Сокровище Нефритового змея (СИ) - Лайм Сильвия. Страница 38

– А ты видела Великого Айша? – выдохнула Лориавель, широко распахнув глаза. – Ведь его тело блестящее, словно обсидиан полированный, обрамляющий каплю рубина… Ведь он красивее тысячекратно, чем хвостатые наги, чешуей покрытые! Чьи хвосты стелятся на многие метры и задушить могут в один миг! Айш никого не может задушить. Зато… на нем можно покататься! – воскликнула она и едва не подпрыгнула. – А ты вот можешь покататься на мирае? Да ни в жизни.

Я на мгновение лишилась дара речи.

– И что, часто Айш кого-нибудь… катает? – спросила я с нервным смешком, и щеки начали малость гореть.

– Ну… – протянула Лориавель и тоже слегка смутилась. – Вообще-то нечасто.

– Насколько нечасто? – приподняла бровь я, и девушка перехватила кончик своей голубовато-белой косички и начала накручивать его на палец.

– Ну… никогда. Так это ведь потому, что Великий Айш еще не нашел свою Айяалу! А когда найдет, покатает ее наверняка.

Она несколько раз быстро кивнула и перестала краснеть, явно полностью уверенная в своей правоте.

– В случае любом паук – и вполовину это не так страшно, как змеюка. Маленькая, холодная и скользкая, – добавила она, поморщившись.

И я поняла, что переубеждать ее нет никакого смысла. Впрочем, у меня и желания такого не появилось. Для меня что паук, что змея – одинаково обычные животные Шейсары. Я не испытывала отвращения или страха ни к тем, ни к другим.

Предрассудки – это всегда плохо, но не потому, что они приносят окружающим дискомфорт. Упасите боги! В этой жизни каждый сам себе злобный койот. Но дело в том, что предрассудки приносят дискомфорт в первую очередь самому их хозяину. Так мужчина, до дрожи опасающийся пауков, может при виде маленького многоногого бедолаги от испуга, скажем, поскользнуться и упасть, подвернув лодыжку. А трепетная дама, ненавидящая змей, может кинуть в мирно проползающую рядом гадюку палку и схлопотать смертельный укус просто из-за своей ненависти.

А еще ненависть и страх не позволяют увидеть чужую красоту…

Придя к таким размышлениям, я снова смутилась. Перед мысленным взором мелькнули горящие зеленым огнем глаза, а где-то под желудком разлилось раскаленное озеро. Так, словно я только что выпила кипящего отравленного вина.

– Слушай… – вдруг проговорила я, кусая изнутри щеку. Предполагать то, что мелькнуло у меня в голове, было стыдно и неловко, и все же я не могла не спросить: – А если я все же стану этой вашей…

– Айяалой? – подсказала Лориавель. – Супругой Великого Айша, которая подарит дитя ему?

Ее голубые глаза блестели.

– Ну да, – согласилась тихо. – Если я стану Айяалой, разве тебя это не расстроит? Ведь я могу занять твое место.

Лориавель медленно опустила глаза и улыбнулась, задумчиво выводя пальцем рисунки на мшистом ковре.

– Не расстроит, Эвиса, – покачала головой она. – Клянусь Красной матерью. И не нужно тебе беспокоиться об этом. В конце концов, моя вина в том, что я не сумела сохранить себя в безопасности до дня встречи с Айшем. И если бы не появилась ты в Стеклянном каньоне, может статься так, что Великий Айш надолго остался бы без алы вовсе. Новая ала – всегда праздник и для всего племени надежда. Надежда на то, что мы наконец выйдем на свет солнца. Так что если Айяалой, что поведет нас наверх, окажешься ты, я буду счастлива. На все воля Красной матери, сахашенаас.

Несколько бесконечных мгновений мы провели в тишине, пока я пыталась справиться с неловкостью. А потом все же положила руку на ладонь девушки и проговорила:

– Я могу сказать лишь одно. Не знаю, что будет дальше, но ты не должна винить себя в том, что не стала алой. Это вина других…

Дочка жреца взглянула на меня блестящими голубыми глазами и кивнула.

Мы провели у священного шаррвальского дерева еще некоторое время, и я была готова признать, что огромное, шелестящее ветками растение и впрямь обладает какой-то силой. Рядом с ним было спокойно, внутри будто бы наступал какой-то мистический колдовской штиль. А тонкий сладковатый запах цветов настраивал на романтический лад.

