Партизаны полной Луны (СИ) - Кинн Екатерина. Страница 10

— Вас никто не будет заставлять. Вас бессмысленно заставлять. Так. Давайте-ка действительно в душ, и спать. Только найдите мне сначала ваши документы. Попробую сделать из вас москвичей.

— Вы "часовщик"? — кажется, так в подполье называют мастера по документам. Толя не очень хорошо понимал в правилах конспирации, но чтобы мастер по документам был хозяином явки?

— У нас обычно говорят "кузнец", — Саша улыбнулся. — Нет, я так… Подмастерье.

Аня, вставшая было за документами, снова села, накрыла ладонью кружку.

— У вас беда, — это был не вопрос. И этого, кажется, не нужно было говорить, потому что "Саша" снова улыбнулся.

— Нет. Да. У нас как всегда. Служба безопасности, высокие господа[2], поломанные светофоры. Прорехи, помехи… — и это тоже нельзя было подделать, то, как он сказал — "высокие господа". Без почтения, без ненависти, без страха.

Толя прошел мимо Ани, слегка тронув её за плечо — не продолжай. Вынул из клапана рюкзака документы, которые им откорректировали в Туле. Топорно откорректировали: проверку на автомате выдержит, проверку человеком — а уж тем более, старшим…

— Я программист, — сказал он. — Я могу помочь, если вы скажете мне, что делать…

— Хорошо. Тогда посмотрите потом на предмет блох. Есть тестовая программа. Я вам помогу оттащить рюкзак в спальню. Если вам нужно что-то постирать, дайте мне. Тут стиральная машина с капризами, а я ещё не успел её наладить.

Спальня оказалась просторной, светлой, очень чистой. Без этого затхлого нежилого запаха — но и без всяких следов пребывания в ней человека. Как гостиничный номер перед приходом новых постояльцев. Дверь напротив была открыта, и в зеркальном платяном шкафу отражался угол верстака, на котором лежала одинокая контактная перчатка. Наверное, теплая — узкий, разделенный планками жалюзи солнечный луч падал прямо на нее. Уже в душе, под шум воды, Толя сказал Ане:

— У него кто-то погиб совсем недавно. Ты что, не видишь?

Толя проснулся от взгляда.

— Добрый день, — тихо сказал "Саша". — Сейчас три. Я закончил. Я сварил вам кофе. Вы встаньте, умойтесь, посмотрите, я вам там инструкцию к тестовику выложил, а я пойду позвоню.

— Не отсюда?

— На всякий случай. Я постучу — вот так, как вы звонили.

На сверкающем кухонном столе стояла очередная кружка с кофе, тарелка с бутербродами, ридер и планшетка с уже открытым файлом. А окно кухни выходило на парк — утром он этого не заметил, или занавески были задёрнуты.

Работа была не просто хороша. Если бы он не знал, как выглядели данные раньше, никогда бы не обнаружил подделки. Он её и не обнаружил. У них были новые биографии, новые адреса, слегка сдвинулся психопрофиль, изменились — чуть-чуть, в пределах допустимой ошибки — их генкарты и генкарта будущего ребенка, индекс "А" упал до восьмидесяти четырех — всё ещё опасно, но зато не очень расходится с тем, что почувствует при их виде любой варк. И хвосты, хвосты — обломки старых файлов, логи изменений, отчеты об автопроверках с директориями и списками. Сходится, сходится, сходится. Молекулярная структура чипа изменений не показывает. За шесть с половиной часов. Стиральную машину этот пижон наладить не может…

Условный стук он прозевал, как открывается дверь — не услышал, оторвали его от экрана только шаги в коридоре.

"Саша" сказал:

— Будите Галю. Только тихо. Надевайте то, что в шкафу. Там есть женские джинсы — кажется, на размер больше, не страшно.

— Что случилось?

— Не знаю. Может быть ничего. Но у меня не отозвались два номера. А ещё один отозвался. А не должен был. Может быть, мы и не горим. Я проверять не хочу.

Джинсы действительно оказались на размер больше, и это как раз было очень хорошо. Толя подумал — если они согласятся, будет ли он года через два, через три таким, как "Саша"?

— Нет, — ответил "Саша" громко и весело. — Если вы потянете, вы будете лучше.

