Фенимор Купер - Иванько Сергей Сергеевич. Страница 22

Среди друзей Натти – славный индейский воин по имени Твердое Сердце. В одном из своих писем Купер подчеркивал, что он лично хорошо знал индейца Петерлашароо, послужившего прообразом Твердого Сердца. «Этот человек был бы героем любой цивилизованной нации… Я ни в коей мере не приукрасил ни его физические данные, ни его невозмутимое хладнокровие».

Во Франции незадолго до этого вышел в свет роман Франсуа Рене де Шатобриана «Натчезы» – о быте и нравах северо-американских индейцев. В этой связи знакомые Купера обращали его внимание на то, что индейцы в его романе и в книге Шатобриана описаны по-разному. «Если господин Шатобриан изобразил индейцев по-другому, чем это сделал я, его просто ввели в заблуждение, – отвечал своим критикам Купер. – Он, вероятно, черпал свою информацию из книг старых французских авторов, изданных по меньшей мере полстолетия назад. Я же пользовался моими собственными источниками и моими личными наблюдениями. Конечно, мое описание не лишено поэтичности, как и подобает в романе, но в целом оно достаточно достоверно».

Интересно отметить, что полстолетия спустя Карл Маркс, характеризуя творчество Шатобриана, писал, что его отличают «фальшивая глубина, византийские преувеличения, кокетничанье чувствами, пестрая игра красок, чрезмерная образность, театральность, напыщенность – одним словом, лживая мешанина, какой никогда еще не бывало ни по форме, ни по содержанию».

После всех приключений и злоключений своей долгой жизни Натти Бампо умирает среди своих друзей. Предсмертные его слова обращены к капитану Мидлтону и индейцу Твердое Сердце, которые остаются с ним до последней минуты. Натти умирает, «как жил – философом-отшельником лишь с немногими недостатками, не знавшим пороков, честным и искренним, как сама природа».

Идеалист и романтик в своих помыслах, но реалист и прагматик в повседневной жизни Натти Бампо, как он описан Купером в трех романах, – фигура трагическая. Он прекрасно понимает, что все, что ему дорого и мило, весь этот девственный мир природы, все это могущество земли и ее недр разрушается его соплеменниками, белыми завоевателями континента. Сам он под их натиском уходит все дальше и дальше на Запад, но даже в бескрайних прериях Великого Запада не может найти убежище. И здесь его настигает хищническая хватка скваттера Ишмаэла Буша. Натти некуда больше податься, ему не остается места на этой земле, и он покидает ее. Из жизни уходит философ естественного существования, проповедник равноправия всех людей независимо от цвета их кожи и расы. В памяти читателей навсегда останется образ этого правдолюбца, который сродни другому великому герою – рыцарю печального образа – хитроумному идальго Дон Кихоту Ламанчскому.

Натти Бампо олицетворял собой Америку, уходящую в прошлое, Америку наивную, благородную, чистосердечную, трудолюбивую, чуждую предрассудков. Эта Америка уходила под натиском нового поколения, представленного в романе Ишмаэлом Бушем и его семейством. Это совершенно другие люди – поклоняющиеся только богу богатства, чуждые страха и угрызений совести, верящие во власть оружия и топора. Они завоевывали Великий Запад огнем и мечом, не гнушаясь никакими средствами, не останавливаясь ни перед насилием, ни перед убийством ближнего.

Реалистично описав Буша и его методы захвата новых земель, Купер создал роман нравов, приоткрыв завесу над еще не таким далеким неприглядным прошлым своего народа. В этом смысле «Прерия» – роман не только остроприключенческий, но и социальный. Английский журнал «Нью мантсли мэгезин энд юниверсал реджистер» в рецензии на роман отмечал: «Действующие лица романа в большинстве своем настолько же грубы и примитивны, как и окружающая их природа… Из них наиболее оригинален Ишмаэл Буш, один из авантюристов-скваттеров, и его семеро сыновей. Невежественные, ленивые, тупые, но наделенные недюжинной физической силой, они способны под влиянием момента принять решение и пустить в ход всю свою энергию… Но наиболее популярным героем, вероятно, станет старый траппер, уже известный читателям господина Купера… Он подан весьма скупо и просто. Его отличительные черты – страсть к кочевой жизни и любовь к вольным лесным просторам. Полное хладнокровие перед лицом опасности сочетается в нем с более глубоким пониманием ценности человеческой жизни, чем у его друзей-индейцев. Ему свойственно почти отеческое сочувствие ко всем несчастным и бездомным… И когда он умирает, мы теряем старого друга и горько сожалеем о том, что нам уже никогда не придется встретиться с ним в новых романах».

