В интересах государства. Орден Надежды (СИ) - Хай Алекс. Страница 59

— Хороший вопрос. Мы с Матильдой сошлись на том, что Ирина выиграла в лотерею при распределении силы Осколка. Даже в Аудиториуме до сих пор не изучили все особенности Благодати и не могут объяснить, почему так случается. Но Ирина не первая, кто получил ранг выше, чем был у ее родственников.

Интересное явление. С моей мощной родовой силой было все понятно — Род выбрал мой дух, поскольку я был способен управляться с мощными потоками источника и подходил под решение родовых задач. Но Род представлял собой разумную энергоинформационную систему и принимал взвешенные решения, исходя из потребностей семьи.

Выходит, у Ирки произошло что-то подобное, но только Осколок каким-то образом решил передать ей больше силы? Но ведь Осколок — это просто каменюка, которая содержит в себе определенный уровень силы и поддерживает ее в тех, кто связан с артефактом кровью. Неужели у Осколка тоже было некое подобие разума?

Впрочем, было и более простое, но скандальное объяснение — если отцом Ирины был не среднеранговый Алексей Карлович Штофф, а кто-то посильнее…

Но оба родителя Ирины были мертвы, и эту тайну мы теперь, боюсь, не раскроем.

— Хорошо, — кивнул я. — Допустим, Ирине просто повезло получить высокий ранговый потенциал. Но почему вы согласились на просьбу Матильды? Ведь вам как никому известно, что способны натворить сильные, но неконтролируемые одаренные?

Корф устало потер глаза и вздохнул.

— За мной был должок. Матильда спасла мне жизнь. И пожелала, чтобы я помог ей в уплату этого долга. Ты ведь сам знаешь, Михаил. Долги священны. Поэтому я сам сделал то, о чем она просила.

Я кивнул. Вот оно как, оказывается. А у Корфа и Матильды и правда длинная история…

— Что вы сделали? Рассказывайте, раз уж поставили меня в известность, — потребовал я. — Мало ли что мне однажды придется делать с Ириной. Так хотя бы буду знать, куда не лезть, чтобы не испортить вашу работу.

Корф печально улыбнулся.

— Вряд ли тебе под силу ее испортить. Даже с твоей силой еще много лет придется учиться… Матильда поставила передо мной сложную задачу, настоящее испытание на профессиональную пригодность. Нужно было аккуратно удалить воспоминания об инциденте из памяти Ирины, тонко интегрировать другую версию. Но самая сложность заключалась не в этом. Матильда требовала, чтобы я внушил девочке уверенность в том, что она обладает гораздо меньшим потенциалом. А вот это уже — работа с глубочайшими слоями подсознания. И это по-настоящему сложно.

— Но у вас получилось, судя по тому, что я знаю об Ирине.

— Да, — кивнул Корф. — Фактически она сама себя ограничивает, будучи на сто процентов уверенной, что высшие ранги для нее недостижимы.

— Снимаю шляпу перед вашими умениями, — отозвался я. — Только одного не могу понять. Почему Матильда не хотела, чтобы Ира и дальше развивала способности? Да, ее бы наверняка забрали в пансионат для одаренных, но там бы проследили за тем, чтобы Ира научилась брать силу под контроль. А высокий потенциал мог открыть для нее двери не только в Аудиториум…

— Странно, что именно ты задаешь мне этот вопрос, Михаил. Ты ведь сам уже на своей шкуре понял, чем приходится расплачиваться за обладание могуществом, — он криво усмехнулся. — Что, думал, я не узнаю, что тебя посадили на крючок Аудиториума?

Я дернулся как ошпаренный.

— Откуда?!

Недобрая ухмылка Корфа стала еще неприятнее.

— Когда я говорил, что не могу добраться до Тайного отделения, я не имел в виду, что у нас вообще нет агентов а Аудиториуме. Сперва дошли слухи о некоем загадочном инциденте, повлекшем за собой гибель нескольких знатных первокурсников. Затем кое-кто побегал, порасспрашивал, посплетничал в административном корпусе… И как тебе живется под крылом у Долгорукова?

Теперь настал мой черед язвительно ухмыляться.

— Милый дедок. Но руки у вас и правда не настолько длинные, раз вы не знаете, что стараниями Ордена Надежды с меня сняли этот ошейник. Забавный был кровавый ритуал.

Тайный советник лишь удивленно вскинул бровь, взглянул на часы и приглашающим жестом велел мне говорить. Только сперва почти незаметно повесил над нами непроницаемый купол.

