Сбежавшая невеста (СИ) - Фарди Кира. Страница 6

— Если надо, пойду, — упрямо поджала губы Анюта.

— Сама только что сказала, что никому к себе притронуться не дашь.

— И не дам! Другие пути искать буду. Помнишь, как в сказке «Морозко» красоту Настеньки мачеха прятала? Вот и я брови себе мощные нарисую, щеки размалюю так, что мать родная не узнает. Или глаза за очками темными спрячу.

— Так уродину в актрисы не возьмут!

— Вот беда! А, чего об этом говорить? Сначала сбежать надо, а уже потом думать буду, как да что.

Подруги засмеялись, еще немного поболтали и потопали по домам. Первым неприятным сюрпризом для Анюты стали те самые парни, которые хотели зажать ее на берегу. Хорошо, что она увидела их раньше, чем они ее заметили, и спряталась в автобусной остановке. Так стояла, выглядывая из-за столбика, и наблюдала за ними.

Блондин о чем-то разговаривал с продавщицей, небрежно навалившись на прилавок. Аня хорошо видела его в распахнутую дверь. Брюнета она сначала не заметила, но потом дымок сигареты в приоткрытое окно синей машины, припаркованной рядом с магазином, подсказал ей, где он находится. Вовчик, как его называл дружок, сидел, закрыв глаза и наслаждался солнцем, летом и пивком: банку которого она увидела, зажатую в другой руке.

— Вот сволота! Пьяный, а еще за руль садится, — пробормотала Анюта. — Пойти, что ли участковому капнуть?

Она только хотела высунуться из-за угла, как внезапно на крыльце магазина появился Борик.

— Все, поехали! — Я узнал, где она живет.

«Это он сейчас о ком? Обо мне? Разборки будут устраивать?»

Ничего себе! И что теперь делать? Только она хотела расстроиться: папка даже слушать ничего не будет, сразу ремень в руки возьмет, как увидела, что машина свернула на боковую улицу и поехала в противоположную от ее дома сторону.

Сердце радостно затрепетало в груди. Надо удирать отсюда и поскорее. Раньше Анюта весь учебный год жила в интернате, дома бывала только на каникулах. Она и на секунду представить не могла, что останется до конца своей жизни в этом убогом месте.

Аня подождала, пока машина гопников скроется из виду, и помчалась домой. Но как-то неспокойно было на душе. Она сбежала утром, не дождавшись отца, а возвращается уже к вечеру. Целый день, кроме куска хлеба, во рту ничего не было, но не это сейчас было главное. Надо проскользнуть в свою комнату так, чтобы никто не заметил. А как это сделать, когда придется идти через кухню?

Девушка, беспрестанно оглядываясь, неслась по дороге. Она повернула в сторону реки, чтобы опять пройти огородами, и вздохнула облегченно только тогда, когда нырнула в предбанник.

Анюта проверила содержимое рюкзака, посчитала деньги, вздохнула огорченно: этих копеек хватит, чтобы доехать до города, но не до Москвы. Нужно просить помощи у мамы. Но как? Рискнет ли она поддержать непутевую дочь?

Вопросы остались без ответа. Анюта спрятала рюкзак в шкафчик с полотенцами (слава богу! отец туда не заглядывает). Девушка закрыла дверь и повернулась, чтобы вставить в замок ключ, как ее сзади схватили за волосы и больно дернули.

— Ты где, паразитка, с утра до вечера шаталась?

— Пап, пусти! У меня и так безумный был день.

От отца попахивало алкоголем, а значит, ничего хорошего от сопротивления можно не ждать: достанется и ей, и маме.

— Марш в дом. Переодевайся! Сейчас гости придут.

— Какие гости?

Сердце ухнуло в пятки да так там и осталось. Неужели свататься? «Не успела!» — билась в висках отчаянная мысль. — Что делать?»

— Узнаешь!

Отец потянул Анюту за собой, втолкнул ее в сени, сопроводил тычком в кухню. Мама стояла у газовой плиты и что-то помешивала на сковороде. Пахло так вкусно, что Анюта почувствовала, как от голодного спазма сжался желудок.

— Иди, переоденься. Там на кровати для тебя платье лежит.

— Какое платье?

— Подарок, — уклончиво ответила мама.

«Ладно, — Анюта решила не перечить. — Не свадьба же сегодня. Ну, посмотрят. И что дальше? Договорятся, а меня уже и след простынет!»

