Я не выйду за варвара (СИ) - Вишневецкая Мирослава. Страница 9

Девицы нервно визгнули от неожиданности. Они быстренько подорвались с кровати, прикрывая наготу простынями и одеждами, и смиренно склонили головы в знак почтения, привес в неком подобии реверанса Никогда не думал, что когда-то пришел бы к этой мысли, но, кажется, моему брату стоит поучится у шл*х манерам. Они в отличии от него понимали пред кем стоят и знали, что мое положение куда выше, нежели у Джоджа, пусть он тоже, как и я, Эрл. Вот только я старший сын Верховного Эрла Вальфа и до окончания смертельного поединка в отношении моей персоны должен безукоризненно исполнятся протокол, предо мной должен склонять голову всяк и каждый, пусть даже это будет мой младший брат.

Этот странствующий бордель засеменил маленькими шагами к выходу. Спиной вперед, ибо никто не смеет поворачиваться ко мне спиной без моего дозволения. А уж тем более женщины. Это правило действует даже на сестер. Исключением может быть лишь мать.

А Джордж все продолжал валяться в постели. Он только разве что уперся в нее руками, немного привстав, но кланяться явно не собирался.

— Оставьте нас. — сухо произнес я и вся свита, в купе с его и моими стражниками покинули комнату.

— Чем обязан Витторио? Не можешь дождаться заката? Хочешь устроить поединок прямо сейчас? — насмешливо произнес Джордж, прикрывая свой срам одеялом. Он все же удосужился встать.

— Где Анна Аврора? — почти спокойно сказал я, проигнорировав его выпады. Вены так и пульсировали на висках.

Все сходилось. Вчера он на двадцать минут опоздал на отпевание. Сегодня использовал исчезновение моей невесты, как повод для того, чтобы отобрать у меня трон. Да и к тому же, он единственный человек, который мог бесшумно пробраться к ее покоям. Четверо стражников, охранявших ее, не подняли шум при его приближении, так как не видели в нем угрозы. А еще он прекрасно знал, как расставлены постовые во дворце, когда они меняются, по каким маршрутам ходят патрули. Перебить всех и пройти незамеченным для него не составит труда. Даже если он будет не один. И царапина на его щеке. Не помню, чтобы она у него была до вчерашнего вечера. Думаю, я даже знаю, кто нанес ее.

— У-уу, — промычал брат, он будто бы издевался, — Откуда мне знать? Это же твоя невеста, Витторио.

Он налил себе вина из графина в хрустальный бокал и облокотившись о стол немного отпил.

— Не ломай комедию, Джорж. Ты же знал, что я обо всем догадаюсь. И этот бордель тут устроил намеренно, чтобы в очередной раз позлить меня и унизить, — ответил я.

Моя рука нервно вжалась в рукоятку. Хотелось сейчас же достать меч из ножен и прикончить его прямо здесь. Но я все еще помню свой статус. Мне нельзя бездумно вертеть шашкой. Кланы могут принять это как трусость и слабость, если я заколю его здесь, а не на поединке. Не могу поверить, что моя благородная матушка могла породить на свет это исчадие ада.

— А ты поразительно проницателен, братец. — продолжал Джордж, наливая себе по второй, — Все очень просто. Я предлагаю тебе сделку.

— Сделку? — переспросил я.

Надо признаться, он меня удивил. Думал он даже слов таких не знает, «сделка». Он же помимо кровавых побоищ, вина, борделя и побрякушек ничем не интересуется. Ему, кажется, даже по вкусу стал этот холенный эльратский дворец.

— Да, Витторио, ты не ослышался — сделку. Ты же дорожишь нордорийцами? — растягивал он, смакуя слова, — Тебя же волнует судьба своего народа? Ты ведь жизнь готов положить за него правда? Ты готов переступить через все и даже через свою гордость. Откажись от этого боя и склонись передо мной, объявив меня истинным наследником Великого Эрла Вальфа. Я женюсь на Анне Авроре и стану императором, а ты моим канцлером и верным советником. Ты же не сможешь быть в стороне, когда дело касается судьбы нордорийцев, правда? Не люблю всю эту политическую чепуху. Думаю, ты с ней прекрасно справишься. Ну а я тем временем займусь вещами более приятными. Империи нужен наследник. А с такой женой, как Анна Аврора делать их будет одно удовольствие. Ты же видел ее? Какая она строптивая. А уж какая в постели будет…С такой точно не уснешь. — сказал он, потирая поцарапанную щеку.

