Освобождение (ЛП) - Лейк Кери. Страница 55

Дно шкафа было вынуто, и в темноте виднелась дыра. Такая большая, что в нее можно было пролезть и спуститься по проделанной в ней лестнице. Подземный туннель, который, как я догадываюсь, использовался или, скорее всего, используется для контрабанды наркотиков.

Да и кто станет подвергать сомнению или удосужится проверять дом приходского священника?

Может, именно поэтому никто из других священников тут не прижился. Может, они начали болтать. Наверное, я бы тоже так поступил, если бы не был родом из мира, где держат врагов на виду, пока они не соберутся нанести удар.

После службы я, пользуясь возможностью, благословляю в притворе некоторых прихожан, большинство из которых меня игнорируют и идут к отцу Хавьеру. Несколько молодых женщин кокетливо мне улыбаются, но по большей части у меня такое чувство, что они еще меня не приняли.

Отойдя на несколько шагов, я наблюдаю за тем, как он взаимодействует с прихожанами, за тем, как ласков и добр с ними Хавьер. Гораздо больше, чем кажется. В его легкой улыбке и в том, как между благословениями он сцепляет пальцы, чувствуется некий дискомфорт.

Это его маска, облик, который он надевает для других, и я намерен выяснить, что за ним скрывается.

— А вот и он!

Я поворачиваюсь на знакомый голос, и вижу у основания бетонной лестницы машущего мне Гордона.

Я подхожу к нему и с улыбкой протягиваю руку для рукопожатия.

— На службе я Вас не видел.

— Не, я хожу в церковь только по воскресеньям. Я здесь только для того, чтобы переговорить кое о чем с отцом Хавьером.

— А, тогда Вы станете свидетелем моей первой проповеди на новом месте. Или, как я это называю, массовой катастрофы.

— Вы прекрасно справитесь, — он отворачивается от меня, и его лицо расплывается в улыбке, делая резче его и без того глубокие морщины. — Так, так. Вы только посмотрите на эту шумную компанию нарушителей спокойствия!

Вперед выходит красивая молодая девушка с бронзовой кожей и длинными черными волосами, собранными затылке толстой лентой. Девушка одета в бежевую юбку и белый топ; ей, наверное, лет шестнадцать или семнадцать. За ней идет практически ее копия, только чуть постарше, с ослепительной улыбкой и в цветастом платье, а рядом с ней — мужчина в слаксах и белоснежной рубашке.

— Гордон, ты уже пристаешь к новому священнику? — говорит та, что постарше, бросив на меня первый за все утро дружелюбный, а не плотоядный взгляд.

— Кто-то же должен! — он мне подмигивает и кладет руку на плечо молодой девушки. — Отец Дэймон, позвольте представить Вам самую прекрасную семью в Южной Калифорнии. Это Арасели, ее мать Вероника, и наш уважаемый мэр, Рауль Мартинес.

— Мэр? — я протягиваю руку, понимая, что совершил серьезную ошибку, решив, что в церкви у меня получится залечь на дно. Я даже не знаю мэра Лос-Анджелеса. — Рад с Вами познакомиться.

— Добро пожаловать в Калексико. Мы рады, что Вы с нами, отец Дэймон.

— Полагаю, несколько больше, чем все остальные.

— Да, похоже, отец Дэймон стал объектом нашего неофициального приветственного комитета, — оставив девушку, Гордон встает рядом со мной и, похлопывая меня по спине, задевает мой свежий синяк, отчего я вздрагиваю.

— Прошу прощения, святой отец, — Рауль опускает глаза и вздыхает, хмурясь так, словно уже неоднократно имел этот разговор. — Мы работаем над решением проблемы банд, которые, похоже, наводнили наш город. Мы собрали небольшую оперативную группу и патруль из местных жителей.

— Оперативную группу? Они же дети, — усмехается Гордон, и скрестив на груди руки, качает головой. — Брось, Рауль. Решение — это контрольно-пропускные пункты. Это не банды, а кучка скучающих детей, которые бегают по границе. Начни здесь какое-нибудь дело. Открой чертов торговый центр. Дай им какое-нибудь занятие. Мы уже об этом говорили.

