Возвышение Королевы (ЛП) - Кент Рина. Страница 33

— Ха.

Я не уверена, что он имеет в виду, но кажется, что он никогда не думал о такой возможности. Джонатан из тех, кто не привязывается к вещам, как обычные люди, и я думаю, что это делает все это предложение бессмысленным для него.

Ну, по крайней мере, я попыталась. Я еще не успела осмотреть большую часть острова, а он уже кажется маленьким уголком, вырезанным из рая.

Мысли о том, почему мы здесь, пытаются ворваться внутрь. Я думаю об интервью отца и его обвинениях, о прокуратуре, СМИ и семьях жертв.

Окружающая меня красота начинает исчезать, ее краски медленно становятся серыми. Это не отпуск.

Я убегаю прочь — все просто.

Джонатан отпускает мою руку, позволяя ей упасть ему на колени, и берет меня за бедро. Как будто он точно знает, куда ушли мои мысли, и возвращает меня в настоящее.

Странное тепло охватывает меня, когда я погружаюсь в его присутствие. В его мягком прикосновении есть что-то такое, даже если черты его лица остаются неразборчивыми, я чувствую, что он пытается передать.

Сейчас, похоже, он хочет, чтобы мне было комфортно, прежде всего.

Мы останавливаемся у дома на холмах, который немного скрыт снизу высокими деревьями.

Он меньше, чем особняк Кинга, и имеет современный вид благодаря своей двухэтажной круглой архитектуре. Внутренняя лестница видна снаружи через блестящие стеклянные стены.

— Здесь все по-другому, — говорю я Джонатану, когда мы выходим из машины.

— Это творение принца, а не мое.

Отсутствие грандиозных прикосновений Джонатана имеет смысл. Если бы это зависело от моего тирана, он бы сделал его таким же устрашающим, как и он сам.

Во всех смыслах этого слова.

Власть для Джонатана это не только тактика, это его жизненная философия.

Из того, что я знаю о его прошлом, то, как он потерял своего отца, сделало его безжалостным. Видя, как его отец умер от слабости, заставило его дать клятву никогда не оказаться в таком положении самому.

В каком-то смысле он приручил силу и сделал ее своим лучшим другом. Теперь они так переплетены, будто они одно существо.

Джонатан берет меня за талию и ведет внутрь. Мозес остается неподвижным, как скала, перед машиной, скрестив руки перед собой и положив одну ладонь на другую. Я улыбаюсь ему, кивая в ответ.

— Смотри вперед, Аврора. — в голосе Джонатана звучит явное предупреждение.

— Я просто признала его. Я не люблю игнорировать людей.

Его губы сжались.

— Ты улыбалась ему.

— Значит, теперь мне нельзя улыбаться другим?

— Нет, если ты можешь с этим что-то сделать.

— А если я не могу?

Мы останавливаемся у входа, и он поднимает мой подбородок двумя длинными пальцами. Я смотрю на него приоткрытыми губами, а он проводит большим пальцем по нижней губе, вперед назад, создавая чувственный ритм.

— Твоя улыбка, как и все остальное в тебе, принадлежит мне и только мне. Я не делюсь.

Я попала в ловушку интенсивности его серых глаз. В бурю, таящейся внутри, которую он, не колеблясь, в любую секунду готов выплеснуть на мир. Тот факт, что он готов уничтожить мир ради меня, не должен так сильно на меня влиять, но странный вид головокружения овладевает мной.

Прочистив горло, я отстраняюсь от Джонатана, чтобы взглянуть на дом. Его интерьер такой же современный, как и внешний вид. Здесь нет ничего от того точного контроля и величия, которые прослеживаются в каждом сантиметре особняка Кингов.

Здесь минимализм, но немного уютнее. Я падаю на плюшевый диван, откидывая голову назад.

— Здесь так комфортно.

— Мы можем купить такой же для дома.

Дом.

Не знаю, специально ли он так его называет, но где-то глубоко внутри, в этой неправильной части моей души, я верю в это.

Хочу я это признавать или нет, но особняк Кингов стал моим домом. Дом Джонатана — мой дом.

Это пугающая мысль.

Я смутно помню, что у меня осталось всего несколько месяцев по нашему договору, но я давно перестала об этом думать.

