Сокровище Нефритового змея (СИ) - Лайм Сильвия. Страница 80

Я приняла ванну, вкусно поужинала, сметя с подноса буквально все, что принесла одна из служанок. А потом умудрилась уснуть, сама не заметила как.

Однако пробуждение оказалось не из приятных.

– Ала, ала! – В дверь теларана ломились и стучали так громко, словно где-то вспыхнул пожар. – Ала, благородная ала!

Я долго не могла разлепить глаза, памятуя о том, что кому надо – мог войти сюда сам, не спрашивая меня. Однако сколько бы я ни валялась, игнорируя гостей, они не убирались восвояси и не проходили внутрь.

Может, и впрямь пройти сюда может только Джерхан? И даже царицу не пустят просто так?..

Обдумать эти варианты не удалось, я сползла с круглой мягкой постели, в которой так и продрыхла одна всю ночь, и подошла к выходу. Толкнула тяжелый каменный монолит, и он открылся легко, словно обычная дверца.

– Ну, что случилось-то? – протирая глаза, выдохнула я, обнаружив в коридоре Лориавель в компании двух незнакомых жрецов и одного Ильхамеса.

У последнего счастливо горели глаза.

Я даже испугалась на миг. А вдруг что с Джерханом случилось? Впрочем, тогда, наверное, первый жрец шаррвальцев так не радовался бы…

Ильхамес, увидев меня, поднял руки к потолку и воскликнул, перебирая пальцами, как паучьими лапками:

– Хвала Красной матери, вот она, наша спасительница!

Сердце упало куда-то в желудок.

Я перевела взгляд на Лориавель, обнаружив, что та покраснела, но тоже улыбается.

Остальные два жреца что-то возбужденно бубнили, целуя серебряных пауков, висящих на цепи у них на шеях.

– Знаете, я еще не проснулась, приходите попозже, – пробормотала, совершенно серьезно собираясь закрыть дверь у них перед носом. Что-то мне не нравился их настрой.

– Ну что вы, о прекрасная! – не дожидаясь, пока я воплощу свои мечты в реальность, бросил Ильхамес, ловко прошмыгнув в теларан. – Совсем ненадолго мы! Но ежели подтвердятся знаки божественные, если-если! Ах, я не могу!

Он вбежал в комнату и схватился за грудь, тяжело дыша. Он и в самом деле был чрезвычайно возбужден.

Лориавель, скромно улыбаясь, прошла за ним следом и прикрыла глаза ладошкой. Впрочем, почти сразу же она снова посмотрела на меня, взяла за руку и, сжав, прошептала:

– Я так рада! Хоть бы это правда была! Радоваться рано, конечно, еще, но мой отец редко ошибается в предсказаниях. Не зря именно он – жрец первый. Он ведь слышит Красную мать!

Я нахмурилась. Под домашним платьем спина покрылась испариной.

– Если вы сейчас же не скажете мне, что происходит, я закричу, – проговорила я, отступая к кровати и неожиданно даже для себя забираясь на нее и отползая к стене.

Я еще не проснулась! Где мой грибной сок и миска маринованного мха?

– Скажем-скажем, прекрасная, великолепнейшая и дивная ала, – с поклоном произнес незнакомый жрец. – Вот буквально скоро совсем скажем.

И хлопнул в ладоши.

Сразу же по этому сигналу несколько слуг-мужчин, которые, оказывается, ждали за дверью, внесли в теларан странную конструкцию, напоминающую… цветочный горшок, украшенный драгоценными камнями и искусственными грибочками.

– Что это? – с подозрением прищурилась я. – Если это завтрак, то оставьте его себе, что-то я не голодна.

Совсем, видать, я местным надоела. Небось решили, что «эта ала слишком много ест» и хватит уже на нее редкие фрукты да настойки переводить. Пусть земельки пожует.

Лориавель прыснула со смеху, а Ильхамес округлил глаза.

– Что вы, о прекрасная! – снова обратился он ко мне, как демоны знают к кому. – Это простой горшок цветочный, – убедил он меня в том, что никакой ошибки нет. – Мы будем сегодня с вами сажать священный рододендрон.

– Что, правда? – выдохнула я, немного успокаиваясь и подползая ближе к краю кровати. – А зачем?

Жрецы заулыбались, кто-то из них опять воздел руки к потолку и зашевелил пальцами.

Заканчивали бы они уже это делать! Нервировало страшно.

