Три подруги и таинственный жених (СИ) - Солнцева Анастасия. Страница 14

Глава VII

Выйдя из подъезда, я сразу же увидела его. Он стоял в стороне от пылающих энтузиазмом и энергично шушукающихся бабок, и курил.

— Ты же вроде бросаешь, — сердито заметила я, подходя к нему.

— Уже нет, — сквозь зажатую в зубах сигарету прошипел Макс и глубоко затянулся.

Я промолчала, помахав рукой перед лицом, отгоняя от себя клубы сигаретного дыма. Начинать разговор не спешила, ожидая, когда друга прорвет первым.

И он не подвел.

— Она — сирена? — вместе с облаком дыма, выдохнул начальник.

— Молодец, — с сарказмом похвалила я. — Умеешь подслушивать.

— То есть, все, что было между нами — ложь? — не унимался босс. Ну вот, стандартная мужская реакция. Эгоизм, замешанный на болезненном самолюбии.

— Тебя только это волнует? — я направилась вниз по улице, туда, где припарковала свой автомобиль.

— Так да или нет? — вновь стал расспрашивать меня друг, едва мы отдалились от всё еще толпящихся у дома людей. Я с наслаждением подняла лицо к небу, радуясь ярким солнечным лучам. Но радовалась не долго. Угрюмое сопение друга над моим ухом действовало на нервы и не позволяло отрешиться от происходящего вокруг хотя бы на пару минут. Открыв глаза, я повернулась к нему лицом.

— Слушай, ну какая теперь уж разница? Это ведь прошлое, вот и оставь его в прошлом.

— Но… как мне теперь с ней общаться? — растерялся друг. И хотя я прекрасно понимала, что он сейчас чувствует, мало чем могла ему помочь.

— Очень просто, по-русски. Если хотите, можете перейти на английский. Ну, или разучите язык жестов, тоже говорят, полезная вещь, — и я направилась к своей машине. — Ты идешь?

Мы загрузились в авто, и я порулила в сторону нашего офиса. Необходимо было выпить кофе и хорошенько всё обмозговать.

— Что думаешь? — спросил, наконец, Макс после нескольких минут напряженного молчания. Я следила не только за дорогой, но и за его лицом, по изменениям которого поняла, что ситуацию с Мари он уже успел немного уложить в своей голове и теперь интенсивно размышлял над другими, более животрепещущими темами. Возможно, таким образом он просто пытался отвлечься.

— Об убийстве? — решила уточнить я, высматривая вдоль дороги какую-нибудь кофейню.

— Нет, о ситуации на американском фондовом рынке, — вспылил Макс.

— Не знаю, мой биржевой брокер в отпуске, — отбила я подачу.

— А ты можешь вот без этого? — продолжало нервничать начальство.

— Без чего? — я сохраняла невозмутимость. Ну, или по крайней мере, мне так казалось.

— Без вот этого своего сарказма, — изображая из себя взбесившуюся мельницу, замахал руками босс. И я поняла, что последние несколько часов дались ему тяжело. Но это не значило, что отыгрываться следовало на мне.

— А ты?

Макс выдохнул, отвернулся, помолчал и выдавил:

— Прости, просто… ситуация сложная, не до веселья сейчас.

— Взгляни на моё лицо, — предложила я, ткнув в это самое лицо пальцем. — Похоже, что мне весело?

Макс действительно перевел взгляд на меня, внимательно оглядел мою моську и не смог сдержать улыбку:

— Нет, похоже, что ты размышляешь о том, где можно купить хороший топор.

— Бензопилу, — сопроводила я свои слова ответной улыбкой. — Мой выбор — бензопила. Не женское это дело, топором махать.

— Бензопила — тяжелая, — отметил повеселевший Макс.

— А ты на что? — хмыкнула я и, заметив на углу улицы знакомую вывеску, начала перестраиваться в потоке машин. — О, а еще есть шуруповерты! Тоже очень полезная в хозяйстве вещь! И не только в хозяйстве…

Взяв кофе на вынос, я — американо с молоком, Макс — латте, мы вернулись в машину и решили не торопясь насладиться напитками, наблюдая за жизнью вокруг.

— Её убил не человек, — глядя в окно, нарушила я установившуюся тишину.

— Это я уже понял, — тихонько вздохнув, ответил Макс.

