Начало нового мира (СИ) - Кицунэ Миято. Страница 36

Комацу-сан, кстати, Цунаде же укрепила репродуктивную систему и даже нарастила особые чакроканалы в матке для обмена чакрой с отцом-шиноби. Как до этого женщина не умерла после родов Юкимару-куна, который после некоторых медицинских отработок тоже в будущем мог стать достаточно сильным шиноби уровня дзёнина S-класса, для Орочимару было загадкой. Но сама Комацу-сан отчего-то с трудом помнила свою жизнь в Стране Снега и как вообще она забеременела своим мальчиком. Орочимару проверял её на печати подчинения, которыми любили баловаться те же Сасори или Данзо, но ничего не обнаружил. Просто — какой-то психологический шок или слишком болезненные воспоминания.

Первой Орочимару поговорил с Комацу, чтобы выяснить, насколько её вообще интересует наставник Саске и Наруто. Оказалось, что их домоправительница хотела бы выйти замуж, но не в ущерб семье, и ни за что бы не бросила детей и клан. Так что предложенный вариант, чтобы Хатаке Какаши влился в клан сам, был встречен женщиной слезами, радостными объятиями и словами благодарности, от которых Орочимару стало немного неловко. Разобравшись с этим вопросом, он направился искать претендента.

Саске похвастался, что во время миссии почти полностью освоил технику «чидори», которую ему показал Какаши. Мелкий Учиха также извинился, что не призвал Орочимару, и вкратце пояснил, что они со всем разобрались в Стране Волн сами. Мост достраивали, а виновник публичных казней, который был против моста и запугивал население, случайно наступил на гадюку, когда шёл с охраной на разборки с местными. Выражение лица Саске было столь наивным при упоминании ядовитой змеи, что Орочимару сразу сделал вид, что поверил. Он помнил о Гато из той истории со Страной Рисовых Полей и ничуть не пожалел этого скользкого «предпринимателя».

Какаши, благодаря особой смешанной чакре, был найден Орочимару в центре Конохи у магазина цветов Яманака. По всей видимости, бравый дзёнин раздумывал над ритуалом ухаживания, и это немного изменило тактику «заинтересованного старейшины клана».

— Какаши-кун, надо поговорить, — кашлянул он над ухом задумавшегося Хатаке. Тот вздрогнул и по привычке, в которой сразу узнаётся ветеран, выхватил кунай.

«Первым делом достань оружие, прежде чем узнать, кто и зачем к тебе подкрался со спины».

— Орочимару-сан, — сдержанно поприветствовал Хатаке, медленно убирая кунай в подсумок. Да, нарочито медленно.

Какаши был одним из немногих дзёнинов, которому было известно о «предательстве» Орочимару. Но что поделать — сегодня политика одна, а завтра другая. Всем приходится приспосабливаться. Пожалуй, если бы Какаши был старше, не так морально раздавлен потерей своей команды, то Орочимару бы не стал доверять верному «псу Третьего Хокаге», но он видел человека, над которым тоже вдосталь поглумилась жизнь, политика и обстоятельства. У Хатаке хватило ума в своё время уйти от Данзо, правда, мальчишка не подозревал, что лишь немного «вышел из тени».

Всё же наставничество над Наруто и Саске вернуло жизнь в серые глаза пса, которому некому больше служить. И Орочимару улыбнулся своим мыслям.

— Я хотел переговорить с тобой о Комацу-сан… — сказал он. И настороженный взгляд сменился смятением и смущением.

Похоже, что Какаши вспомнил не только о том, что Орочимару — бывший предатель Конохи, но и о том, что он — старейшина клана Учиха, в который входит его возлюбленная. Точно — возлюбленная, насколько Орочимару мог читать и чувствовать людей…

* * *

— Интересно, а что это с дядей? — поинтересовался Кенджи.

— Почему у него глаза завязаны? Он что, хочет поиграть в прятки? — шёпотом уточнил Такеши. — Тогда чего лежит и не играет?

— Глупые братики, — возмутилась Ёши, — этот дядя болеет, но братик Кабуто и дзидзи-сан его вылечивают. Это тот дядя, который нам лицо не показывал!

— А-а… — хором протянули Шо, Кенджи и Такеши. — О-о-о…

Все пятеро детей заняли свои стратегические позиции под столом лаборатории и негромко переговаривались.

