Право на одиночество (СИ) - Шнайдер Анна. Страница 45

– Мама, – взмолилась я, – ты точно о папе сейчас рассказываешь?! Я не могу поверить, что он так тебя… обидел и унизил!

И больше всего в этой ситуации меня поражал тот факт, что мама смеялась. Она рассказывала эту историю с лёгкостью, как будто видела её в кино, а не переживала сама!

– Погоди, дочка, это ещё только начало. После того разговора всё вернулось на круги своя. Мы продолжали просто дружить, точнее – это Володя продолжал, а я… любила его.

– Тебе было… очень тяжело?

Мама задумалась. Вздохнула. А потом вдруг улыбнулась – так, как умела улыбаться только она одна – легко, как полёт бабочки, и с затаённым светом в глазах…

– Я была одним сплошным комком боли, – удивительные слова в сочетании с её улыбкой произвели на меня большое впечатление. – Как ты думаешь, отчего, Наташа?

– А чего тут думать. Оттого, что папа тебя не любил.

Улыбка мамы стала чуть шире.

– Не угадала.

Я удивлённо посмотрела на неё.

– Тогда отчего же?

– Если бы я действительно страдала только оттого, что Володя не любил меня… что ж, думаю, моя так называемая любовь прошла бы гораздо раньше. Знаешь, почему? Когда ты любишь человека, то думаешь о нём – о нём, а не о себе. Безусловно, от невзаимности я тоже страдала, но… это не было главным. Я видела, как мучается Володя. Он переживал из-за предательства Иры – он ведь всё-таки любил её, доченька. И очень сильно любил. Володя мучился и из-за меня. Он не хотел терять друга и разрывать со мной отношения, но и обнадёживать тоже не мог.

Мама села чуть ближе и взяла меня за руку. На этот раз я не отстранилась. Вспоминая тот момент, я закусила губу – как хорошо, что я тогда не оттолкнула её… А ведь в те годы (мне было семнадцать) я отталкивала родных с каждым днём всё чаще и чаще.

– Ты даже не представляешь, чего мне это стоило, – теперь мама больше не улыбалась, она была очень серьёзной. – Когда вокруг все, даже собственные родители, твердили – бросай Володю, перестань с ним встречаться, ты себя губишь, посмотри, сколько вокруг достойных людей. Но я не могла. Когда я встречалась с ним, я чувствовала себя живой. Да и Володя тоже радовался каждой нашей встрече. В действительности он ведь любил меня, хотя и только как друга. И в конце концов я начала игнорировать все настойчивые советы держаться от него подальше. Я видела, что Володе становится легче рядом со мной, он словно забывает о проблемах. И задвинула все мысли о себе и своих чувствах на задний план. Я думала только о том, как сделать так, чтобы он пережил предательство Иры и не замкнулся в себе, не стал ненавидеть всех девушек подряд. И спустя полгода я поняла, что добилась цели – Володя действительно полностью оправился и забыл Иру.

Мама замолчала. Опять улыбнулась мне своей ласковой улыбкой. А я… я всё ещё не понимала, как после всего сказанного она вышла замуж за этого человека.

Но дальше было хуже.

– Мама… что случилось потом?

– Потом много всего случилось, – сказала она мягко. – Например, у него появилась другая.

– Как?! А… а ты?

– Я была другом, доченька. Правда, один раз я сорвалась – когда спустя полгода Володя начал встречаться с девушкой, я… В общем, он не стал от меня ничего скрывать, сразу рассказал, что ходил на свидание. И я не сдержала горьких слов. Я спросила: «Неужели я тебе совсем не нравлюсь?»

– И… что?

– Володя очень разозлился. Вспылил, сказал, что мы уже это обсуждали, но если я такая глупая, он может повторить ещё раз – я не интересна ему как женщина, и вообще – не нужно навязываться и давить на него.

Тут я взорвалась.

– Мама!.. Да как… да как он!..

– Наташ! – мама прикоснулась рукой к моей щеке и покачала головой. Я с удивлением поняла, что не вижу в её глазах даже отголоска той боли, которую она тогда испытывала. – Я чуть не умерла в тот день. Я была на грани. После тех слов Володи я убежала домой, завернулась в одеяло и не отвечала никому. У меня вновь поднялась температура, я лежала и тряслась от обиды. Я-то думала, мы друзья, а он всё это время считал, что я рядом просто потому, что хочу его добиться. Я почти не спала в ту ночь, лежала и думала… А утром встала совершенно другим человеком.

