извинения за отсутствие взаимных чувств.
Чертов кретин Реми! Убью его! Прямо сейчас!
Нет, сейчас нельзя. Сейчас слишком много свидетелей. Куча репортеров, фотографы, парочка знаменитостей, с которыми дружит Тим Реми. Львовские в полном составе. Отец Прохора. И, разумеется, мои родители.
Нет, убивать Реми никак нельзя. Но ведь хочется до зуда в ладонях!
Не знаю, прочел ли Прохор мои мысли по взгляду, направленному на него. Надеюсь, что прочел. Но все равно, светить белоснежной челюстью не перестал.
Проредить бы ему эту звездную улыбку!