Ответные санкции (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич. Страница 16

За две недели пути, с остановками и пересадками, Виктор учился рулетке, покеру и блэк-джеку. Строго говоря, сам он ничего не постиг и, сядь за зелёное сукно самостоятельно, спустил бы последний доллар. Но невидимые советчики пытались объяснить основные действия. Предстоит громоздкий процесс: озвучить в уме услышанное, чтобы дед смог ретранслировать это мёртвым игроманам, затем с их слов дать дельный совет. Математик, истинный автор диссертации товарища Булкина, просчитывал методики покойников и отсеивал самые авантюрные.

В кабине очередного пикапа гремела «Звезда автострады», толстый водитель жевал гамбургер, унавоженный газировкой, а Виктор делал вид, что спит. В голове звучал монотонный голос.

«…Мы сделаем начальную ставку в пять баксов на первые шесть номеров с единицы до шестёрки. Если первый спин является выигрышным, то сессия начинается заново и выбираем другие шесть номеров — от тринадцати до восемнадцати. Если ставка проиграла, делаем ставки на те же шесть номеров по математической прогрессии…»

Выигрыш в рулетку превышал среднестатистический не более чем на пару процентов от произвольных ставок, в блэк-джек бывшие живые обещали свыше шести процентов.

«По мере выхода карт из колоды следим за текущим счётом. Семёрки, восьмёрки и девятки игнорируются, выход старших карт (десяток и тузов) приводит к уменьшению счёта, младших (от двойки до шестёрки) — к увеличению счёта».

Начинающий картёжник возражал, что не сумеет посчитать быстро, на что получил ответ: никто и не обещает, что будет легко, иначе толпы способных разорить казино носились бы табунами.

Однажды в ночи из кузова очередного пыльного грузовика Виктор увидел огни. Они сияли, будто горел огромный город после налёта бомбардировщиков. Он и правда горел, но неоновой рекламой, наверно, миль с двадцати пяти заметной. Справа показался исполинский щит, на нём подмигивала блондинка в мини-юбке, ковбойской шляпе и высоких сапогах, рекламирующая некое пойло, затемиз темноты проступила восьмиконечная рубиновая звезда с надписью: «Добро пожаловать в сказочный Лас-Вегас!»

Глава седьмая,

в которой герою удаётся пообщаться с неординарными личностями

— Что я за это получу?

Зря говорят: в гробу карманы не нужны. Покойники оказались весьма корыстными людьми. Они лишены всего. Поэтому такие жадные.

— Вы, надеюсь, знаете: контакта с вашими дочерьми не будет. Как и с другими живыми.

Из бесконечной тьмы доносится красноречивая тишина, а монитор демонстрирует до боли знакомый портрет. Наконец, собеседник снисходит:

— Что ещё можете предложить?

— Оплату ваших услуг перечислим на счёт компании. Или непосредственно дочкам.

— Чепуха. Им оставлено достаточно. Мёртвый, я приношу родственникам больше, чем любой здравствующий отец семейства.

Захожу с козырной карты, единственной.

— Сэр, предлагаемая вам задача интересна сама по себе. Вы же не будете утверждать, что заняты и не располагаете временем?

Голосовой синтезатор порождает кряхтение, похожее на смех.

— Я зарабатывал миллиарды, вы предлагаете мне трудиться бесплатно? Боюсь, загробный мир — не место для коммунистических субботников.

С кем же общается этот американец, если в курсе о реалиях социализма? Захожу с другой стороны.

— Быть может, у вас есть какие-нибудь иные предложения.

— Есть! — без запинки отвечает делец, будто с момента смерти обдумал сделку заранее. Впрочем, с него станется. — Есть два человека, с которыми весьма желаю поговорить накоротке. Нет, никаких нарушений правил. Просто отправьте их сюда, в один конец. Я сам с ними потолкую.

