Незримое око (ЛП) - Блазон Нина. Страница 22

- Музыка и, правда, неплохая, - уклончиво ответила Зое.

- Есть одна поговорка, - сказала Паула. - Раз оседлав тигра, не захочется с него слезать. Кажется, так говорят в Тайланде. Кстати, а откуда ты родом? Япония? Корея?

- Кавказ, - незамедлительно ответил он. - Мои родители были киргизами.

- Были? Они умерли?

Если его и смущала прямота Паулы, то он не подавал виду.

- Не знаю, - ответил он. - Мои приемные родители живы. Но живут они не здесь, а в Лондоне.

Паула удивленно распахнула глаза.

- Значит, ты вырос в Англии?

- В том числе, - сказал он почти что со скучающим видом. - Жизнь дипломатов, мы жили почти везде. Несколько лет в Стокгольме. Потом в Копенгагене, и однажды их занесло в Лондон. А меня сюда.

- Значит, ты живешь здесь один? - включилась в разговор Зое. - Ты студент?

- Нет. - Он окинул взглядом волосы Паулы и ее одежду райских расцветок. - А тебя кто удочерил?

- Как видишь, те, кто различает цвета, - парировала Паула и одарила Ирвеса красивой, высокомерной улыбкой.

Громкое соло на виолине на мгновение отвлекло Зое от разговора. Она обрадовалась, когда ритм переняли ударные инструменты. Зое, с облегчением, взяла стакан и отпила колу. Точнее, попыталась отпить. Но взрыв запахов в ее носу был сравним с музыкальным произведением, в котором каждый инструмент был неправильно настроен и играл слишком громко. Она поморщилась и так резко поставила стакан на барную стойку, что кола выплеснулась из него.

- Уже не вкусно, да? - заметил Ирвес. Она ощущала его волнение, схожее с ее беспокойством. Он внимательно наблюдал за ней. Слишком внимательно.

- Пойдет, - ответила она сиплым голосом. Зое поморгала, потому что жгло в глазах, и облокотилась на стойку. Черт, когда это, наконец, прекратится? Ее слегка покачивало. В такт музыки она барабанила пальцами по стойке. Кровь пульсировала в висках, в животе, точно в такт барабана...

- Так, значит, ты живешь здесь один, - продолжала свой допрос Паула. - Чем ты занимаешься, если не учишься? Работаешь или живешь на деньги родителей?

Зое оторвалась от стойки.

- Эй, ты куда? - спросила Паула.

- На... танцпол. - Но далеко ей уйти не удалось. Сделав два шага, Паула догнала ее и положила руку на плечо.

- Ты сердишься? - с беспокойством спросила она. - Я же просто пытаюсь узнать о нем побольше.

Зое покачала головой.

- Все в порядке. Просто у нас осталось всего полчаса и я не хочу тратить их на болтовню. Не отвлекайтесь.

Паула наклонилась к ней еще ниже.

- Он очень высокомерный, - прошептала она ей на ухо. - Но в нем что-то есть! Тебе, правда, ничего от него не надо?

"Без понятия, монетка еще не упала".

- Сейчас я хочу только танцевать, - сказала Зое с улыбкой, которая, как она надеялась, заставит Паулу вернуться к стойке.

Для того небольшого количества вещей, которыми обладала Барб, у нее было несколько тайников. Бутылки стояли за контейнером. Одна полупустая бутылка была заткнута пробкой из куска скомканной газеты. Мне было противно от одной мысли о вкусе алкоголя. Я уже хотел было выйти на улицу, как вдруг услышал шаги. Быстрые шаги твердыми подошвами. Сначала я хотел проигнорировать их, но потом вспомнил, что весь район был в полной боевой готовности. Каждый, кто бродил здесь вокруг, готов был взять сотовый и большим пальцем нажать на кнопку с номером полиции. Такой как я, наверняка, хорошо подходил на роль преступника. У меня в голове уже крутился фильм: прохожий обнаруживает подозрительную личность, слонявшуюся в половине одиннадцатого вечера недалеко от места преступления. Серийный убийца на прогулке? Звонок в полицию, чей автомобиль случайно припаркован за углом. Короткая погоня, заканчивающаяся неудачей для хромой личности. Арест, проверка документов.

Этого было достаточно.