– А вот сейчас и увидите вы все сами, – едва сдерживая нетерпение, подошел ко мне Ильхамес. Он приказал подтащить поближе небольшой каменный столик, установил на него горшок, а затем достал из кармана красивую красную шкатулку, расшитую золотыми нитями и украшенную зелеными камнями. Открыл ее, затаив дыхание, и…

…вынул на свет два маленьких зернышка, что едва заметно сверкали.

– Это семена рододендрона, – пояснил он с улыбкой. – Голубого и розового.

А я вдруг вспомнила те самые деревья, с которых в саду теларана падала сияющая пыльца. Придвинулась поближе, потому что теперь и меня снедало любопытство. Что же они собрались делать дальше?

Полностью завладев моим вниманием, Ильхамес аккуратно посадил оба зернышка, присыпал их небольшой горкой земли и вдруг подал мне какой-то маленький золотой стаканчик.

– А теперь, дорогая ала, вам нужно сделать сюда утренние дела свои, – мягко проговорил он, совершенно сбивая меня с толку.

Я покраснела. Затем отодвинула рукой стаканчик, намереваясь снова уползти по кровати назад.

– Что-что я должна сюда сделать? – пискнула я, чувствуя себя просто ужасно.

Вчера с червями и то было проще!

– Ну пописать, – улыбнулась Лориавель, явно пытаясь меня подбодрить.

– Зачем?! – выдохнула я, уже готовая сорваться на истерику.

Я не собиралась писать в стаканчик под надзором кучки из жрецов, слуг и Лориавель! Что за бред вообще?

– Чтобы мы узнали, действительно ли вы беременны, великая ала, – тихо и мягко ответил незнакомый жрец, низко склонив голову.

А у меня потемнело перед глазами.

– Да ну вас, – бросила я, слезая с другой стороны кровати. Чтоб подальше от сумасшедших жрецов и одной не в меру энергичной Лориавель.

– Нет-нет, чудесная ала, ничего ужасного не произойдет ведь! – замахал руками Ильхамес. – Всего-то и надо, что…

– Я говорю «да ну вас» – значит, «да ну», – фыркнула и заторопилась скрыться в другой комнате.

Детский поступок, конечно. Даром что дверей в теларане не было ни одной, так что ничего сложного в моей поимке не представлялось.

И все равно я шла все дальше и дальше по комнатам, стараясь найти хоть что-нибудь, что меня спасло бы от этой нелепой и возмутительной ситуации.

Беременна! Это ж надо такое выдумать!

– Великая ала! Прекрасная…

– Сам такой! – крикнула я тому из жрецов, что меня догонял, охая и ахая по дороге.

В этот миг впереди показалась тяжелая портьера ванной комнаты, за которую я благополучно и прошмыгнула.

– Замечательная ала, погодите немно…

Чья-то рука просунулась вслед за мной, явно намереваясь отодвинуть штору в сторону.

– Не сметь заходить, я голая! – воскликнула я возмущенно, и рука тут же исчезла.

– Ну, ала, ну, послушайте минуту хоть!

– Ничего я слушать не буду! – крикнула в ответ и заторопилась вглубь помещения. Открутила вентиль с водой, и по трубам внутри каменных стен задвигалась вода.

Ее шум немного перекрыл звук разговоров за портьерой, а я села на краешек каменного кресла, устланного шкурами, и обхватила себя за плечи.

Стало как-то зябко и неуютно.

В этот миг чуть в стороне раздался тихий женский голос:

– Эвиса… можно зайду я?..

Подняв голову, я встретилась взглядом с широко распахнутыми голубыми глазами шаррвальки.

– Ну кто бы сомневался, что тебя моими голыми телесами не напугать, – фыркнула, отвернувшись. – Уходите все, я не собираюсь… выращивать ваши цветочки.

– Эвиса, не надо так… Ведь не желает никто зла тебе. Даже как раз наоборот.

– Конечно, – кивнула я, мрачно глядя на то, как Лориавель боязливо приближается ко мне и садится на краешек набирающейся ванны. – Вам же изначально нужна я была только в инкубатора… качестве. Тьфу, я уже заговорила как вы.

Язык начал заплетаться от переживаний, а слова – меняться местами.

Лориавель тяжело вздохнула.

– Неприятны мы тебе… это и понятно. Но ведь… – Она развела руки в стороны. – Разве были мы жестоки к тебе? Разве пытались обидеть?.. Ведь если получится все, ты и сама вернешься наверх… в свой дом. Ну… и мы с тобой вместе… Разве это так плохо?