Чуть позже Лориавель вернула меня в теларан Великого Айша, где мне снова принесли по очереди несколько подносов с едой, прежде чем пришло время ложиться спать. Это стало ясно по тому факту, что во всем каменном подземном дворце вдруг разом потухли почти все огни. Лампады не горели, свечи тоже. А выглянув вниз с большого каменного балкона, я увидела, что колдовские грибы, растущие повсюду на улице, тоже перестали распространять свой призрачный свет. Словно кто-то их выключил.

Это было удивительно. И только алое излучение огромного механического ядра, что крутилось под потолком дворца и называлось луноворот, еще немного освещало площади Стеклянного каньона. Да еще нарочно зажглись странным красным огнем высокие столбы-фонари, которые прежде горели, как и грибы, приятным желтовато-зеленым.

Получалось, что ночь у шаррвальцев имеет пугающе красный цвет…

Сперва этот факт меня серьезно напугал, но уже спустя несколько дней я привыкла. И, признаться, красная ночь казалась мне гораздо более приемлемым вариантом, чем черная, когда луна не может проникнуть сквозь толщу камня и осветить каньон, а фонари и грибы тухнут и теряются в кромешной тьме. Попадая иногда в закрытые неосвещенные коридоры или тоннели, лишенные колдовских грибов, я вспоминала, что такое истинный мрак. Когда не видно даже собственной руки, протянутой вперед.

Так я прожила в теларане Айша несколько дней. Меня никто не трогал, Джерхан появлялся незаметно и исключительно ночью, каким-то хитрым способом проникая в свою комнату и засыпая в своей постели. Об этом я узнавала только утром по смятым простыням. Сам мужчина так же незаметно исчезал, словно был призраком.

Меня это начало напрягать. На третий день я уже даже решила, что в этот раз просто лягу спать на его кровати, а не на огромной круглой постели Великого Айша, где мне отвели место то ли как хозяйке, то ли как рабыне. В итоге Джерхан будет вынужден прийти и обнаружить меня на своей кровати, после чего ему таки придется со мной поговорить и перестать прятаться.

Однако я вовсе не рассчитывала, что на третью ночь вместо Джерхана в покои теларана придет сам Великий Айш.

Глава 8

«Не слушай, не верь, не зови,

Его голос – в твоей крови…»

(из уличной шейсарской песенки)

Он зашел тихо. Словно хищник, который крался к своей жертве. Разве что Великий Айш явно не имел цели нарочно скрываться. Просто передвигаться незаметно было в его природе.

Я лежала на постели Джерхана поверх одеяла, чтобы не нарушать личное пространство мужчины. Повернулась на бок, глядя, как догорают поленья в огромном камине, который здесь был в форме все той же пасти, только принадлежащей словно немного другому зверю. Вроде и тот же солаан, но немного другой масти. Или, может, у меня в комнате была девочка, а тут мальчик.

Мне не удалось заметить, в какой момент Великий Айш оказался возле меня на расстоянии вытянутой руки. Я лишь почувствовала, как в помещении разом будто замер сам воздух. Если мгновение назад он колыхался от моих движений, от жара, исходящего из камина, и легкого прохладного дуновения, что всегда блуждало по теларану, то в одну секунду все будто остановилось.

А затем чьи-то руки резко подняли меня с кровати, и я лишь успела заметить, как каменный потолок стремительно приближается.

Из горла вырвался сдавленный крик. А потом я увидела ЕГО.

Смуглое от природы лицо, которого солнце не касалось уже много-много лет. Горящие в полумраке зеленые глаза, как самые темные изумруды, как… колдовской нефрит с огненными прожилками. И длинные волосы, обрамляющие лицо волнами цвета камыша, который кое-где присыпали золотой пылью.

И мне не нужно было опускать взгляд вниз, чтобы понять, что вместо человеческих ног у моего соседа нынче ноги паука. Я глядела в знакомое лицо и видела совершенно другого человека. В нем не было неуверенности или шутливости. Он не испытывал мук совести за какие-то прегрешения, которые сам себе и надумал. Его губы были расслаблены и едва заметно улыбались, а взгляд горел темным пламенем, от которого меня мгновенно бросило в жар.