Черными нитями (СИ) - Николаева Лина. Страница 15

Рейн осторожно посмотрел на темнеющий коридор и снова спустился на первый этаж. Интересно, что такое прятал Я-Эльмон на третьем этаже, что понадобился страж? Едва ли он переживал, что кто-то из гостей займёт его личные покои.

Рейн прошёл через сквозную комнату с уютно горящим камином. Перед ним дремала собака. Хотелось сесть у огня, растормошить пса, погладить ему шерсть, почесать пузо. А ещё лучше поставить рядом уютное кресло, в одну руку взять стакан с виски, а в другую — книгу. И чтобы собака легла в ноги, а огонь в камине разгорался всё ярче. И всё это в своём — своём! — доме под красной черепицей.

Послышались голоса и шаги — одни более тяжёлые, уверенные, другие полегче. Рейн сразу шагнул в тень.

— …Неспокойно, — донеслось окончание предложения.

Он осторожно выглянул и увидел ещё один длинный коридор, украшенный картинами — на этот раз в посеребрённых рамах. Перед одной из них замерли В-Бреймон и Э-Стерм. Рейн снова спрятался.

Нелан вздохнул и повторил:

— Да, но когда в Кирии было спокойно? Только за прошлый год прошло пять восстаний, и каждое из них оказывалось крупнее предыдущего.

— Мы это обсуждали, — В-Бреймон явно был раздражён. Голос у него оказался суровым, жёстким — только такой и представлялся у главы Инквизиции. — Крестьяне, как всегда, думают, что их грабят, рабочие недовольны зарплатой и количеством трудовых часов, торговцы выступают против новых налогов… — глава вздохнул. — А ещё эти Дети Аша! Лезут везде, уже из каждой дырки их носы торчат.

Голоса стали затихать. Рейн высунулся, увидел удаляющиеся спины и снова спрятался.

Нелан устало проговорил:

— Если мы правильно решим вопрос с королём, всё уладится само собой. Хотя бы на время.

Рейн и Аст переглянулись. Практик вопросительно мотнул головой. Демон махнул рукой.

Практик вынырнул из-за поворота и неторопливым шагом прошёл мимо В-Бреймона и Э-Стерма, остановившихся перед стеклянной витриной, в которой лежали изящные украшения с разноцветными камнями.

Инквизиторы встретили его подозрительными взглядами. В коридоре послышался шум, но Рейн не подал виду. Он замер напротив Ригарда и Нелана, положил правую руку на левое плечо и поклонился. Рейн хотел обратиться к ним, но шум стал громче, и в коридор кубарем влетело два сцепившихся парня.

Они поднялись, один схватил другого за грудки и с такой силой ударил об стену, что весь ряд картин зашатался. Рейн кинулся вперёд. От них разило вином и потом.

Практик замер позади одного, развёл руки, хлопнул по ушам, и тот сразу осел, схватившись за голову. Затем прыгнул к другому, сжал пальцами тонкую жилку на шее. Раз, два, три. Парень замер, а затем сполз вниз по стене.

Рейн сделал шаг назад и глянул на одного, на другого. Одежда выдавала, что это были инквизитор — не из практиков, повыше — и церковник. «Вот так смирение», — ухмыльнулся Рейн, затем искоса посмотрел на В-Бреймона и Э-Стерма. Он хотел успокоить драчунов, но в то же время он поднял руку на старшего по должности, и за это вполне мог получить пару ударов плетью или лишиться жалования.

На несколько секунд воцарилась тишина, затем Ригард рассмеялся.

— Из какого ты отделения, парень?

— Из Третьего.

— Давно служишь?

— Четыре года.

Э-Стерм одобрительно кивнул. В-Бреймон спросил:

— За четыре года или практика убивают, или он поднимается выше. Что с тобой не так?

Рейн потянул маску вниз, на миг задержал её на подбородке и вернул на место. В-Бреймон и Э-Стерм переглянулись.

— Точишь на Церковь зуб, парень?

— Да, — подсказал Аст.

— Скорее всю челюсть, — Рейн криво усмехнулся. — Меня собственный отец отправил на перевоспитание.

«Да», — Рейн кивнул сам себе. Аст подсказал верно: инквизиторы никогда не дружили с церковниками, и никакой союз не мог исправить этого. От любого пса ждали, что он будет служить только одному хозяину, даже если в доме появлялся второй.

В-Бреймон и Э-Стерм снова переглянулись.

