Эпоха Возрождения (СИ) - Кицунэ Миято. Страница 1

Жизнь, которую я изменю-3

Часть 1. Пролог

В последний день четвёртого месяца возле Оды только-только начал таять снег. Хаку оглядывал места, в которых ему когда-то не посчастливилось родиться. Воспоминания проникали сквозь корку льда на сердце. А он думал, что уже всё забыл и отпустил.

— Мама! Смотри, что я умею! — детский крик и испуганное, перекошенное лицо женщины с большими глазами… Какого же они были цвета? Такие же светло-карие, как у него? Или, может быть, серые, словно мокрый лёд?

Этой зимой Хаку уже исполнилось двадцать лет, а он никак не мог ни вспомнить, ни окончательно забыть лицо своей матери, которую убил его же отец. По правде говоря, Хаку даже точно не помнил, где именно был их дом, а память подкидывала разрозненные картинки того, что было потом, после того, как он заморозил отца и нескольких крестьян в глыбу льда: как шёл по колено в снегу, как искал еду, как его отовсюду выгоняли. Хорошо запомнилась серая сука, которая хотела накормить своих щенков и бросилась на него в попытке отобрать чёрствый и замёрзший хлеб. А потом… просто снег. Много снега. И сковывающий холод, пробирающий до самого сердца.

— Господин дзёнин, — окликнул его человек со специальными нашивками на одежде для отличий старост поселений, и Хаку сбросил наваждение, которое вызывала Ода.

Единственным светлым воспоминанием об этом месте было то, что именно на этом мосту его когда-то подобрал Забуза-сан, и они ушли далеко-далеко, прочь от холода, прочь от войны между местными кланами. Эти годы Хаку был по-настоящему счастлив.

Они вернулись в Страну Воды пять лет назад. Их простили. Забуза-сан стал одним из приближённых Пятой Мидзукаге — Тэруми Мэй, а впоследствии и её супругом. Хаку оказался лишним. Он это понимал и старался не мешать своему хозяину. Просто как всегда выполнял распоряжения, задания, миссии. Один или в компании — это не имело значения. Ледяной Клинок просто хотел быть полезным оружием в руках — он заморозил свои чувства во имя единственного человека, которого уважал и любил — Забузы-сана.

Вот только проклятая Ода снова заставляла ощущать глухую тоску и разочарование в своём прошлом.

— Я прибыл по распоряжению Пятой Мидзукаге, — кивнул ожидающему старосте Хаку, протягивая небольшой свиток. — Я должен увидеть одного мальчика.

— Семья Сэйрю чтит законы, — сказал староста, когда прочитал свиток.

В тёмных глазах крестьянина Хаку видел страх. Такой же страх, как у его отца, который собственноручно убил свою жену, скрывшую информацию о том, что она была из клана шиноби. Клана Юки. Хаку медленно вдохнул морозный влажный воздух, стараясь не думать и не вспоминать. Он был последним представителем этой некогда могучей семьи, которую никогда не знал, по крайней мере, так он думал до некоторого времени.

Приказ даймё об уничтожении кланов с уникальными наследиями крови отменили более десяти лет назад, впрочем, это уже не помогло стране, в которой разразилась жестокая и кровопролитная гражданская война. Только необыкновенной силой и личным обаянием Тэруми Мэй, ставшая впоследствии Пятой Мидзукаге и супругой Забузы-сана, смогла привести Страну Воды к порядку. Были объявлены амнистии для отступников, выживших просили не прятаться, политика скрытой деревни была полностью пересмотрена.

Хаку несомненно уважал Годайме.

Староста сморгнул, отвёл взгляд и пояснил:

— Шимизу-сан будет недоволен таким вниманием к своему сыну. Он бывший чуунин и довольно состоятельный человек. Его семью многие знают.

Хаку понял, что страх старосты был связан скорее с тем, что о ребёнке с уникальными способностями доложили Мидзукаге без ведома родителей.

— Я сообщу господину Сэйрю, что о его сыне рассказал один из наших рекрутёров, которые две недели назад набирали будущих кадетов в Оде. Тот шиноби заметил необычного мальчика и выяснил, как его зовут. Меня отправили, чтобы узнать… Действительно ли ребёнок так способен, как показалось нашему чуунину, — пообещал он.

— Но разве детей не забирают в шесть лет? — спросил его староста. — Сэйрю Кано не так давно исполнилось три года. Он ещё мал для Академии Тумана.

