Женька, или Преодоление (СИ) - Купрашевич Владимир. Страница 10

— Тебе, дуре, говорят… Ведь одна же.

Сияющая физиономия продавщицы как-то не вязалась с ее информацией.

— Да я не боюсь, — заявила Женя и продолжила складывать продукты в сумку. — У меня и ружье есть. И не одна я. С Кирюшей. Вот ему и сосисок купила.

— Кто это? Тезка мой, что-ли? — округлила глаза тетя Кира.

— Точно. Зверек из леса. Василий принес.

Женя не поднимая больше глаз на собеседницу, повернулась к выходу.

— Смотри, — хмыкнула ей вслед тетя Кира. — А то приходи. По дружески. Дом то, поди, знаешь. Ведь обещала!

Женя не смогла припомнить, чтобы кому-то что-то обещала, но кивнула не оборачиваясь. Информация, полученная от балаболки, несмотря на явный театр, все же засела в сознании. Кто его знает… Географическое положение ее жилища на самом деле небезопасное.

Прежде чем войти в дом она огляделась, осмотрела замок, вроде бы цел, повернула ключ и, приоткрыв дверь, просунула голову в сени. В полумраке разглядеть ничего не удавалось, и она распахнула дверь настежь. Вроде никого. Войдя, заперла за собой дверь на ключ, задвинула дополнительную заложку, которую смастерил ей муж, и вошла в комнату. В последнее мгновение поняла, что сделала ошибку — если в доме кто-то засел, то ей уже и самой не выскочить наружу… Но, она уже перешагнула порог и быстрым взглядом осмотрела комнату, которая после ее недельного кропотливого ремонта стала светлой и многократно уютнее. Конечно же, никого. Дура, обыкновенная! — обозвала она себя. Чего трястись, если замок на месте, окно цело… Да и Кирюша вроде ожил… Она подошла к клетке, в которой мельтешил зверек осторожно приоткрыла крышку из-под которой моментально показался коричневый носик. Она просунула в щель очищенную сосиску и застегнула ремешок. Кирюша не обратил даже внимания на еду, а продолжал вынюхивать все дырочки и щелочки.

Поужинав, Женя все же открыла кладовку, вытащила берданку, долго ее разглядывала, вспоминая инструкции мужа, вынула и осмотрела патрон, снова вложила, потрогала рычажки, попробовала прицелиться в лампочку. Потренировавшись, она поставила ружье на место. С чего это тетя Кира решила нагнать на нее страху? Чтобы не слишком веселилась молодуха? Кто сейчас в безоблачные лунные ночи, да еще по белому снегу (видно как днем) станет заниматься таким мокрым делом? Женя выключила свет и выглянула за шторку окна. Все как на ладони. Да и подкрасться по скрипучему насту дело непростое. Чушь все это… А вот море… Темно-серое, жуткое… И где сейчас эти рыбаки-горемыки? Чего это путина у них так затянулась? У берегов уже образуется шуга, до льда недолго, а они все промышляют. Бедолаги, в такую-то холодрыжину… Уж месяц скоро, как ушли в поход. Правда, Василий предупреждал, что на этот раз вернутся нескоро.

Женя с тоской посмотрела на календарь. Обычно она старалась не смотреть в ту сторону, приучившись жить в полудреме, чтобы не замечать времени. Стоит только начать посматривать на часы да на календарь, как оно тотчас же тормозится, да так, что день начинает уже становится размером в целую жизнь. В отрешенном состоянии — легче. Для этого надо научиться ничего не воспринимать, ни вспоминать, ни думать. Можно, правда, зависать в мыльных операх (что, по сути, то же самое) — изобретении дебилов и для дебилов. Но здесь оно помогает. Один и тот же эпизод, который показывают в течение месяца, создает ощущение, что кино только вчера началось.