– Каким?

– Мне показалось, что в ту ночь умерла моя любовь. Я больше ничего не чувствовала. Совсем ничего, понимаешь? Ничего, кроме презрения. Так я и сказала Володе, когда он пришёл на следующий день извиняться: «Уйди. Я тебя больше не люблю. Я тебя презираю».

– А он?

Мама молчала. Я смотрела на её лёгкую улыбку, на смешинку, которая пряталась в глубине её глаз, и не понимала – как? Каким образом я вообще умудрилась появиться на свет?!

– Несколько лет спустя твой отец признался, что тот день был худшим в его жизни. Ему не было так плохо даже после предательства Иры. И он решил вернуть моё к нему уважение. Володя упорно добивался моего прощения, но я лишь кривила губы в усмешке, когда он звонил и приглашал на встречи. Я твёрдо решила поставить точку в этих отношениях, начала обращать внимание на других молодых людей, встречаться с ними… Я выдержала пять свиданий, Наташ, во время которых сравнивала своих спутников с Володей и постоянно мечтала, чтобы рядом оказался он. В конце концов я поняла – бесполезно. Моя любовь к нему не смогла умереть даже после той обиды. И я решила возобновить нашу дружбу, сказав Володе, что больше не чувствую к нему любви, а те злые слова прощаю. Он был очень рад. И мы продолжили общение. Я спрятала все чувства к нему в глубине души, боясь хоть словом выдать себя. А Володя был просто счастлив, что к нему вернулся его лучший друг, а он к тому времени именно таким другом меня и считал.

Так пролетели четыре года, доченька. И знаешь, чем я занималась каждый день всё это время? Тем же, чем и ты только что, – я спрашивала у Бога, за что мне это. За что мне дана эта безответная любовь, которая только и делает, что рвёт мне душу? За какие такие грехи?

Да, именно об этом я и думала с тех пор, как увидела Антона… За что, почему я, почему? Чем я заслужила это – смотреть на человека, любить его, зная, что никогда в жизни он не будет моим? Но я даже боялась представить, каково было маме все эти годы, пока отец не любил её – ведь они были близкими друзьями, постоянно встречались, да и он знал о её чувствах… Меня утешало хотя бы то, что Антон не догадывается о моих.

– За эти четыре года мои слёзы высохли. Да, я чувствовала постоянную ноющую боль в груди, я мучалась, но уже не плакала. Я смирилась, я научилась жить со своим чувством, с пониманием того, что никогда не буду счастлива с любимым человеком. Я боялась только одного… Что однажды Володя всё-таки встретит достойную девушку. Мне оставалось только надеяться, что я справлюсь с этим испытанием.

А потом… кое-что случилось. Точнее, это что-то случилось только в моей душе, поэтому я даже не знаю, как правильно тебе рассказать… Но после всё пошло совсем по-другому.

– Что случилось? – я подалась вперёд, предчувствуя развязку истории.

В тот момент улыбка мамы стала необыкновенной. Такой улыбки я не видела ни до, ни после… Мне показалось, что из глаз её полился свет, который я могу не просто увидеть, но даже ощутить – прикоснуться рукой, прижать к щеке, поцеловать…

– Я поняла, Наташенька. Я поняла очень многое. Почему именно в тот момент – не знаю. Возможно, просто созрела наконец… Я шла рядом с Володей, он что-то рассказывал, и вдруг… Представь себе, доченька, что ты готовишь мне подарок на день рождения. Стараешься, выбираешь, упаковываешь… А когда даришь мне его, я вдруг начинаю плакать и говорить: «За что? За что ты так со мной? Забери свой подарок, он мне не нужен!»

– К чему ты это? – глядя в её смеющиеся глаза, спросила я.

– К тому, что именно так все мы поступаем с любовью, которую нам преподносят, как величайший дар. Мы клянём Бога за этот дар, спрашиваем, за что он наказывает нас… А ведь любовь, Наташа, не может быть наказанием. Это благодать, дар, милость.

– Но… – я попыталась возразить, но мама лишь покачала головой.