И он выдаёт координаты двоих. Первый крупно подставил усопшего на операциях с ценными бумагами. Второй лечил его, залечил и отправил в экскурсию на тот свет лет на пять раньше срока. Услуги Корпорации по оздоровлению и омоложению были широко известны в узких кругах. Но врач убедил, что здесь процветает обычное африканское шарлатанство. Как же, отпускать из загребущих лапок самого жирного пациента за долгую историю практики?

Меня прошибает холодный пот. Скрыть разговор и предложение покойника невозможно, переговоры пишутся. Я здесь не по своей прихоти, а по служебной надобности. Ван Даймону взбрела в голову мысль, что продвижение наших идей нужно снабдить красивой обёрткой (не спорю!) и привлечь лучшего маркетингового гения всех времён и народов. Идеи — тот же товар, а целевую аудиторию необходимо убедить в незаменимости этого товара.

Бормочу о том, что доведу загробную оферту до нужных ушей и голов, уполномоченных принимать решения высокого уровня. Тщательно перебираю список остальных кандидатов. Предпочитаю людей… в смысле — бывших людей, при жизни вряд ли бы сформулировавших подобные условия договора. К сожалению, посмертное существование часто портит характер.

Или, наоборот, отрешает от суетного, заставляет задуматься о грехах. Для сделок такие контрагенты бесполезны.

Откликаются далеко не все. Слабые, серые личности, коих абсолютное большинство, постепенно растворяются в коллективном сознании. Гиганты мысли, особо одухотворённые, могут сохранять индивидуальность практически вечно.

Некоторых подпитывает интерес со стороны живых. Новопреставленные души жаждут услышать Христа и Мохаммеда… Ну, или хотя бы тех, кто видел их воочию. Человек не умер до конца, пока о нём помнят, и это не фигура речи.

Свежие обычно слабы, дезориентированы, бегут на голос, как бабочка летит на огонь. Я уже слышал любимую присказку Службы Безопасности Корпорации: сначала допросим, потом пристрелим или сначала убьём — потом допросим? В виде эксперимента практиковали дознание с человеком в состоянии клинической смерти, но не слишком успешно. Паника первых минут после жизни мешает толково отвечать.

Сильные личности могут замкнуться, лгать, просто игнорировать призыв. Но следующий откликается сразу. Если нужен самый толковый копирайтер для наполнения сайта МИД, почему бы не нанять Льва Толстого? Пардон, технически невозможно. Душа, отделившаяся от тела, помнит все его пороки. Если от сосудистых старческих заболеваний человек страдает склерозом, слабоумием или просто маразмом, он такой же и после смерти. Их размазывает по коллективному практически сразу. Толстой был слишком стар.

И так, монитор выводит знакомое лицо с острым вздёрнутым носом, на голове форменная пилотка ВВС и наушники. Он погиб задолго до преклонного возраста, сохранив ясность ума. Наверняка не успел слишком многое из того, что хотел. Но даже из того, что успел… Устроившись в Сколково, я учился складывать из слов немудрёные тексты о достижениях отечественной науки, угловатые, как из конструктора «Лего», применяя правила рекламного копирайтинга и рерайтинга. Однажды почувствовал, что тупо повторяю найденное раньше. Своё придумать — жабры коротки, поэтому решил копнуть глубже, почитать источники, сейчас уже забытые.

«Смысл языка совсем не в самих словах. Он передаёт тебе от другого новую точку зрения, таящую в себе силу, она сама отыщет в тебе, чем ей напитаться и как прорасти. Есть слова, подобные семенам, они способны втягивать землю и растить кедр».

«Если слово гордо вздыбит голову посреди фразы, отруби ему голову. Для чего показывать мне слова? Фраза — ловушка, она должна что-то уловить. Зачем же привлекать моё внимание к ловушке?»

Жили ведь люди, владевшие речью как хирургическим скальпелем, а не отбойным молотком! Перечитывая его романы, я радовался тогда, что задавил в себе поползновение затереться в плотные ряды литераторов и тиснуть эдакое, в яркой обложке. «Смысл жизни в том, на что она потрачена», говорил мне погибший лётчик, и не хочу, чтоб меня вспоминали в связи с низкосортной макулатурой.