В комнате на ее девичьей кровати лежало белое кружевное платье, явно свадебное. Анюта растерянно смотрела на него, не понимая, почему должна сегодня его надеть.

— Мам, иди сюда.

Мама приоткрыла шторку и заглянула в комнату.

— Что? Мне некогда!

— Это же свадебное платье. Зачем его сейчас надевать?

— Жених так захотел, — уклончиво ответила мать и снова спряталась.

— Ты мне поговори еще там! — голос отца не обещал ничего хорошего. — Раз Петька так попросил, значит, надо. Хочет тебя гостям во всей красе показать.

— Пап! За что ты со мной так? Чего тебе наобещал этот козел Анисимов?

— Не твое дело!

«Как раз мое!» — хотела крикнуть Анюта, но не стала. Ничего пока страшного не произошло. Она наденет это платье и сядет за стол. Это всего лишь смотрины. Зато она выиграет время. И с мамой надо как-то поговорить без лишних ушей.

Или сбежать? Черт с ним, с ужином. Не умрет она, если один день поголодает. Можно к Катьке заскочить и перекусить.

Аня вышла из комнаты. 

Глава 4

Обстановка на кухне не изменилась. Мать стояла у плиты, отец сидел за столом и резал хлеб большими кусками. На небольшом подносе уже стоял приготовленный штоф с домашней самогонкой и (Анюта мысленно посчитала) раз, два, три, четыре стопки. Значит, трое гостей и отец. Мать обычно в таких посиделках была на подхвате, прислуживала. Анюта тоже. Но в свадебном платье подавать на стол? Вряд ли. Просто для нее выпивка не предусмотрена. Товар надо подать лицом, а не задом.

— Ты куда? — схватил ее за руку отец.

— Пусти, мне больно. И синяк может остаться, знаешь же, какая у меня кожа нежная! Я просто умыться хочу, — солгала она.

— Юра, не приставай к девочке. Ей и так несладко.

— А ты защищай ее больше! — накинулся отец на мать. — Она скоро на шею сядет всей деревне. Только замужество ее угомонит.

— А если не угомонит?

— Прибью тогда, заразу! Не перечь мне! — отец замахнулся на мать рукой, в которой был зажат нож. Анюта внутренне сжалась, готовая мгновенно напасть. — Это твое чудо-юдо. Принесла мне в подоле незнамо кого: то ли зверушку, то ли игрушку. Ты на нее посмотри: кукла истинная. Человеческим и не пахнет. Говори, с кем состыковалась?

Мать даже голову в плечи не вжала: привыкла к такому обращению. Она по-прежнему мешала что-то на сковороде. Отец заводил сам себя, а в гневе он был страшен. Анюта каждый раз боялась за мать, но женщины, всю жизнь прожившие в деревне, научились терпеть, сцепив зубы, и слушаться. Потому Анюта и казалась не от мира сего, что сопротивлялась такому положению дел.

— Пап, мама тут не виновата. Это твои гены! — пошутила она. — Смотри, у тебя тоже глаза голубые, и волосы, как у меня, темные с рыжиной.

Они действительно были похожи: Анюта и отец, который в юности славился своей красотой. Но годы жизни в глухой деревне и тяжелый труд сделали свое поганое дело. От привлекательно парня остался только волчий взгляд из-под густых бровей и плотно сжатые губы.

— Ага! Знаю я, от какого Гены ты уродилась, — голос уже звучал добрее. — Мойся здесь! У меня на глазах.

Анюта покосилась на отца, внезапно остывшего, и пошла к умывальнику, спрятавшемуся за шторкой. Поплескалась шумно водой, подмылась на всякий случай и сменила нижнее белье (вдруг потом не до этого будет), благо оно тут же сушилось на веревке.

— Мама, ты поможешь мне волосы заплести?

— Да, конечно.

Анюта видела, как мать облегченно вздохнула и нырнула следом за ней в комнату. Девушка нацепила на себя мешковатое, пахнущее нафталином платье.

— Господи, из какого сундука Петька вытащил это добро?

— У него в семье традиция есть: на помолвку надевают всем невестам бабушкино свадебное платье, — пояснила мать, расчесывая дочери волосы. — Хочешь, я наверх их подниму и заколю цветами? Петька и букетики передал.

Мать покрутила в руке белые веточки, усеянные мелкими цветами.