Они ссыпались по лестнице, с шумом и смехом. "Саша" рассказывал, как у них на факультете год назад администрация начала бороться с матом и вывесила объявление: "До сведения деканата дошло, что преподаватели и лаборанты используют ненормативную лексику не для выражения подобающих сильных чувств, а для связи слов в предложениях. Каковую практику администрация требует немедленно прекратить как крайне деморализующую…"

В парадной он остановился и вытащил из карманов своей безразмерной и явно бездонной куртки два больших зеленых яблока и два плотных пакета.

— Салфетки. С детоксикантом. Если газ — вскрыть, прижать ко рту, носу и глазам. Помогает секунд тридцать.

— А яблоки?

— Просто так. Грызть.

Они шли по улице, обмениваясь студенческими байками — Толя мог поручиться, что "Саша" ни дня не отучился в том институте связи, о котором так увлекательно рассказывал. Дальше разговор перешел на животных и их спутник принялся воспевать знакомого кота — здоровенного, роскошного, полусибирского-полукамышового, охотника, добытчика, грозу окрестных собак, проживающего в квартире 48, Климашкина, дом 7, несколько кварталов от зоопарка, хозяева — люди совершенно не от мира сего, но очень, очень хорошие и у них все время кто-то ночует… А потом они подошли к огромной, имперской ещё постройки арке, выводившей на набережную, и Толе что-то почудилось, и Аня крикнула: "Глаза!", и пакет открылся удивительно легко, их рвануло куда-то влево, они бежали, но впереди, как в дурном сне, тоже оказался кто-то, а воздух становился всё твёрже, и Саша втолкнул их в парадную — "второй этаж, налево по коридору, лестница, выход справа" — и захлопнул за ними дверь, и они вдвоём нашли этот выход, бросив по дороге салфетки, вылетели на свет, пробежали ещё квартал, скинули куртки в другой подворотне, просквозили на параллельную улицу, через сквер, за угол, по переходу, опять к реке, перешли на шаг.

Толю слегка трясло. Убегая, он какое-то мгновение слышал отзвуки чужой боли — тупую пульсацию под ребрами, в губах, в ноге… У него была Аня, у нее был Пузо, они ничем, ничем не могли помочь тому, кто остался драться с преследователями, кто купил им немного времени — но Толя все равно отчего-то чувствовал себя предателем. Он взял Аню за руку, она слегка пожала ему пальцы, не глядя в лицо.

…Даже без курток было тепло — гранитная набережная возвращала накопленное за день. По чешуйчатой воде плавали деловитые утки.

У них ведь с самого утра было дурное предчувствие. А у Саши не было предчувствий — только два неоткликнувшихся контактёра. А теперь от него остался только адрес очень хороших людей, владельцев огромного кота.

Они прошли ещё полквартала, и тут темнота догнала их.

Человек, назвавшийся "Сашей", сидел в кресле прямо, не касаясь лопатками спинки. Руки, сцепленные в замок, лежали на коленях. На скуле красовался огромный, обещающий стать отрадой спектролога синяк. Левый глаз заплывал. Это, кажется, "Сашу" не очень беспокоило. Во всяком случае, никак не сказывалось на позе.

Курсант Московского училища Службы безопасности ЕРФ[3] Вадим Габриэлян, третий курс, мог очень долго сидеть так. Куратор проверял.

— В общем и целом неплохо, курсант, — сказал куратор. — А чип так просто отличная работа.

Чип был и вправду загляденье. Он выдержал бы практически любую проверку. С ним можно было, если что, даже легализоваться.

— Спасибо, господин куратор. Жаль, что он не пригодится.

Да. Следовало ожидать этой реплики. Или чего-то в том же духе.

— Да откуда тебе знать-то, пригодится или нет? — со вздохом спросил куратор.

Человек, называвшийся "Сашей", не двигался, это, кажется, воздух сам собой сместился так, как будто в нем только что совершенно неуставным образом пожали плечами.

— Первое. Существует отличная от нуля вероятность, что эти двое были коллегами или наёмным персоналом, а сама операция носила характер учебной. В этом случае чип понадобится, но не им, а вам, для отчета. Второе. Вероятность, что "Сергей" и "Галя" действительно беглецы, но не обладают способностями, заявленными во вводной, а просто имитировали и сами способности, и характерную моторику, придется отмести. По целому ряду причин. В частности, потому что засаду они засекли раньше меня, но существенно позже меня осознали, что это именно засада. Имитации такого рода возможны, только если параметры рабочего пространства известны заранее — и, таким образом, мы возвращаемся к пункту первому, то есть к учебной операции.