— И сейчас не время продолжать эту дискуссию, — в голосе Рауля слышится ожидаемое от политика невозмутимое дипломатическое предостережение.

— Верно. Извиняюсь, — Гордон снова поворачивается к девушке. — Эй, я слышал, в следующем году ты собираешься поступать в Университет Пеппердайна. Это здорово! Fantastico, юная леди.

— Да, на прошлой неделе мы встречались с приемной комиссией, и похоже, это подходящий вариант, — отвечает за нее Вероника.

— Держу пари, ты с нетерпением ждешь, когда уже начнешь грызть гранит науки! Ей сельское хозяйство не подходит, нет, сэр. Она умная.

Рауль вздыхает и подталкивает локтем жену и дочь.

— И еще раз, мы очень рады, что Вы с нами, святой отец. Если Вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, не стесняйтесь, обращайтесь.

— Я с тобой свяжусь! — окликает его Гордон, но только Вероника робко ему улыбается и машет в ответ.

— Гордон, можно тебя на пять минут, — раздается у меня из-за спины голос Хавьера, и, обернувшись, я вижу, что он возвращается в церковь.

— Что Вы имели в виду, говоря о контрольно-пропускных пунктах? — спрашиваю я, вспомнив сдержанную реакцию Рауля на такое предложение.

— Ой, это давняя битва с Раулем. Он думает, что у нас тут проблемы с бандами. Что эти ребята связались с каким-то крупным орудующим за границей наркобароном и картелем.

Возможно, и не за границей. Возможно, прямо здесь, в этой самой церкви. Но Гордону я этого не говорю.

— Я считаю, что это просто кучка скучающих детей, которым нечего делать, — он взмахивает рукой в сторону прилегающих кварталов.

— Вот Вы из Лос-Анджелеса. Святой отец, оглянитесь вокруг. Здесь особо нечего делать. Нам нужен какой-то бизнес. Какая-то торговля. Дети бездельничают... становятся ... беспокойными. Агрессивными. Непредсказуемыми.

— Не думаю, что торговый центр станет решением проблемы для парней, которые избивают приезжих бейсбольными битами.

Гордон морщится и качает головой.

— Может, и не станет. Но не у всех этих детей есть возможность отсюда выбраться, как у Арасели. Они злятся. Чувствуют себя в тупике. А когда тебя загоняют в угол, иногда единственный выход — это насилие.

— От чего ими становится легче манипулировать. Обещание светлого будущего — отличный мотиватор.

Гордон окидывает меня оценивающим, полным подозрения взглядом.

— Рауль думает, что эти парни носятся за каким-то мифическим Козлом, словно за неким мессией из преступного мира. Он — оправдание. Только и всего. Козел отпущения для политиков, игнорирующих реальную проблему, которая заключается в отсутствии возможностей.

— Значит, Вы не верите в то, что он настоящий?

Первым от него, словно от чего-то совершенно неинтересного, отмахнулся Хавьер, пожалуй, единственный из всех моих знакомых, кого, похоже, нисколько не пугали расползающиеся о нем слухи.

— Козёл? — он пожимает плечами и снова оглядывает окрестности. — Я живу здесь уже несколько десятилетий. И самый опасный злодей, которого я видел, — это растраченный потенциал. Он везде, куда ни глянь.

Я чувствую странное желание сказать ему, что он не прав. Что моя семья стала жертвой этого мифического Козла, чья власть простирается далеко за пределы этого маленького городка, и что в своей собственной спальне я наткнулся на любопытный портал. Но сейчас не время. Мне нужно еще во многом разобраться, прежде чем разбрасываться в этом городе обвинениями.

— А как же эти жуткие истории? Убийства? Семьи, которые он терроризировал?

— Так вот зачем Вы сюда приехали, святой отец? Чтобы избавить нас всех от великого Белого Козла? — он почесывает бороду и, когда я ему не отвечаю, не настаивает. — В каждом убийстве есть доля правды. Некоторые из них более очевидны, чем другие. А для остальных, думаю, этот таинственный Козел, который водит компанию с опасными преступниками, будет хорошим сюжетом для истории.

Я бросаю быстрый взгляд в сторону церкви, затем снова устремляю его на Гордона.

— Ну, не хочу Вас задерживать. Уверен, отец Хавьер уже заждался.