Curriculum vitae (СИ) - Васильев Сергей. Страница 39

– Будет сделано.

– Я оставлю управляющему все необходимые распоряжения насчет вас. Чувствуйте себя, как дома, пользуйтесь всем, что видите, без дополнительных согласований. Жорж, ты так хищно смотрел на мою библиотеку… Она в твоем распоряжении…

Собственно, ничего другого Дальберг мог и не обещать. Проверив окрестности замка и не обнаружив более ни одной живой души, легионеры проводили хозяина. Григорий на правах старшего, вооружив напарника биноклем и ПНВ, отправил его дежурить на самую высокую точку в доме, а сам, урча от нетерпения, припал к источнику знаний.

Вернувшись с очередного обхода безлюдных окрестностей замка, напарник Распутина, спортсмен и яростный поклонник активного образа жизни, нашел своего командира на привычном для него рабочем месте архивариуса. Аккуратная, богатая библиотека на этот раз выглядела, как живописный взрыв на макаронной фабрике. На столах, стеллажах, ступеньках лестницы и на мозаичном паркете желтели вереницы старинных конвертов и выцветших писем. Среди них необитаемыми островками белела современная бумага с какими-то таблицами и схемами. Бумажные хвосты ветвились, завивались замысловатым цветочным рисунком, заканчивались букетами орнаментов на старинных кожаных папках. В глазах пестрело от обилия виньеток и завитушек, щедро рассыпанных по дореволюционной переписке. Посреди всего этого безобразия сфинксом восседал Распутин, аккуратно развязывая тесемки очередной пачки корреспонденции…

– Дальберг прислал сообщение. Завтра прибудет, – тихо произнес Вася, боясь потревожить напарника.

– Что? Уже? Так рано? – рассеянно пробормотал Григорий…..

– Командир! – осторожно позвал Василий, – восемь дней прошло!

– Как восемь дней? – вскинул голову “библиотекарь”.

– Мы тут провели уже восемь дней, – с расстановкой произнес Вася, – пять из них ты не вылезаешь из этого помещения…

– Увлекся, – произнес Распутин, с удивлением оглядываясь, будто впервые увидев всё, что происходит вокруг.

– Наркоман бумажный, – хохотнул напарник, – какие тайны Мадридского двора откопал?

– Вася, ты не представляешь, как нас дурят, – Распутин поставил саквояж в центре композиции, отошел к письменному столу и взгромоздился на столешницу. – Что мы учили в школе? До 1991 года нам говорили, что хорошие большевики свергли плохого царя, после 1991, что плохие большевики свергли хорошего царя. А знаешь, сколько всего было заговоров? Как минимум четыре! Николая II хотели в первую очередь сковырнуть ближайшие родственники, причем самая зловещая фигура среди них – дядюшка Николай Николаевич. Отдельно мутили воду военные во главе с генералом Алексеевым. Самыми организованными и последовательными оказались думские политики под предводительством Гучкова. И только где-то там, на заднем плане, подтанцовывала массовка – рабоче-крестьянские и солдатские широкие народные массы.

– Это же надо так умудриться всем насолить, – покачал головой Вася, вставив эту реплику исключительно из вежливости. Он не интересовался историей и считал увлечение ею таким же бесполезным занятием, как коллекционирование значков или марок.

– Да, самодержец надоел России хуже горькой редьки. Кстати, сам он не воспользовался даже сотой долей прав и полномочий, имевшихся в его распоряжении, чтобы не допустить собственного свержения. Его ближайшее окружение тоже оказалось на удивление беззубым. Но любопытно не это! Знаешь, что общего у всех четырёх, таких разных групп заговорщиков?

– Неужто товарищ Ленин?

– Не угадал. Во всех заговорах так или иначе поучаствовала британская и французская разведка. Особенно, когда дело доходило до работы с населением. Тут они вообще были вне конкуренции.

– А я думал – большевики.

– В Феврале они были никем. Крошечная партия политических хулиганов. На дыбы Россию поднимали совсем другие люди, гораздо более могущественные, чем товарищи Ленин-Троцкий-Сталин…

– И в какой книге это написано?