Купер, как и его английский рецензент, считал, что история жизни Натти Бампо им уже полностью рассказана и что он больше не будет к ней возвращаться. Три романа о Натти Бампо, но его мнению, представляли собой «законченную серию романов, описывающих американскую жизнь. Герой одного является героем всех трех, только показанный в совершенно различных ситуациях. И разведчик из «Могикан» становится охотником в «Пионерах» и траппером в «Прерии». Все три романа можно издать вместе под одним общим заглавием».

Оценивая романы Купера, тот же безымянный рецензент «Нового ежемесячного журнала» писал: «Достоинства последнего, как и других произведений писателя, – в их безусловной национальной принадлежности. Их дух, как и их описания, – американские. Они принадлежат к ранней стадии развития литературы, которая однажды превратится в гигантскую… Это первые по-настоящему американские романы… Купер поистине подлинный американец. Его труды делают честь его стране».

Но, как это ни покажется странным, в родной стране писателя «Прерия» большого успеха не имела. Издатель Генри Ч. Кери сообщал писателю из Филадельфии, что роман вообще провалился. Однако в Европе, как видно из цитировавшейся рецензии, роман оценивался весьма высоко.

Во времена Купера Париж находился в самом центре европейских политических бурь. В самой Франции дворянско-клерикальный режим второй реставрации вызывал все растущее недовольство не только трудящихся масс, но и либеральной буржуазии. Экономическое развитие страны искусственно сдерживалось властями, что приводило к ухудшению и без того печального положения трудящихся. Буржуазия также была недовольна политикой властей, так как она ратовала за более быстрое развитие капитализма. Страна раздиралась противоречиями.

Купер, достаточно хорошо овладевший французским языком, встречался и беседовал со многими французами, внимательно следил за парижскими газетами. Он прекрасно понимал, что страна переживает тяжелый период. «Право, и не знаю, что сообщить тебе нового о событиях во Франции. Власти неусыпно наблюдают за происходящим, тверды и не испытывают страха, – сообщает он в одном из своих писем в июле 1827 года. – Народ – болтлив, ко всему придирается, но послушен… Однако абсолютно точно, что в этом королевстве наблюдается очень широкое и весьма опасное недовольство. Время покажет, к чему все это приведет».

Внимательный, все замечающий, искушенный наблюдатель нравов и обычаев Купер не ограничивался их описанием в частных письмах. Уже вскоре после приезда в Париж он начинает регулярно отправлять статьи в нью-йоркскую ежедневную газету «Коммершиэл адвертайзер», с редактором которой Вильямом Литом Стоуном, он в те времена еще поддерживал дружеские отношения. В одной из таких статей дается описание большого королевского обеда, состоявшегося 1 января 1825 года по случаю Нового года.

«Как низко пали могущественные владыки! Кто из тех, кто помнит, какими величественными были монархи, скажем, еще пятьдесят лет тому назад, сможет узнать это непогрешимое, священное и почти сверхъестественное существо в нынешнем владельце трона Капетингов! Подводя итог, скажу, что королевский обед 1 января 1827 года был весьма богатым событием, если судить по количеству золота, бриллиантов, звезд и перьев, представленных на нем. Но это был просто жалкий спектакль, чтобы на нем представлять народу короля. Королевская власть не должна выставляться напоказ во время поглощения пищи… И для меня образ короля Карла X всегда будет ассоциироваться с тем, как он ест свой суп».