Несмотря на скептическое заключение по поводу разбойника, ночью она спала тревожно, время от времени, прислушиваясь, но кроме поскребываний неугомонного Кирюши ничего не расслышала. Утром обошла вокруг дома — ничего подозрительного на снежной целине, и уже собралась было вернуться, как у самой дороги, которая пролегала между берегом и их домом заметила какие-то следы. Она с напряжением всмотрелась в неясные отпечатки и ничего не поняла. Может быть, это она сама натоптала здесь, правда следы крупнее, чем ее обувь…

Вечером она все еще в сомнениях снова проверила берданку, приготовила пару патронов и легла спать. Проснулась неизвестно от чего, может сквозь шум моря, послышался скрип снега? Прислушалась. Точно, скрип. Женя почти на четвереньках подползла к окну, выглянула в щель, между шторой и окном и невольно присела. Поодаль, совершенно отчетливо, маячила нахохлившаяся мужская фигура в светлом полушубке с поднятым воротником. Поднятый воротник насторожил Женю больше всего. На улице совсем слабый мороз и даже не ветрено… Мужик полуобернулся, но разглядеть лицо Жене не удалось, виден был лишь кончик красного шарфа. Вдруг фигура наклонилась и разбойник на полусогнутых, метнулся в сторону, за угол дома. В то же время она увидела и узнала деда Михаила выезжавшего на санях из лесочка. Когда не было работы по перевозке рыбы он, со своей лошаденкой промышлял местным извозом. Уже не соображая, что раздета, Женя сорвала крюк, на который запиралась дверь и бросилась на улицу.

— Дед Миша! Погоди ради бога! Довезешь до Киры?

Лошадь по команде кучера остановилась, и дед бодрым голосом отозвался:

— Коль надо, довезу.

Женя метнулась в дом, кое-как оделась, схватила замок и, выскочив на улицу, трясущимися руками закрыла дом и, пробежав по тропе, прыгнула в сани.

Только когда отъехали, Женя оглянулась на свой одинокий домик. Нигде и никого. Удрал разбойник или где-то затаился? А может, поселился в их баньке? Ведь там замок такой хлипенький!

— Дед Миша, ты сейчас у моего дома никого не видел?

Извозчик обернулся и в растерянности захлопал сонными глазами.

— Да я маленько прикемарил, пока ты собиралась. Какая— то машина вроде проскочила вон оттуда, из пролеска. Только что, большая такая, иномарка. Джип. Они ж и без дороги… а так вроде никого больше не было. Что, неужто шастает кто?

— Да может, померещилось. Я вообще — то к Кире, за солью, кончилась, не заметила когда.

— Ну, милая, ждать мужика, дело непростое. Тут черт знает что привидится. Особо без привычки. Все приезжие так начинают, с глюков-то. Привыкнешь. Я-то местный. А если только за солью, так я тут поближе, могу дать.

— Да, ладно, раз уж собралась… Может у нее еще чего … Ты же все равно лошадь то в конюшню гонишь?

— Ну да. По пути. Ну, смотри. У той-то можно и еще чего…, — дед почему-то хихикнул.

Женя засомневалась. Наверное, действительно, напрасно она сиганула из дома. С чего вдруг? Нервы уже пошаливают что ли? Василий узнает, конечно же, удивится — это Женя-то струхнула… И Кирюшу бросила на произвол. А ведь и ружье есть. Приготовилась, разложила боеприпасы, а сама в кусты… Правда, толком и стрелять то не умеет. Когда муж вернется с рейса, надо будет сходить с ним в лес, поучиться, а то пальнешь, хорошо впустую, а то еще попадешь не в того… и будет тебе Испания на Соловках… Она совсем собралась, было, вернуться, но дед Михаил уже остановил лошаденку и посмотрел на Женю.

— Не была еще у нее?

Женя отрицательно мотнула головой.

Дед ткнул рукавицей в сторону.

— Вон ее терем то.

Женя сползла с саней.

Дом у Киры был значительно добротнее, чем другие — повыше, крашенный, с несколькими окнами. Все, кроме одного светились. Уже на крыльце Жене послышалась музыка. Может не к месту и не ко времени? Податься обратно? Оглянулась. Хвостатое такси уже скрылось за поворотом. Обратно придется тащиться пешком. Считай через весь поселок. А на улице только одна лампочка и горит.

Женя поколебалась, но решила хотя бы прийти в себя от недавнего шока и постучала в окно. На веранде тотчас же что-то загремело, осветилась часть стекол и дверь распахнулась. На пороге стояла пышущая жаром и здоровьем тетя Кира в пестром платье. Сияющее раскрасневшееся лицо, улыбка на всю физиономию. Тетка оказалась стройнее и фигуристее, чем представала в своем магазине. В одной руке стакан с прозрачной пахучей жидкостью.

— Мы тебя давно ждем, — певуче озадачила она Женю.

— Кто это мы? — пробормотала та, неуверенно перешагивая за порог.