Женька, или Преодоление (СИ) - Купрашевич Владимир. Страница 32

— Я всех прощаю, — низким голосом утомленного человека произнесла Лариса, отталкивая последнюю дверь. И только после этого повернула свое бледное лицо с огромными глазами.

— Только не надо меня преследовать, не надо мне соболезновать, направлять на путь истинный. Да, я проститутка. Да, я безнадежно больна и зарабатываю на панели на лекарство, чтобы продлить жизнь, хотя не знаю зачем… По инстинкту.

— Я дам тебе денег. Сколько надо.

Лариса остановилась и усмехнулась.

— Ты знаешь, сколько это стоит?

Женя отрицательно мотнула головой.

— Действительно, лучше и не знать! — хмыкнула Лариса и направилась к переходу.

— Я продала свою квартиру… Мы собирались уехать. Куда-нибудь за границу, но это не обязательно сейчас… Все равно денег мало…

— И не надо их тратить впустую, — ответила Лариса, потом остановилась и уставилась Жене в лицо.

— А с чего это вдруг? — глухо спросила она.

Женя растерялась. Она как-то не задавалась этим вопросом и, оказалось, что не знает на него ответа. И действительно, с чего?

— Не знаю, — призналась она. — Сама не знаю…

— Это Василий. Сердобольный то наш…, — хмыкнула Лариса.

Несколько минут они шли молча, потом Женя спросила, куда Лариса направляется. Та равнодушно ответила, что не знает сама. Да и какая разница… Могла бы переночевать в отеле, да спасибо Жене…

— А я тут причем?!

Лариса снова остановилась и усмехнулась ей в лицо.

— То, чем я занимаюсь со своим диагнозом, уголовное дело. Кому хочется ввязываться в это…

Евгения немного помолчав, принялась уговаривать ее вернуться в квартиру Василия.

— Ты меня удивляешь, — снова усмехнулась Лариса. — Тебе-то к чему? Хочешь удавить меня ночью? Так я тебе только благодарна буду.

— Да ты что?! — ужаснулась Женя.

— Да и то, какой смысл, — хмыкнула путана. — Сама скоро загнусь. Хочешь облегчить душу?

— Может быть, — согласилась на этот раз Евгения.

— Тебе-то до встречи с создателем далековатенько.

— Ну, это уж как на роду…, — возразила Женя.

Лариса помолчала, потом вдруг согласилась:

— Ладно, пойдем к тебе.

Уже в квартире, устраиваясь в кресле, перед телевизором, она спросила:

— Ты эту миссию сама придумала?

— Нет, нет, — перебила Женя. — Василий ничего не знает.

Она подошла к телеприемнику, взяла лежащий сверху пульт, чтобы включить аппарат, но Лариса протестующим жестом остановила ее.

— Прошу, не надо.

Женя с сожалением положила пульт и поняла, что боится разговора с ней. Боится каких-то вопросов, даже намеков, боится услышать что-то такое, чего не знала и чего не следовало бы знать. Неожиданный поворот в отношениях с матерью расслабил Евгению, и сейчас она вновь напряглась от опасения, что в их жизни с Василием обнаружится очередной подводный камень, который им уже будет не преодолеть.

Неужели в таком состоянии, в каком находится Лариса, может возникать желание строить козни? Когда смерть дышит в затылок…

— Может быть, хочешь чего-нибудь выпить? — уцепилась за удачную идею Женя.

Лариса очнулась от задумчивости и кивнула.

— Что-нибудь покрепче.

— А… можно? — осторожно спросила Женя.

Лариса усмехнулась.

— Мне теперь все можно …

Женя вынула из холодильника бутылку коньяка, в посудном шкафу нашла две рюмки. Она чувствовала, что и ей самой не мешало бы забыться, хотя бы немного. День выдался непростым…

Выпив коньяк, Лариса сощурила глаза:

— Не боишься?

Женя не поняла, о чем речь, но быстро отвела взгляд. Смотреть долго в неживые глаза еще живой женщины было непросто.

— Болезнь передается только через кровь, но ведь это нетрудно сделать.

Взгляд Ларисы стал жестким, и Женя почувствовала себя дурно.

— Зачем?

— Чтобы забрать с собой.

— Ну, так найдет другую. Для него это не проблема. Только свисни…

Похоже, Лариса ее уже не слышала. Она молчала и смотрела куда-то в сторону. Непонятно было, видела ли она что-нибудь. Наконец как-то странно дернулась и снова обернулась. Только что пустые ничего не выражающие глаза ее теперь горели лихорадочным огнем. Женя невольно отступила назад.

