Обещанная демону (СИ) - Фрес Константин. Страница 40

«Молю, – стучало в висках Эрвина, который страдал и слабел с каждым шагом. – Мне нужно спасти ее! Дай мне дойти… просто дойти! Не прошу о жизни! Дай дойти…»

Жжение становилось нестерпимым. Сквозь опущенные опаленные ресницы Эрвин видел, что лежащая на его руках Элиза все больше и больше бледнеет, а его всего обвивают загорающиеся ленты огня, и он идет Алой Дорогой словно медленно падающая комета. И силы утекали из его тела вместе с рвущимися лепестками пламени.

Эрвин готов был перетерпеть боль, готов был сгореть, но силы оставляли его слишком быстро. И он понял – он не дойдет. Тяжесть тела девушки в руках стала невыносимой, и он упал на колени в алые листья, дрожа всем телом.

«Она умрет здесь, в этих алых листьях», – мелькнуло в его голове, и он выкрикнул с мукой, которая была больше, чем боль от ожогов:

– Дай мне сил дойти! Спасти ее, не меня! Просто дай дойти!! Пожалуйста… я прошу, я умоляю тебя!!

Стоять на коленях больнее, чем страдать от ран… Эрвин проглотил свою гордость, он попросил, произнес покаянные слова вслух, выпустил из своего черного сердца похороненную там правду.

Пламя, алыми лепестками обнимающее его крылья, сверкнуло ярко и золотой звенящей пылью опало к его ногам. Стало тихо, так тихо, что слышно было, как ветер перебирает сухие листья на Алой Дороге, и тяжелое дыхание Эрвина.

Силы вернулись к нему быстро. Больше ничто не сдерживало его, и Эрвин, спешно подхватив Элизу на руки, поднялся и оставшийся путь по алым листьям проделал бегом. И верные Ночные Охотники с громким радостным лаем бежали за ним – и впереди него…

За стеной деревьев было тайное древнее место Инквизиторов, где они залечивали свои раны, порой – очень серьезные, граничащие со смертельными. Мраморная беседка, слишком большая, накрытая огромным куполом – и много небольших бассейнов под ним, наполненных священной водой, плещущейся, как голубой перламутр. Эрвин бежал со всех ног к первому попавшемуся бассейну, скользя обожжёнными ступнями по гладкому холодному мрамору. В священную воду он прыгнул без раздумий, черпнув ладонью густого перламутра и стирая им с лица боль, муку, страшные ожоги. Инквизиторий даровал выздоровление и ему – как и прежде.

Элиза на его руках чуть слышно вздохнула, и Эрвин, набрав в ладонь воду, плеснул в лицо девушке. Вокруг ее обгоревшей ладони суетились яркие золотые рыбки, целуя и залечивая ее раны.

– Милая, – шепнул Эрвин дрожащим от радости голосом, всматриваясь с тревогой в неподвижные черты девушки. – Все прошло, Элиза. Все прошло.

Девушка еще раз вздохнула, раскрывая глаза и с изумлением рассматривая купол над собой и мечущиеся по нему блики, отражающиеся от воды.

– Что со мной было? – спросила она.

– Инквизиторское копье ранило тебя, – ответил Эрвин. Он поднял Элизу из воды, прижал ее к себе, горячо поцеловал, приглаживая ее мокрые волосы.  Он успел – от мысли о том, что могло случиться непоправимое, его кидало в жар, словно он все еще горел, и Эрвин сильнее сжимал Элизу, прижимал ее к себе, вслушиваясь в стук ее сердца.

Маги могли вернуть ее в жизни; но на мольбы Проклятого, Демона, магия не ответила бы. Элиза бы истаяла на его руках и ушла бы безвозвратно.

– А сейчас мы где? – шепнула Элиза, обнимая его за плечи, рассматривая шумящий лес за пределами беседки и мелькающие собачьи глаза Ночных Охотников, догоняющих каких-то ночных зверюшек по кустам.

– В Инквизитории, – глухо ответил Эрвин, пряча свое лицо в ее волосах, разглаживая ее тело сквозь мокрую одежду.

– В Инквизитории?! – вскинулась Элиза, испуганно озираясь вокруг. – Но ты… как… как святое место пустило тебя сюда?! Ты же… Тринадцатый Демон! Тебе опасно…

В голосе ее было столько изумления, что Эрвин покраснел от стыда, когда услышал из уст любимой это проклятое слово – Демон…

– Я просил, – глухо ответил Эрвин. – Я просил за тебя, Элиза. Первый раньше часто бывал тут. Он подсказал, как вернуть тебе здоровье.