— Из рода церковников, но на службе Инквизиции — это интересно, — задумчиво протянул Ригард.

— Он может подойти, — прошептал Нелан, но Рейн всё равно его услышал и напрягся.

Аст встал рядом и беспокойно спросил:

— Для чего подойти?

Рейн молчал. Это Энтон прощал ноториэса за его вопросы и высказывания. С другими стоило быть осторожнее.

Ригард с любопытством уставился Рейна:

— Из какой ты семьи, парень?

— Я из рода «Л».

— Хорошо. Думаю, мы ещё побеседуем, а пока иди. Ты же не просто так здесь, ноториэс?

Голос В-Бреймона прозвучал холодно. Рейн снова поклонился и пошёл назад. Хотелось переглянуться с Астом, поговорить, но это могло его выдать, и он только чуть пожал плечами.

Рейн снова посмотрел на свои поношенные ботинки, а затем зашёл в зал. Музыка стала громче. Столы сдвинули к стенам. И здесь, и в саду девушки и юноши неслись в лихом танце. Те, кто постарше, посерьёзнее, сидели на длинных скамьях или стояли в сторонке и разговаривали.

Рейн цепко огляделся. Нол Я-Эльмон сидел в окружении приближённых подобно царю, слушал, как они что-то яростно нашёптывали ему, и лениво кивал. Тёмные ткани, строгие линии, прямые силуэты — их одежда была простой и скромной, как и полагалось церковникам. Опытный глаз мог заметить, что у многих на пальцах поблескивали массивные перстни с камнями, а за воротами рубашек прятались цепи из золота и серебра.

Рейн переглянулся с Астом. И это ещё кто здесь слушал своего демона! Да они бы и день не прожили в той скромности, о которой столько твердили.

Практик стал аккуратно подбираться к Я-Эльмону. Взглядом он то и дело обводил зал, выискивая Эль.

— Не надо, — предостерёг демон. — Это того не стоит.

Рейн махнул рукой.

— Обманывать девушку ради лишней монетки? Ну что она может знать?

Рейн замер и уставился на Аста.

— Замолчи.

Дети Аша твердили, что демон всегда становился тем, кто необходим: голосом сердца или разума, двигателем, опорой. Если Аст решил примерить на себя роль совести, сейчас это было некстати.

— Они сами называют меня ноториэсом, так пусть не удивляются.

Рейн за несколько больших шагов преодолел расстояние, которое отделяло от Я-Эльмона и его приближённых. Музыка заглушала их голоса, и Рейн сделал ещё один осторожный шаг в сторону. Он замер у стола и взял бокал на длинной ножке.

Мужчина, сидевший ближе всего, подозрительно посмотрел на Рейна, и тот сразу ослабил верёвки на маске, приспустил её, сделал небольшой глоток шампанского, со скучающим видом качнулся с пятки на носки.

— Вот так мастер маскировки, — фыркнул Аст.

Музыка на несколько секунд стихла, и Рейн услышал:

— В-Бреймон опять со своим стадом, — Я-Эльмон, не скрываясь, с презрением посмотрел на практика.

— Думает, так мы будем его бояться, — тонкие губы мужчины, сидящего к главе Церкви ближе всего, тронула пренебрежительная улыбка. — Без нас Инквизиция — ничто. Это просто овечье стадо.

Музыканты начали играть весёлую мелодию, и Рейн прижался к стене, чтобы яркая толпа не унесла его в центр зала.

Овечье стадо, так, значит? Хорошо, пускай. Только в народе не зря говорили, что под овечьей шкурой могли прятаться волки.

Рейн выскользнул в сад, снова приспустил маску и сделал глубокий вдох. Пахло влажной землёй и сладкими цветами. Прохладный воздух приятно холодил кожу. Потихоньку опускались сумерки. Небо заволокли тёмные грозовые облака, и только на горизонте алела тонкая нить. В саду оставалось всё меньше людей, и лишь разгорячившаяся молодёжь ещё танцевала в темноте или болтала и смеялась, сидя на скамьях и прямо на траве.

Под старым дубом притаилась компания: три девушки и трое юношей. Строгие чёрно-белые наряды выдавали, что два парня были церковниками. Один оказался инквизитором. Рейн приметил на его рукаве вышитый символ Инквизиции: сокол, сжимающий в когтях змею.

Рейн тенью пробрался по краю сада и замер по ту сторону дуба. Между инквизитором и церковниками завязался спор.