Вот же ублюдок. Хочется прибить его на месте, но я сдерживаюсь. Это тяжело.

— Если я откажусь? — обманчиво спокойным тоном спрашиваю его.

Подобный монолог обязательно должен был закончиться чем-то вроде «или», которого он не сказал. Что ж, я готов его выслушать.

— У тебя нет выбора. Анна Авроры все равно будет со мной. На земле или на небе. Если я выиграю, она станет мое женой, сделав меня тем самым императором. Мне правда придется искать другого советника вместо тебя, но это все мелочи. Но, если я проиграю, то она умрет вместе со мной. Ее просто убьют и ее голубая кровь тебе не достанется. Единственная живая наследница императорской династии Бенкендорф погибнет и ты потеряешь последнюю возможность узаконить свою власть в глазах поданных и на международной арене. Мы отправимся с ней в преисподнюю, а ты, как и все нордорийцы, будешь жалеть, что не отправился с нами. Потому вас здесь всех в лучшем случае живьем разорвут на части, и адские муки тебе покажутся раем. Кстати, ее кровь не голубая, оказывается, а такая же красная, как у всех.

От его слов у меня аж все пересохло в горле. Ублюдок, мерзавец, трус. Что он посмел сделать? Он боится сразится со мной в честном бою. Даже сейчас, когда видит, как сильно я измотан событиями последних дней, он боится меня. Его страшит моя сила. Он не может подсыпать мне яд, потому что всю мою еду проверяют, не может подослать ко мне стражников, потому что при себе я держу только тех, с кем прошел не одну битву. И придумал этот мерзкий и изощрённый способ. А главное вполне себе безупречный. Никто не заподозрит его в моей внезапной смерти. Никто не усомнится в его обоснованных претензиях на престол, если я просто стану канцлером при нем.

Но самое главное. Он ставит меня перед выбором там, где этого выбора априори нет. Он знает, что я ставлю свой народ превыше всего. Знает, как я предан нордорийцам. Понимает, что я сделаю все ради их жизней и благополучия. И все равно ставит меня перед этим выбором.

Джордж осознает, что он не лучший политик, поэтому предлагает мне занять место канцлера при нем, чтобы я мог служить своему народу. Он прав, я слишком сильно предан нордорийцам. И в тоже время понимает значение Анны Авроры. И в первом и во втором варианте он отбирает у меня ее. А он не дорожит ею. Исходя из его слов, он пролил ее кровь и я даже боюсь представить о чем может идти речь. Он хочет забрать мою Анну Аврору, которую я нашел с таким трудом, которую выкормил с ложечки, у постели которой сидел ночами. Я сделал все, чтобы она жила.

Кажется, мой выбор очевиден и это…

Глава 7. Надежда

Анна Аврора:

Было больно. Больно и страшно. Больше всего я боялась, что эти варвары обесчестят меня раньше, чем я умру. Тогда я стану грязной и падшей женщиной, из-за чего дорога в рай мне будет заказана. Я буду обречена на вечные адские муки, но разве я еще не выстрадала себе место в райский садах? Разве то, что я пережила недостаточно?

Видимо нет…

Витторио рвал мою хлопковую одежду, а вместе с ней мою душу. Каждый новый рывок был будто последний, мне казалось во-вот и сердце мое остановится, но оно стучало. Так быстро, так тревожно, словно у загнанного зверя.

Я понимала, что все мои попытки вырваться смешны и бессмысленны. Но, если бы я не стала этого делать, то, наверное, и вовсе перестала бы себя уважать. Да и с кем я тягалась?

Витторио был не обычным воином. В нем было больше от животного, чем от человека. Огромный как медведь с северных нордорийских лесов, лохматый и кровожадный, подобно волку на их гербе. Его непослушные темные волосы колючими проволоками ниспадали на нею и, к моему сожалению, не пронзали ее. Кожа варвара была иссушена суровыми северными ветрами, грубая и жесткая, так что ему, вне всякого сомнения, не потребуется меч, чтобы ранить меня. Его грубые прикосновения безусловно оставят за собой следы в виде синяков или даже ссадин. Но то, как он касался моего обнаженного тела глазами, не идет ни в какое сравнение с руками. Взгляд его холодных синих глаз будет мне снится в кошмарах. Он обмораживал ими, заставляя все внутри свернуться в тугой и болезненный ком. Мне было насколько это возможно стыдно и хотелось умереть здесь и сейчас, но оставалось лишь надеяться, что моя неудачная попытка убить Витторио его же кинжалом обернется мне смертной казнью.