— Вы близко знаете эту семью? — поинтересовался Хаку.

— Как я уже сказал, Сэйрю довольно влиятельны и состоятельны. К тому же моя жена приходится двоюродной сестрой Шимизу-сана, — ответил староста. — Насколько я знаю, он сам обучает Кано, чтобы тот достойно представлял семью Сэйрю в Академии.

* * *

— Ты шиноби? — Хаку отмер от этого вопроса и только кивнул ребёнку.

Трёхлетний мальчик, которого звали Сэйрю Кано, был очень необычным. А ещё имел весьма схожие черты с самим Хаку. Светлая кожа, тёмные волосы средней длины, миловидное личико с чётко очерченными губами, крупным разрезом глаз и длинными ресницами, разве что цвет радужки был не светло-карий, а ярко-серый. Насыщенный и блестящий, словно вода в полынье на зимнем солнце. Взгляд был внимательным и цепким и говорил о немалом уме мальчика, который мгновенно распознал в нём шиноби.

Не далее как час назад Хаку встретился с отцом Кано — Сэйрю Шимизу, который, открыв рот, смотрел на него, а потом признался, что усыновил ребёнка в раннем детстве, и мать Кано умерла на пороге их дома, сунув в его руки замерзающего младенца нескольких дней отроду.

Вероятней всего, Шимизу решил, что Хаку является родственником или даже родным отцом Кано. Это решало некоторые проблемы, которые могли возникнуть, но вызывало много вопросов. Впрочем, кто-то из клана Юки мог выжить и успешно прятаться… Мёртвая женщина, которая ценой своей жизни спасла своего ребёнка, вызывала определённое волнение и новые воспоминания. Как она выглядела? Что с ней случилось? Какого цвета были её глаза?

— Как тебя зовут? — спросил Кано, прерывая мысли и шквал странных чувств.

— Хаку. Юки Хаку, — ответил Хаку, приседая возле мальчика, который сосредоточенно играл деревянной лодочкой в большом тазу для стирки.

— Ты мне не нравишься, Юки Хаку, — категорично заявил Кано, отвернувшись. — Уходи.

— Почему?

— Я слышал то, что отец сказал тебе, — ответил Кано. — Ты точно не мой отец. Мой отец — Шимизу-отоо-сан. Я чувствую холод в тебе. Ты всё врёшь, я чувствую. Ты себе врёшь и врёшь мне. Я не хочу быть таким, как ты!

Хаку тоже почувствовал. Он ощутил знакомое похолодание и кристаллизацию льда. Сырой весенний воздух как никакой подходил для оледенения: хватит и простого выплеска чакры стихии льда. В своё время именно так он убил тех крестьян и отца, оставив от хутора глыбу замёрзшей воды.

— Кано-чан! — раздался негромкий, но строгий женский голос, и всё кончилось. Чакра в воздухе словно испарилась, атаки не последовало.

Хаку обернулся и увидел, как мальчика обнимает довольно красивая женщина с тёмными волосами и…

— У неё были глаза оливкового цвета, чуть зеленее, чем мои… — прошептал Хаку, оглушённый внезапно представшим перед ним лицом матери. Эта поза и ситуация с ребёнком заставили его вспомнить.

— Ну что ты, малыш? — между тем ласково спросила женщина, по всей видимости, приёмная мать Кано, который уткнулся ей в шею и затих. — Что ты так расстроился? Мы же говорили с тобой, что нельзя так делать.

— Он хочет забрать меня от тебя, каа-сан, — глухо, словно сдерживая рыдания, ответил ей мальчик.

— Госпожа, — подошёл Хаку к женщине, которая смотрела на него взглядом голодной тигрицы. — Я пришёл удостовериться, что этот ребёнок на самом деле носитель генома клана Юки. Моего клана. Ему необходимо обучение. Я знаю, насколько это трудно — всё постигать самому.

— Мой супруг тоже шиноби, господин дзёнин, — сдержанно ответила ему женщина. — Он может обучать Кано, пока тот не пойдёт в Академию. Но сейчас ему только три! Кто позаботится о нём?!

— И уже сейчас Кано весьма силён, — подтвердил Хаку. — Клановая подготовка предполагает начало обучения с трёх лет. Шимизу-сан владеет стихией воды. Но у Кано уникальный кеккей генкай стихии льда. Я ощутил эту чакру. Я знаю, каково это. Он должен научиться это контролировать.