— Как?

— Ты — нереида, Мари — серена, а спальня Элли залита кровью. Не трудно догадаться, что здесь что-то не так, — сухо подытожил он. — Я прав?

— Да, — поморщилась я. Еще сильнее втягивать друга, чем он уже был втянут из-за знакомства со мной в мир сверхъестественного мне не хотелось. Но он имел право знать, что происходит. — Скорее всего, сестру твоей бывшей подружки убил оборотень.

— Почему ты так решила? — тут же ухватился за мои слова Макс.

— Оборотни живут закрытыми сообществами, — начала я рассказывать издалека. — Как и многие из нас. У каждого такого сообщества имеются свои правила, законы и правители. В принципе, на таком делении и держится весь наш мир. Но главное, что отличает оборотней от всех остальных — это то, что многие из них когда-то были людьми. Большинство оборотней — обращенные, то есть, укушенные другими оборотнями и через укус инфицированные вирусом ликантропии.

— Так это вирус? — изумился Макс с такой силой, что едва не выронил стакан с кофе.

— Да, один из самых древних, — подтвердила я, размышляя о том, как бы поаккуратнее преподнести эту информацию. — Говорят, что он был создан одной могущественной ведьмой. Первородной, если быть точнее.

— Первородной, — эхом повторил Макс. — То есть, ведьмы тоже бывают разные? — и после моего сдержанного кивка новый вопрос: — И что отличает первородную от не первородной?

— Давай не будет уходить аж в такие дебри, ладно? — предложила я. — Вряд ли ведьмы имеют отношение к теме нашего разговора, поэтому пока их опустим.

— Давай, — поддержал меня друг, чье лицо заметно побледнело. Кажется, его чутка тошнило. — Итак, оборотни.

— Укушенные могут иметь потомство. И дети укушенной пары уже будут считаться оборотнями от рождения. Рожденные сильнее, чем обращенные. И чем больше в роду у рожденного оборотня таких же, как он, то есть, полноценных оборотней, тем он сильнее. Как правило, рожденные оборотни во втором и выше поколениях создают пары исключительно с себе подобными для сохранения чистоты крови и, следовательно, силы. А из-за того, что стаи нередко враждуют, то пару ищут в своем кругу, внутри стаи. Со временем это приводит к кровосмесительству и постепенному вырождению.

— То есть, пытаясь сохранить силу, они фактически её теряют? — попытался разобраться Макс.

— Не то, чтобы теряют, — покачала я головой. — Скорее, мутируют. Это сказывается на умственных способностях и на физической форме. Бывает так, что оборотень трансформируется в животную форму, а вернуться обратно в человеческую уже не может. Он как будто застревает. Поэтому отдельные стаи проводят, так сказать, целенаправленное обращение. Оно санкционировано нашими властями.

— У вас есть своя власть? — дернулся Макс.

— Ага, называется Совет Старейшин. Он состоит из двенадцати членов, по одному от каждой группы, проживающей на подвластных Совету территориях. Тех, кто будет в Совете представлять интересы их сообщества выбирают внутри самой группы. Совет Старейшин следит за исполнением законов, разрешает споры и выносит приговоры.

— Законодательная, исполнительная и судебная власть в одном флаконе, — подвел итог Макс.

— Типа того, — согласилась я и продолжила:

— С определенной периодичностью, обычно один раз в год, наиболее сильные оборотни выбирают самых сильных и, по их мнению, самых достойных среди людей, а после кусают их, тем самым, передавая вирус.

— Но зачем?

— Чтобы разбавить кровь. Работают на опережение. Приводят в стаю новых оборотней в пару уже существующим. И их потомство уже будет иметь другой набор генов, который поможет предотвратить вырождение. Оборотни называют это сбором урожая, Совет Старейшин превентивной мерой, а я — идиотизмом. Потому что это не честно. Людей, которых обращают, не спрашивают, хотят они этого или нет. Кто-то другой решает за них, какой станет их завтрашняя жизнь. Пойми, стать оборотнем — это не в команду по хоккею записаться. Это в корне меняет всю твою жизнь, заставляет отказаться от всего, что ты имел до этого. Потому что вступить в стаю — это как стать частью мафиозной группировки. Один раз и навсегда. И ты либо с ними, либо вообще нигде.