– Первый?! – Элиза в изумлении отстранила Эрвина, отвела его мокрые волосы со лба, взяла его склоненное лицо в свои ладони и заглянула в его глаза. – Эрвин, ты хочешь сказать, что раньше?..

– Раньше мы были Инквизиторами, – ответил он глухо. – Но очень давно. Сегодня ты напомнила нам об этом. И это спасло тебе жизнь. Я просил – и Инквизиторий согласился спасти тебя. Он услышал меня.

Эрвин смотрел на Элизу прямо, и она видела, как на его щеках медленно заживают ожоги.

– Он мог убить тебя, – произнесла Элиза, вглядываясь в его глаза.

– Немного боли никому не помешает, – криво усмехнулся Эрвин. – Так, по крайней мере, утверждает Первый.

Руки девушки скользнули по его плечам, Элиза прижалась губами к его губам, стирая поцелуями последние раны и боль, и Эрвин со стоном привлек ее к себе, стиснул ее затылок, прижал к себе, упиваясь ее дыханием и ее поцелуями.

– Я спас тебя, – пробормотал он между поцелуями. – Я смог!.. А ты спасла нас обоих…

От тяжелой мокрой одежды избавиться было трудно, голубой перламутр кипел и вспенивался, словно вспыхнувшая страсть вскипятила его ключом. Испуганные рыбки ускользнули из бассейна, мокрые одежды падали на его дно, и два обнаженных тела любовно сплелись, лаская друг друга.

– Эрвин, – шептала Элиза, проводя ноготками красные полосы на его напряженной обнаженной  спине. – Мой бесстрашный Демон… мой падший Инквизитор…  ты словно черная звезда… Прекрасен… как много в тебе света и любви, Тринадцатый Демон…

Эрвин молчал. Он исступленно целовал девушку, сила и жизнь кипели в его теле, и в мелькании образов в своей памяти он видел и свои прежние сражения, свои раны и свои исцеления – такие же, как сегодня, наполняющие его тело силой и желанием жить. Жить и любить. 

Они с Элизой целовались жадно и страстно, словно жить и дышать не могли без этих поцелуев. Священная вода обнимала их горячие тела прохладными объятьями, делая откровенные ласки мягкими и прекрасными.

Эрвин приник жадными губами к обнаженной груди Элизы, лаская языком ее острые соски, и девушка закричала – от его жадности и горячности, от его нежности и от наслаждения, пронзившего ее тело, пролившегося в ее грудь пожаром любви. Широкие ладони Эрвина сжимали талию девушки, Элиза запустила ноготки в его мокрые черные волосы, откинувшись на бортик бассейна и нетерпеливо обнимая мужчину ногами, желая его так, словно без его любви сердце ее остановится.

– Возьми меня! Возьми меня, Эрвин, любимый!

– Моя желанная…

Ее лоно было горячим даже в воде и чувствительным, таким, что даже легкие прикосновения вызывали у девушки тягучие стоны, полные безумного наслаждения. Эрвин ласкал ее, неторопливо и беспощадно, вслушиваясь в ее беспомощный голос, наслаждаясь ее трепетом, ее горячностью, с которой девушка приникала к нему. Даже прохладная вода не в силах остудить ее жаркую кожу, и Эрвин тоже пылал, словно его тело отлито из раскаленного металла.

Элиза вскрикнула, ощутив, как член Эрвина проникает в ее тело вместе с безумным, нереальным удовольствием, и снова застонала от нетерпения, желая еще и еще чувственной откровенной ласки. С первым же движением, с первым толчком перламутровая вода накрыла их с головой, и поэтому Элиза не успела крикнуть. Наслаждение разрывает ее грудь. Они вынырнули, чтобы глотнуть воздуха, и Элиза выдохнула свое первое, быстрое и острое, наслаждение, оторвавшись от губ Эрвина.

– Я люблю тебя! – шепчет она, страстно и горячо целуя Эрвина в плечо и кусая его, нежно и хищно, мстя за безумное, волшебное удовольствие. Толчки его сильного тела укачивали ее, она крепко закрыла глаза и откинулась назад, снова уходя под воду и растворяясь в блаженстве с поцелуем на губах.

Может, это Инквизиторий подарил влюбленным чувственное наслаждение, а может, это разум, почувствовавший близкую смерть, сыграл с ними такую шутку. Да только они занимались любовью яростно и страстно, сходя с ума от наслаждения, которое раз за разом накатывало на них волнами, стирало мысли, страхи, и дарило блаженную эйфорию.