Брачные контракты (СИ) - Ром Полина. Страница 41

— Ой, простите кирус Лерго! Просто очень смешно получить такую вот обратку!

— И вы простите меня, кир Стефания. Поверьте, я не хотел сказать так грубо…

— Я не сержусь. Вас донимают городские мамы с дочками?

— Восемнадцать приглашений в разные дома на весь праздничный день.

— Ого!

— Вот-вот! Я решил, что целее буду, если сбегу в рейт. На самом деле, кир Стефания, я чувствую себя вашим должником. Я же понимаю, что на моих дальнейших планах наше «сватовство» не скажется, а вот для вас это может обернуться… ну, скажем так – не слишком удачно. Пожалуй, я проявил слабость, когда согласился. Но честно скажу – это было слишком соблазнительно.

— Не переживайте, кирус Лерго. Я понимаю, что со стороны может казаться, что юная и неопытная кир делает большую ошибку. /Только вот я-то, милый вьюнош, далеко не юная и уж совсем нельзя сказать, что неопытная/ Просто поверьте, что у меня большие планы на жизнь и скорое замужество в них никак не входит.

Не знаю, успокоила я его или нет, но кажется, он стал менее напряжённо держаться. Хотя и посматривал на меня с некой необидной снисходительностью. Ну, как взрослый на милого ребёнка. Очевидно, именно этим, его снисходительностью, и был продиктован следующий вопрос:

— Кир Стефания, а вы не могли бы рассказать мне о тех самых чудо-рецептах, которые так хвалила кир Лисса?

Я внутренне улыбнулась. Молодой кирус был мне симпатичен и своей честностью, и некой неловкостью в обращении со мной. Он, безусловно, вежлив и неглуп, но сейчас явно не знает, как себя вести с юной девушкой.

— Кирус Лерго, я обещаю, что как раз в обед мы с вами попробуем десерт. А сейчас нас ждут дела.

Мы подходили к дому ман Каста. Возле дома, извалявшиеся в снегу, на низком бревне сидели дети и подростки, хвастаясь, у кого с какой начинкой пирог. Хихикающей беспокойной стайкой вились молодые девицы и отдельно, несколькими солидными кучками, стояли мужчины. Женщин взрослых было не слишком много – пироги они унесли по домам, подарков не ждали, а пиво их не так уж интересовало. По традиции, бочонок пива к обеду должна открывать я сама.

Вчера вечером ко мне приходили от старосты два крепких мужичка. Им я и отдала корзины с добром.

Сейчас мне предстояло наградить девушек и молодаек, которые пекли пироги почти до утра. В доме старосты нас уже ждали. На вышитой скатерти исходили дурманящим паром две огромные кружки глинтвейна. С улицы – самое то, что нужно! Выпив почти полкружки обжигающего питья с малой долей алкоголя, я мгновенно почувствовала, как заполыхали щёки. Хватит мне, пожалуй!

Кирус Лерго взял указанную мной корзину и вытащил на крыльцо. Следом, накинув тёплые полушубки, вышли староста и ман Дита. Свёртки яркого ситца я перевязала атласными лентами. Не сильно и дороже вышло, но ленты подходили по цвету к ткани, и куски я брала длинные – хватит на отделку.

Смущающиеся и розовощёкие от легкого морозца девушки подходили ко мне и каждой я лично вручала ткань. Конечно, это было немного дольше по времени, но все отрезы были разной расцветки. Ни к чему здесь одинаковые платья. Сейчас я старалась подбирать ткани под цвет кос и глаз. Брюнеткам – алые и изумрудные, блондинкам – голубые и розовые. Понятно, что все ситцы были набивные, с рисунком, но я исходила из основного оттенка ткани. Ткани разворачивались тут же, девушки прикидывали их к лицу, гомонили, сматывали развернувшиеся яркие змеи лент.

Для ман Диты лежал отдельный свёрток – добротная густо-синяя шерстяная ткань, яркая, но практичная, и небольшой моточек кружева на воротник и манжеты. Она раскраснелась от удовольствия, но ткань развернула и приложила поверх полушубка, как и положено. Раздался одобрительный гул – моложавая ман Дита счастливо и смущённо заулыбалась…

Староста подал мне вторую корзину. Там лежали завёрнутые в пергаментную бумагу непонятные комочки и палочки. Я поманила рукой детей. Подходили робко и неуверенно – не привыкли к такому. Считалось, что сладких пирогов наесться досыта – и то уже праздник. Первым подошёл мальчик, лет семи, не больше. С удивлением взял самопальный чупа-чупс, покрутил…

— Эту бумажку нужно снять, смотри, вот так… А потом, её нужно отнести домой и обязательно сжечь – тогда и в следующем году праздник будет такой же сладкий. А теперь лизни шарик.