Я бесшумно спрятался за контейнер и, с колотящимся сердцем, прислушался. Он - или она - спешил. Однако перед контейнером шаги замедлились, подождали две, три секунды и застучали еще быстрее. Я ждал до тех пор, пока их не стало слышно совсем и хотел опять выйти на улицу, но когда сдвинулся с места, о мою лодыжку ударилось нечто мокрое. Намокший от дождя кусок

картонной таблички. Послания Барб, которые она совала под нос людям перед биржей! Должно быть, в спешке она бросила их за контейнер, не пытаясь защитить от дождя. Видимо хотела быстро избавиться от них, а некоторые, даже пыталась порвать. Все это происходило тогда, когда она спасалась бегством? Мне стало не по себе, когда я представил, что, возможно, охота за ней началась уже здесь. Но что она хотела скрыть от своего преследователя?

Я поднял куски, чтобы рассмотреть их. Две таблички были мне знакомы. Обычные апокалиптические заклинания, день за днем разбивавшиеся о равнодушные взгляды прохожих.

Однако другие таблички я никогда раньше не видел. Они были разорваны посередине, некоторые куски картона с поверхности отсутствовали, так что прочитать что-либо было невозможно. Барб несколько раз обводила буквы толстым, черным фломастером, словно хотела, чтобы ее послание бросалась в глаза каждому с расстояния в несколько метров.

"Мы должны (оборвано)... ивать".

Это было написано на первой табличке. Убивать?

У меня вдруг пересохло во рту. Я затравленно огляделся, положил остатки таблички на землю и сложил отдельные куски так, чтобы они обрели смысл:

"К чер... (оборвано)... твою трусость!

Мы должны (оборвано)....ивать

или мы поги...(оборвано)... сами"!

Я стал чувствовать себя лучше, когда оставил далеко позади зону Мориса. А успокоился только тогда, когда зашел на территорию Ирвеса. Часы на трамвайной остановке показывали без пятнадцати одиннадцать. Я в последний раз попытался дозвониться до него, но снова услышал лишь запись механического голоса. Ну, нет, так нет! Обойдусь и без этого. В глубинах карманов куртки я начал искать проездной. Я как-то нашел его в электричке. Он принадлежал парню по имени Халед Ельмез. Лицо на нечеткой фотографии в приглушенном свете входа в клуб немного походило на меня. По крайней мере, цвет волос. К моему удивлению, почти всегда этого было достаточно, когда кто-то хотел видеть документы. Сегодня мне повезло. На кассе сидела женщина с пирсингом в губе, которая всегда бесплатно пропускала Ирвеса, и знала и меня тоже.

Мне не пришлось долго искать. Ирвес стоял у барной стойки и разговаривал с девушкой. Невыносимо было смотреть на ее рыжие волосы. Она смеялась и наклоняла голову в сторону. Очевидно, что Ирвес "поймал" ее. Если он хотел, то "включал" свою ауру и вел за собой людей, как крысолов. Однако при этом успевал следить за тем, что происходило вокруг. Он заметил меня раньше, чем увидел, и улыбка тут же исчезла с его лица. Девушка с любопытством огляделась вокруг, заметив его взгляд. Она была красивой и беззаботно смеялась... до тех пор, пока не увидела мое лицо. Она смотрела на меня, наморщив лоб, как будто стояла на улице и пыталась реконструировать в голове ход событий, приведший к трагической автомобильной аварии.

Зое больше не попадала в ритм. Она была вне музыки и так сердилась, как будто ее обокрали. Сама того не желая, она постоянно смотрела то на Паулу, то на Ирвеса. Больше на Ирвеса. Он что-то рассказывал и жестикулировал, один раз даже засмеялся. Между ними было нечто похожее на флирт, но, тем не менее, он сосредоточенно смотрел на танцпол и на Зое. Иногда Зое ловила его взгляд, иногда жест или позу, на которую она инстинктивно реагировала. Это был некий способ коммуникации между ними, вот только она не понимала ее языка.

Одна из танцовщиц толкнула ее, и Зое потеряла последнюю нить, связывавшую ее с музыкой. Она нервно посмотрела на часы. Уже поздно, около одиннадцати. Ирвес, как будто прочитав ее мысли, также посмотрел на наручные часы с черным ремешком, призрачно выделявшимся на его светлой коже. Он вопросительно приподнял брови, Зое кивнула и начала пробивать себе дорогу среди стоявших вокруг людей.