Я прикусываю нижнюю губу, открывая глаза. Джонатан стоит передо мной, его пиджак перекинут через плечо, рукава закатаны до локтей. Галстук он потерял где-то во время полета. Некоторые пряди его черных волос взъерошены и падают на лоб, делая его самым грубым красавцем, каким я его когда-либо видела.

Он пристально изучает меня. Он всегда так делает, наблюдая за мной, притягивая меня в центр своего внимания, как будто я всегда там была.

— Тебе нужно пойти отдохнуть.

— Я в порядке. Отдых последнее, о чем я сейчас думаю.

Я сжимаю свои бедра вместе, сдерживая покалывания. Не могу поверить, что меня возбуждает один его вид.

Если Лей узнает об этом, она не даст мне покоя.

— У тебя, наверное, смена часовых поясов, Аврора.

— Нет.

— Возможно, сейчас ты этого не чувствуешь, но скоро усталость возьмет над тобой верх. Будет лучше, когда ты выспишься.

— Я достаточно спала в самолете.

Он вздыхает.

— У тебя обязательно на все есть возражения? Прекрати спорить со мной о своем здоровье и иди отдыхай.

Очевидно, у меня плохо получается показать свою заинтересованность, поэтому я пытаюсь снова, на этот раз понизив голос.

— Ты собираешься присоединиться ко мне?

Клянусь, что-то блеснуло в его глазах, но пустой фасад вернулся слишком быстро.

— Мне нужно сделать несколько звонков.

— Хорошо. — я поднимаюсь на ноги. — Неважно.

Я обхожу его и топаю к лестнице, как рассерженный ребенок с проблемами. Черт бы его побрал.

Наверху всего две комнаты, поэтому я захожу в первую. Конечно, там стоит большая кровать с белыми простынями, а шторы задернуты, скрывая солнце.

Я снимаю обувь, затем рывком раздеваюсь. Разочарование застревает в горле, как неприятное послевкусие, но я отказываюсь признавать его.

К черту Джонатана.

Я вхожу в стеклянный душ и позволяю прохладной воде погрузить меня в воду. Передо мной стоит зеркало во весь рост, и я наблюдаю за тем, как принимаю душ. Должно быть, это еще одно творение принца — чертовски странное. Кто вообще так делает?

Я закрываю глаза и стараюсь, чтобы поток воды смыл мои мысли. Но сколько бы я ни стояла, мой разум все время возвращается к тому дерьму, которое я оставила в Англии. Этот остров всего лишь временное решение.

Ни за что на свете я не смогу сбежать навсегда. Кроме того, теперь, когда Лейла и ее семья вовлечены, это еще одна причина не сбегать. Я же не могу забрать их всех и тайно переправить в Шотландию или вывезти из Великобритании.

Теплое тело обхватывает меня сзади, его твердая грудь прижимается к моей мокрой спине. Он отводит мои волосы в сторону, обнажая мое горло, прежде чем обхватить его рукой.

Губы Джонатана касаются кончика моего уха, и он бормочет:

— Это то, что ты имела в виду, говоря — присоединиться к тебе?

Мои бедра напрягаются, когда предыдущая волна возбуждения с новой силой обрушивается на меня. Нет ничего, что я люблю больше, чем чувствовать тело Джонатана, прижатое к моей коже, и его горячее дыхание, смешанное с моим.

Его свободная рука опускается на мою задницу, и я вскрикиваю, распахивая глаза. Боже. Это так приятно, когда вода такая.

Мои глаза встречаются с его глазами в зеркале. Оно слегка запотело от пара, но я могу различить искру в этих темно-серых глазах.

— Зачем это было?

Мой голос такой похотливый, что это было бы неловко, если бы я не была так возбуждена.

— Чтобы привлечь твое внимание. Оно всегда должно быть приковано ко мне. — он крепко хватает меня за задницу. — Ни на ком другом. Только на мне.

— Почему? — спрашиваю я тем же голосом, просто бросая ему вызов.

Джонатан любит это — бросать вызов, я имею в виду.

Его хватка крепче сжимает мою задницу.

— Это мое. Все, что у тебя есть, принадлежит мне, и никто не имеет права прикасаться к тебе или причинять тебе боль под моим присмотром.