— Излагай, Михаил. Раньше облегчишь душу — больше ночей проспишь крепко.

Ну, это сильно вряд ли, потому что мне скоро снова придется вернуться в самый эпицентр этой вакханалии.

Я отпил немного воды и начал длинный рассказ. О княжичах и их странном задании, о заначке Афанасьева и странном артефакте-маячке. Об Ордене Надежды и Темной Аспиде, которые сцепились между собой так, что щепки летели. О ритуале клятвы Аудиториуму и кровавой чаше, с помощью которой Мустафин и компания избавили меня от зависимости.

Корф слушал меня внимательно и не перебил ни разу. И чем дальше я двигался в описании событий, тем большее удивленное выражение принимало его лицо.

— Так, Михаил, погоди. Давай-ка кое-что уточним. Ронцов — бессмертный?

— Ага, — кивнул я. — Только, чую, с Нового года он будет именоваться Воронцовым. Такая вот интересная мутация у бастарда случилась. Пока срок не подойдет, не помрет.

— Занятно. Об этом мне не сообщили. А я все гадал, зачем Долгоруков тогда вызвал к себе вас обоих. Теперь все встало на свои места. Тебе удалось выяснить имена всех членов ячейки?

— Да.

Корф деактивировал купол, позвенел в колокольчик, и через несколько секунд в дверь протиснулся лакей.

— Чем могу служить?

— Принесите, пожалуйста, пару листов писчей бумаги, — распорядился Пистолетыч. — И еще кофе, если вас не затруднит.

— Разумеется. Сию минуту!

Пока слуги суетились, выполняя поручение, я перевел дух и собрался с мыслями. Не знаю, почему, но мне ужасно не хотелось сдавать Грасс. Ведь за именем каждого человека в этом списке была своя история, полная несправедливости, унижений, обид и боли. Я хорошо знал лишь то, что случилось с Аней, но не сомневался, что и у остальных были свои мотивы бороться за идеи Ордена.

Да и Мустафин оказался совершенно адекватным — и куратором, и лидером заговорщиков. Под пули и заклинания студентов не бросал, постоянно напоминал о необходимости держать себя в руках, многократно перепроверять сведения и настаивал на том, что насилие было лишь крайней мерой. Этакий гуманист от революции. Но история не щадила и таких.

Когда на столике оказались дымящийся кофейник и блокнот, а слуги испарились, Корф снова активировал купол и достал из-за пазухи ручку.

— Пиши все, что выяснил об Ордене Надежды. Имена, прозвища, контакты, места. Ритуал особенно подробно описывай. Важная каждая деталь.

Я занес ручку над чистым листом, но помедлил и поднял глаза на тайного советника.

— Что с ними будет? Каторга?

— Михаил, мы не в девятнадцатом веке живем, — оскорбился Корф. — Проверка с ними будет. Наш император довольно мягок с преступниками. По моему мнению, порой даже излишне мягок. Вот и распоясались, орденов и ячеек посоздавали…

— Я о другом, Вальтер Макарович. Не сочтите это за симпатию к членам ячейки, но… Те, с кем я познакомился, не террористы. Не могу сказать, что они совсем уж безобидные, но не отморозки и не сволочи бессердечные. И руководит ими честный человек. И, признаюсь, мне будет непросто смириться с осознанием, что я отправил почти десяток славных людей на гибель.

— Гибель им не грозит, в этом я могу тебя заверить. Если сами на рожон не полезут и не устроят какую-нибудь массовую резню, то никто их специально убивать не станет. Больше скажу, для нас эта ячейка — не самоцель, а ниточка, чтобы выйти на их главного. Отделению известно, что ячеек несколько и что занимаются они разными задачами.

— Я еще не выяснил, кто ими руководит. Кажется, с ним виделся только главарь нашей, да и то имени нам не назвал.

Корф скривился.

— Разумеется. Он же не полный идиот. Пиши, Михаил. Даю слово, что сперва будет проведена детальная проверка по каждому имени, что ты укажешь. Не твоя забота, как именно мы будем это делать, но, поверь, мы умеем отличать обиженных юнцов от действительно опасных преступников. Твоим студентам повезло, что им сделают большую скидку на возраст и отсутствие мозгов. Судя по тому, что ты рассказал, там даже сажать особо некого. Пока что… Поэтому пиши, Михаил. Ты большой молодец. Не ожидал, что ты справишься так быстро.