– Во-о-н та вереница по правую руку от тебя – копии исходящих писем капитана французской разведки Дальберга. Заканчиваются обращением к генералу Деникину [19]. Прадед нашего Петера информирует Командующего добровольческой армии, что может показать дома, где в феврале 1917-го находились эмиссары английской разведки, сколько платили солдатам, чтобы те надевали красные ленточки. Нет, не бери оригинал. Он такой ветхий, что рассыплется. Я сделал копию – рядом…

– Командир! – изумленно воскликнул напарник, раскрыв листок бумаги, – если бы ты меня не предупредил, я бы решил, что оба письма писал один человек.

– Даже особо не старался, – довольно улыбнулся Распутин. – Просто глаз и рука набиты на хирургии, главное – чуть приноровиться, а дальше интуитивно как-то получается…

– Да-а-а-а, тебе лучше чековую книжку не доверять, без штанов оставишь! – фыркнул Вася. – А что еще поведал тебе прадед Петера?

– У них действительно был налажен потрясающий семейный бизнес. Хотя лично я обмен не считаю адекватным. Если немецкий Дальберг сдавал брату собственную резидентуру, то французский, пользуясь своим положением атташе в Петербурге, кормил немцев в основном русскими агентами, оценивая их весьма дешево – один немец менялся на трех русских.

– Неравноценно!..

– Не то слово! Сдавал целыми картотеками, которые, сволочь такая, получал, как союзник, в русском разведуправлении, якобы для совместных действий. Вон смотри, целая коробка из Генерального штаба с учетными карточками…

– Ух ты! А это что за красавица? Неужто тоже агент? Анна Ревельская… Знаешь такую?

– Откуда? Красивая, я тоже обратил внимание. Там на обороте надпись на немецком “Totkriegen” и дата неразборчиво, возможно, январь 1917…

– Обидно!

– Станет ещё обиднее, когда ознакомишься вот с этими списками…

– И что за люди?

– Это не сделанные открытия, не созданные машины и механизмы, не совершенные подвиги. Это списки ученых, инженеров и офицеров Российской империи, подлежащих ликвидации под шумок революционных беспорядков. Вензель рядом с некоторыми фамилиями рисовал прадед Петера. Он означал, что Франция или Ватикан заинтересованы в выкупе этого человека для своих нужд.

– А почему простых галочек наставлено ещё больше, чем вензелей?

– Тут пометки еще одного участника торгов по делёжке русского интеллектуального потенциала, полномочного посла США в России Дэвида Роуленда Фрэнсиса. Эти ловкие ребята не занимались никакими организациями революций, предоставив возможность англичанам и французам таскать каштаны из огня, зато первыми признали Временное правительство, сосредоточенно дербаня всё, что не прикручено….

– Ну если вензеля и галочки – заявки на приобретение союзниками русских душ, то крестики возле фамилий – это то, что я думаю?

– Скорее всего. Списки скопировал, проверю по справочникам.

– А это?

– Еще один интереснейший манускрипт от капитана 5-го управления генерального штаба Франции Дальберга. Черновик приказа № 1 по Петроградскому гарнизону. Как видишь, изначально он был написан на французском языке, согласован с англичанами, потом переведен на русский и представлен публике, как результат солдатского творчества. Агент французской разведки в Петросовете, некто Гольденберг [20], откровенно пишет в отчёте своим однопартийцам, заботливо отправляя копию французскому куратору, что «Приказ № 1 – не ошибка, то была необходимость. В день, когда мы сделали революцию, мы поняли, что если мы не уничтожим старую армию, она раздавит революцию. Мы должны были выбирать между армией и революцией, и мы, не колеблясь, выбрали последнюю и нанесли, смею сказать, генеральный удар».

– Как-то странно слышать такое про союзников…

– Ага, союзнички! Смотри на соседнюю ветку – увидишь конверты с британским львом. Последнее – письмо Дальбергу от Берти, посла Великобритании во Франции: «Нет больше России! Она распалась, и исчез идол в виде императора и религии, который связывал разные нации православной веры. Если только нам удастся добиться независимости буферных государств, граничащих с Германией на востоке, то есть Финляндии, Польши, Украины и так далее, сколько бы их удалось сфабриковать, то, по мне, остальное может убираться к чёрту и вариться в собственном соку. Премьер-министр Ллойд Джордж, комментируя в парламенте новость о свержении монархии в России, откровенно заявил: «Одна из целей войны достигнута». [21]