Наблюдать за ним было весьма забавно – высунув от усердия язык и чуть скосив глаза, он поводил конфетой по языку, но сразу, кажется, не понял. Недоумённо посмотрел на меня и повозил по языку сильнее…

Потом засунул шарик в рот целиком, счастливо зажмурился и засмеялся…

Дальше уже было проще, каждый получил такой же и, шумно обсасывая и захлёбываясь словами, рассказывал приятелям, как это:

— У-у-ум… слаще мёда!

Остатки «чупиков» я раздала женщинам – специально сделала с большим запасом. Пусть побалуются. Не так и много в жизни селянок бывает радостей.

Бочонки с пивом выкатили и поставили на длинный дощатый стол, специально сколоченный к нужному дню из простых досок. Вынесли ещё корзины с пирогами. Я собственноручно вбила в один из пузатых бочонков небольшой кран, хотя кирус Лерго, улыбающийся всё это время, и пытался помочь. Но я справилась. Брала протянутые кружки и наливала тёмное, душистое, какое-то густое пиво, дула на вздымающиеся шапки и доливала дальше – по края – чтобы урожай был богатым, чтобы лето было щедрым, чтобы все были сыты!

Мужики дули на пену, отпив, крепко «крякали», солидно обсуждая густоту и вкус и сравнивая с прошлогодними. Прошлогоднее, опять же по традиции, полагалось хаять:

— Ну, кум, никакого же сравнения! Тута, вон, ложку сунь – стоять будет, как в каше доброй! А прошлый год чево… не пиво, так, водичка одна… Ни крепости в ём, ни радости!

Получали такой же солидный ответ от «кума», свата, соседа и, дружно кивнув головами, снова погружались в дебри дегустации.

К моему дому мы с кирусом Лерго подходили, изрядно опоздав к обеду.

Глава 40

Дом встретил нас теплом и ворчанием ман Соны:

— Разве ж это дело, голодной бродить? И Сета, как убежала с утра к храму, так и не явилась!

— Ман Сона, не ругайтесь! Сета девушка взрослая, я её на весь день отпустила, пусть пирогов поест, сегодня она голодной не останется. А вот лучше посмотрите, какой я вам подарок приготовила.

Свёртки с подарками у меня были убраны в спальне. Отправив кируса Лерго приводить себя в порядок, я быстро метнулась в спальню и, вернувшись, накинула ман Соне на плечи яркую шёлковую шаль. Работящая она женщина. Хоть и любит поворчать, но – добрая. Для Тани у меня были хорошенькие маленькие серёжки из серебра. Не слишком дорогие. Такие могла носить, например, хозяйка маленькой лавки. А для Сеты – крупная брошка с яркими стеклянными вставками. Она и сама девушка крупная, любит всё яркое, думаю, ей понравится.

Покрутившись полминуты у зеркала, смягчившаяся ман Сона сказала:

— Благодарствую, кир Стефания. Эка красота-то! Ну, ступайте уже, причешитесь, и за стол пора, остынет ведь всё! Таня давно накрыла, только вас и ждали.

На данный момент, единственным местом в доме, где можно было бы принять гостя, был мой кабинет. Но там тесновато и обеденный стол с чердака втиснуть не получится. В спальню привести мужчину, по местным меркам, решительно невозможно! Поэтому, когда думали, где я и кирус Лерго будем обедать, ман Сона подсказала замечательный выход.

Поверх письменного стола уложили широкий щит из сколоченных старых досок. Накинули в два слоя плотную ткань, чтобы не так заметна была некоторая неровность импровизированного стола. И уже поверх легла красивая белая скатерть с вышитыми по углам виньетками, два стула, фарфор и серебряные приборы. Смотрелось всё вполне прилично. А вот маленький кофейный столик, что стоял рядом – притягивал внимание. На нём только и поместилось, что блюдо с пирожными. Зато каждое было украшено звёздочками-розочками или маленьким кремовым пеньком и грибками. Фисташковый зеленоватый крем изображал травку и листики.