— Я хотела прихватить с собой и его. Он не знал еще тогда, что я больна… расковыряла себе десну.… Мне оставалось только чуть-чуть прикусить …, но не смогла. Конечно, я стерва, но, видно не конченная…

— А когда узнал, то что?

— Сначала был в шоке, бросился на проверку, хотя у нас с ним до этого давно ничего и не было… А потом…, потом стал помогать деньгами. Хотя непонятно зачем. Жизнь-то для меня уже кончилась. Но все еще промышляю на панели, чтобы продлить дни, которые проведу там же… Абсурд.

Женя кивнула головой, потом спросила:

— А как ты залетела?

Лариса хмыкнула и замолчала. Женя уже решила сменить тему, но не успела.

— Жена моряка из меня никакая. Долго ждать не могу. Он ушел на три месяца в плавание а я улетела в Африку. Там эту радость и подцепила. За что боролись… Странно, что он ушел все-таки со службы… Я настоять не смогла. Хотя если бы и уволился, мало бы что изменилось. Я и раньше погуливала и каждый раз рассказывала ему. Не знаю зачем. Может из вредности, чтобы поделить свою вину пополам. Значит, ушел… значит боится потерять тебя… Тоже погуливаешь? Хотя тебе-то с чего? Если только паталогия. Есть ведь озабоченные. Хотя все мы…

Женя поперхнулась и возразить не успела.

— Пора на вечернюю молитву…

Женя не сразу поняла смысла ее последней фразы. Смысл оказался прямым. Лариса сползла на колени, повернулась к креслу, на котором прислонила маленькую иконку и принялась что-то бормотать, сжимая перед собой ладони и время от времени, поднимая глаза к потолку…

Закончив, она еще с минуту стояла молча, потом убрала иконку в сумочку и снова села в кресло. Лицо ее как-будто осунулось и постарело.

— А ты, в бога не веришь? — спросила она Женю некоторое время спустя.

Та неопределенно пожала плечами.

— Да, зачем тебе… Рано, — пробормотала Лариса, прикрывая глаза, потом снова очнулась. — Я ведь тоже не верю, а так, по привычке… Такое же лекарство, которое не лечит. Спаси и сохрани… Разве кого-нибудь он спас или сохранил? …Ты, наверное, запала на него, решила что он мачо? Рембо… Он не такой. Он жесткий только сверху…

— Ты не отчаивайся, — прервала ее Евгения. — Не надо тебе таскаться по отелям. Я оставлю тебе денег. Сможешь лечиться. Жить пока будешь здесь. Чего тебе маяться? Здесь же город большой… А там, может, придумают что-нибудь… Такая армия ученых…

— Ложись спать, девочка. Я лягу на диване, — только и ответила она. Голос был каким-то бархатно-тихим. — Налей только мне еще коньяка.

Женя снова налила в обе рюмки. Выпили.

— Ты не рискуй, в своих фантазиях, — вдруг продолжила Лариса уже в постели. — Если бы случилось чудо и я выздоровела, разорвала бы тебя на куски за Ваську… только чудо в сказках. Моя с хреновым концом…

Голос Ларисы в процессе повествования все больше слабел и она откинулась на подушку.

Алкоголь, подействовал как снотворное и на Женю, потому что, едва забравшись под одеяло, она тоже отключилась.

Пробуждение было ранним и почему-то тревожным. Женя решила, что виной всему подсознательное опасение сюрпризов. Она подняла голову и оцепенела. На диване никого не было. Не было и следов, что кто-то спал на нем.

Жене стало не по себе. Не тронулась ли умом? Неужели встреча с Ларисой, беседа с ней — все было в воображении? Или во сне? С ней иногда случалось, что выдуманная ситуация застревала в сознании словно была в действительности, но, чтобы до такой степени… Не белая же горячка!

Вскочив, Женя пробежала по квартире. Нигде никого и ничего, что могло бы подтвердить вчерашнюю встречу. Наконец, на журнальном столике она заметила, клочок бумаги с несколькими словами. Он лежал на обложке старого журнала, потому не сразу бросился в глаза. Женя поднесла записку к лицу и прочла: «Меня больше нет. И не было. Будьте счастливы». Под запиской оказалась пачка банкнот, которые Женя перед сном положила на ее столик. Четверть суммы, которую она выручила за квартиру. И маленькая иконка. Та самая, на которую молилась минувшим вечером Лариса…