Карлос (ЛП) - Джикдхима Аниса. Страница 19

— О боже! — визжит женский голос.

Касандра.

Переводя дыхание, Карлос прижимается лбом к моему, а затем поворачивается лицом к женщине.

— Проблемы, Кас?

Она приближается, чувственно двигаясь в узком платье цвета фуксии.

— Моя проблема она, — отвечает, указывая на меня, а затем подходит к стойке.

Адриан улыбается ей, но она не отвечает взаимностью.

— Сок со льдом.

«Безэмоциональная, холодная, как напиток, который только что заказала».

— Здравствуй, моя любимая принцесса, — весело отвечает бармен.

— Не пытайся, твои маленькие игры со мной не пройдут. Дай мне этот сок, и я вернусь к своей работе.

Адриан молча готовит напиток, ставит на стойку и наклоняется к ней.

— Настанет день, когда я приручу тебя, и тогда тебе придёт конец, — с хитринкой шепчет он.

При этих словах Кассандра хмурится, затем смотрит на него с отвращением, но ничего не отвечает. Она берёт бокал и поворачивается ко мне, впиваясь в меня взглядом.

— Следи за тем, чтобы камни прибыли в пункт назначения, не теряй зря время. Доставила и вернулась. Ты мне не нравишься, есть в тебе что-то, что меня настораживает, — говорит она с презрением.

Я наклоняю голову в сторону и улыбаюсь ей, думая о том, сколько же существует способов мучить человека. Может, мне повезёт увидеть, как она давится соком.

— Любовь взаимна, — спокойно отвечаю я ей, а затем встаю. Бросая вызов, нагло смотрю на неё, а затем наклоняюсь к Карлосу.

— Увидимся позже, дорогой. — Медленно, соблазнительно прикасаюсь губами к его губам.

— До встречи, Ангел, — довольно отвечает он.

— Пока, Адриан, спасибо за выпивку.

С этими словами я выхожу из комнаты, пересекаю фойе и выхожу на улицу.

«Наконец-то на воле».

Солнце ласкает моё лицо, и я глубоко вдыхаю ароматный воздух.

«После доставки мне останется только решить, когда написать слово конец».

Я подхожу к своему мотоциклу и дотрагиваюсь до него: он горячий. Инстинктивно беру в руки шлем.

Мне нужно уехать отсюда и подумать.

— Ангел.

Резко выпрямляюсь и поворачиваюсь в направлении голоса. В дверях стоит Карлос, держит руки в карманах и смотрит на меня. Я улыбаюсь ему, но мужчина не отвечает взаимностью, а просто спокойно подходит ко мне.

— Куда ты собралась?

— Хотела прокатиться, — честно отвечаю я.

Карлос задумчив. Он достаёт из кармана ключ от машины и крутит его между пальцами, глядя на меня:

— Хочу показать тебе кое-что, пойдём со мной, — произносит он спокойно.

Сглатываю. Я начеку и не думаю, что сделала неверные шаги, но Гардоса непредсказуем. Он никогда не доверял мне, и я знаю, что он ещё не перестал искать информацию о моём прошлом.

Киваю и, положив шлем обратно на мотоцикл, молча следую за ним. Один из его людей загружает сумки в багажник Range Rover.

«Кто знает, что в них?»

Я устраиваюсь на пассажирском сиденье, пока Карлос что-то шепчет мужчине, но у меня не получается расслышать.

— Место, куда мы направляемся — лишь небольшая часть моего мира, но также и самая важная. Не понимаю, почему мне в голову пришла эта идея, но я бы хотел, чтобы ты увидела, поняла, какова настоящая цель драгоценных камней, которые тебе нужно доставить. Дело не во власти и не в жадности, Валентина. Эти деньги используются для того, во что верю я, Касандра и другие, — спокойно объясняет он, подъезжая к воротам. Выехав на улицу, он разгоняется, машина набирает скорость под рёв двигателя.

Я незаметно наблюдаю за ним: взгляд прикован к дороге, одна рука на руле, а другая крепко держит коробку передач.

По какой-то странной причине Карлос хочет, чтобы я знала для чего этот трафик. Возможно, он что-то понял и хочет, чтобы я посмотрела на него другими глазами и изменила своё мнение о конечной цели. Мужчина нажимает несколько кнопок на руле, и в салон вторгается нежный гитарный перебор.

Музыка становится более волнующей, но, когда начинаются слова, моё тело парализует, и перехватывает дыхание.