Орочимару заглянул к внукам, которые разглядывали Какаши, тот, как и прогнозировал Кабуто, вполне успешно выдержал операцию и вживление второго глаза.

— Снова играете в лаборатории? — задал Орочимару риторический вопрос.

— Мы не играем, — важно ответила Има. — Мы… Это…

— Мы тебе помогаем, — подсказал Кенджи сестрёнке.

— И в чём же вы мне помогаете? — улыбнулся Орочимару.

— Как в чём, дедушка? — удивилась Ёши. — Завоевать этот мир, конечно же!

— Ах, вот оно что, — усмехнулся он. — Ну, тогда конечно…

И посмотрев на сверкающие чёрные глазки внуков, подумал, что через месяц с небольшим должны были начаться экзамены на звание чуунина. И его «завоевание мира» начнётся именно с них.

Примечание к главе:

*«Вакаи-гун-фуин» — с яп. что-то вроде «группа печатей омоложения».

— КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ —

Часть 2. Пролог

— Пора выдвигаться, — в комнату Темари заглянул брат. — Баки-сенсей сказал позвать тебя.

— Решил сделать боевую раскраску? — хмыкнула Темари, посмотрев на живописное лицо Канкуро в фиолетовых треугольниках, с подведёнными глазами и очерченным ртом. — Так ты похож на Маки. Можно подумать, что это она твоя родная сестра, а не я. Да и Баки-сенсей будет рад: твой лицевой узор очень похож на его клановую татуировку.

— У Маки совсем другой рисунок, — пробурчал Канкуро на подначку. — Всего лишь символ кусаригамы* на щеках — её любимого оружия. К тому же она действительно моя сестра, только двоюродная. А у Баки-сенсея татуировка красная. А у меня — тёмно-фиолетовая. И вообще, ему понравилось. И Маки, кстати, — тоже.

Канкуро надулся, и Темари засмеялась. Пока они дома, в Суне, ещё можно быть немного несерьёзными, к тому же в раскрашенном виде обиженный младший брат выглядел ещё смешней. Она сильно сомневалась, что с рисунком на щеках Маки всё так просто, скорее, та таким образом подражала своему учителю, чьи клановые татуировки были скрыты, но располагались на ключицах и по форме как раз напоминали то, что рисовала себе кузина с семи лет. Каждый сходит с ума по-своему.

— До первого тура экзаменов на чуунина в Конохе осталось семь дней, — наблюдая за сборами Темари, напомнил брат. — Если всё на этот раз пойдёт нормально, то доберёмся туда за три дня, и четыре будет на восстановление, отдых и осмотр достопримечательностей…

— «Если всё на этот раз пойдёт нормально», — передразнила она Канкуро. — Ты при Маки такое не ляпни. Помнишь, что случилось на том экзамене на чуунина в Камне, до которого мы так и не дошли?

Брат смутился и, нахмурившись, кивнул. Из-за боевой раскраски лицо было непривычным и казалось, что Канкуро корчит жуткие рожи. Темари вздохнула. Она не любила чужих проблем, но Маки была единственной в деревне, кто подходил к ним с братом в команду. Достаточно сильная и умелая куноичи в ранге генина, но с резервом на трёх чуунинов. Четырнадцатилетняя двоюродная сестра, дочь покойного дяди Яшамару. Довольно сильная, к тому же обучалась у мачехи Пакуры, тоже, кстати, покойной.

К своим почти шестнадцати годам Темари могла «похвастать» большим багажом потерь. Её мама умерла, когда Темари было три с половиной года. Карура-окаа-сан родила младшего сына — Гаару, в которого совет деревни заточил «воплощение песка», и не выжила после родов. Темари, как старшей, пришлось взять на себя заботу о Канкуро, а о Гааре заботился дядя Яшамару, брат-близнец матери.

Примерно в возрасте четырёх лет Темари начали обучать искусству ниндзя. Тогда же у неё появилась мачеха — Пакура, младшая сестра её учителя и близкого друга отца Баки-сенсея. У Пакуры был ярко выраженный кеккей генкай — улучшенный геном «стихия жара», объединение ветра и огня. Пакуре часто приходилось отлучаться из деревни и выполнять задания. Эта куноичи не заменила Темари мать, но она брала пример со спокойной и очень сильной женщины, на которой повторно женился её отец.