…Да, мне уже начинает нравиться больше чем обычно. Все мои чувства требуют большего…

Я из прошлого уже подпевала бы во всю мощь своих лёгких, наслаждаясь обществом мужа и сына. Женщина из настоящего не чувствует ничего, потому что Карлос разрушил мою жизнь.

Песня продолжается, и каждое слово проникает в меня, причиняя невыносимую боль.

…Медленно, медленно я хочу дышать тебе в шею…

Я задерживаю дыхание, с силой сжимая кулаки.

…Позволь мне сказать тебе на ухо, чтобы ты помнила меня, когда мы не вместе. Я не смогу забыть, даже если захочу

Я хочу медленно раздеть тебя поцелуем, остановившись между стенками твоего лабиринта…

Карлос поворачивается ко мне и напряжённо смотрит, разгоняя машину. Никто из нас не отводит взгляд, и тогда он делает то, чего я от него никак не ожидала — поёт:

— …дай мне пройти мимо твоих опасных зон, пока ты не закричишь и не забудешь своё имя…

Никогда бы не подумала, что у такого мужчины, как Карлос, есть чувственная сторона. Я продолжаю смотреть на него заинтриговано, но в то же время испуганно, потому что моё изумление — это нечто соизмеримое симпатии. Такого не должно быть, ведь именно этот мужчина разрушил мою жизнь.

— Если я попрошу поцелуй, дай мне его, — продолжает напевать Карлос. Он снова смотрит на дорогу, продолжая петь. — Шаг за шагом, очень медленно.

Растерянно отворачиваюсь к окну. Когда мужчина решает спеть тебе песню, это означает, что он перешагнул порог простого влечения. Это должно работать в мою пользу, но я испытываю ещё и потрясение. Как это возможно? Я отдала ему только своё тело и сделала это с единственной целью завоевать доверие. Он ничего обо мне не знает. Как он может что-то чувствовать?

Песня заканчивается, мы молчим, громкость убавлена, и краем глаза я замечаю, что Карлос несколько раз подаётся в мою сторону, словно ожидая от меня какой-то реакции.

Машина поворачивает направо на небольшую дорогу, обсаженную деревьями. Что бы здесь ни скрывалось, оно хорошо защищено. Пограничная стена высотой около пяти метров идёт перпендикулярно дороге, и она настолько длинная, что кустарник не позволяет мне определить её периметр.

На бронзовой табличке, врезанной в стену, выгравировано: «Пансион Надежда». Карлос останавливает машину, выходит и ждёт. Камера на ограде и пара других, которые я сначала не заметила, развернулись в его сторону. За этим местом, как и за «Виллой Фалько», ведётся тщательное наблюдение. Ворота открываются, и Гардоса возвращается к машине.

— Приехали, — говорит он, садясь в машину.

Мы пересекаем длинную подъездную дорогу. Слева от меня — теннисный корт, а на противоположной стороне — конюшня и пасущиеся лошади. Мы огибаем фонтан и, наконец, останавливаемся перед большим четырёхэтажным зданием. На пороге нас встречает женщина лет пятидесяти с экзотической внешностью. Она улыбается и машет нам рукой.

— Где мы? — с любопытством спрашиваю я.

Карлос не отвечает. Он выходит из машины, молча приглашая меня сделать то же самое. Женщина подходит к нам, и я впервые вижу, как кто-то ласково обнимает Карлоса. Она не выглядит запуганной; наоборот, позволяет поднять её и поцеловать в щеку. Пока я пытаюсь осмыслить эту информацию, я замечаю в нём искреннюю привязанность, которая меня удивляет.

— Где они? — спрашивает он.

— Сейчас прибегут, пошли позвать всех остальных. Они видели вас на камерах, — отвечает женщина, переводя взгляд на меня.

— Валентина, это Грасия, управляющая пансионатом.

Женщина подходит и ласково обнимает меня, как до этого обнимала Карлоса. Сначала каменею, я не была готова к такому открытому проявлению чувств, но потом позволяю себе расслабиться и ответить взаимностью. Прошло много времени с тех пор, как меня тепло обнимали. Я почти забыла, каково это.

— Карлооос! — хором кричат голоса, от которых меня бросает в дрожь. Дети. К нему, окружая со всех сторон, подбегает много детей. Кто-то цепляется за его руку, кто-то — за талию, а остальные радостно прыгают вокруг. Перед этой сценой, которая кажется такой интимной, знакомой и счастливой, я замираю. У меня учащается пульс, когда его улыбка становится шире и ласковее.