Туманная радуга. Том 2 (СИ) - Бугрим Ксения. Страница 17

— А, ну тогда ясно, — кивнула Вероника и, встретив недоуменные взгляды обеих девчонок, поведала им историю про кроссовки, которая началась на репетиции новогоднего спектакля. Закончив, она решила уточнить один важный для себя момент: — В общем, я так понимаю, никто из присутствующих не собирается осуждать меня за предстоящую дружескую, — Вероника интонационно выделила это слово, — прогулку с Ханиным?

— А толку? — развела руками Зинаида, а сидящая рядом Ирка кивком выразила солидарность. — Иди, дочь моя, но помни, что он козел.

***

После уроков Вероника специально тянула время и очень медленно переодевалась, потому что Зинаида убедила ее, что так оно будет правильно. «Вовремя приходить на встречу с козлом — это моветон», — отчеканила она. Так что, когда Вероника все-таки явилась на футбольное поле, Тимур уже вовсю был занят делом — лепил снеговика.

— Что здесь происходит? — Девушка подошла к огромному снежному кому, находящемуся аккурат в центре поля.

— Как я уже говорил, — начал он, — я хочу с тобой подружиться. А совместный труд объединяет. Поэтому мы здесь.

— Ты же вроде хотел прогуляться.

— Так мы и гуляем, — Тимур обвел рукой заснеженные школьные угодья. — Мы же на улице. У тебя только вязаные перчатки, других нет?

— Нет. Откуда ж мне было знать, что сегодня я буду лепить снеговика.

Тимур стянул с рук свои перчатки.

— Бери мои, они непромокаемые. И это не снеговик. Сегодня мы будем лепить директора школы.

— Надежду Тарасовну?? — вытаращила глаза Вероника и покосилась на окна директорского кабинета, выходящие как раз на сторону стадиона. — Думаю, ей это не понравится.

— Она не поймет, что это в ее честь, потому что я не слишком хорош в скульптуре. Так сразу и не скажешь, что это, — он указал на снежный ком, — похоже на нижнюю часть Надежды Тарасовны, да?

Пожав плечами, девушка положила рюкзак со сменкой на снег и надела перчатки Тимура. Они все еще были теплые внутри, от чего создавалось ощущение, будто она держит его за руку. Пришлось слегка мотнуть головой, чтобы стряхнуть наваждение.

— У тебя замерзнут руки, — укоризненно сказала она.

— Я каждую неделю играю на искусственном поле. При любой температуре и без перчаток. Я морозоустойчив. Главное — сама не замерзни. Ты тепло одета?

В его взгляде промелькнула забота, но Вероника была уверена, что ей просто показалось. В случае с Ханиным она всегда видела то, что ей хотелось видеть.

— Тепло, — кивнула она. — Я не замерзну.

Это было правдой. В последнее время она предпочитала красивым вещам теплые. Выглядели они не очень, но ее это мало заботило.

Тимур, насвистывая, начал катать по кругу второй снежный ком, а она в это время решила слепить «Надежде Тарасовне» приличное лицо.

— Твой друг Егай оказался не так уж плох, — нарушил молчание Тимур.

— Я тоже так думала. Но раз он так запросто отпустил меня с тобой, друг из него не очень.

— Интересно.

Вероника заметила, как его губы растягиваются в удовлетворенной многозначительной ухмылке. С опозданием она поняла, что ее неосмотрительная фраза дала ему понять, что между ней и Витей никогда и ничего не было. Значит, теперь он знает, что тогда, на репетиции, она просто соврала ему от обиды.

«Поздравляю! — прозвучал в голове язвительный голос. — А еще он понял, что все это время ты плакалась о нем в жилетку своему другу».

Впрочем, Вероника была почти уверена, что выдала себя с потрохами задолго до этого. Наверняка Тимуру достаточно было один раз увидеть выражение ее лица, когда он подходил ближе, и все сразу становилось понятно. Не сказав ни слова, она молча продолжила лепить лицо директрисы. Дело шло плохо: у Надежды Тарасовны получались выпученные глаза, нос картошкой и огромные губы, как у рыбы из одного советского мультика. А еще она была лысая и без ушей.

Тимур закончил с верхней частью конструкции, водрузив второй снежный ком поверх первого, и подошел к Веронике. Оценив ее работу, он заявил:

— Очень похоже на лицо телекомпании «ВИD», которого я до одури боялся в детстве. Получается отличная скульптура. Вечером, когда зажгутся фонари, она будет пугать третьеклассников со второй смены.

— Жалко, тут на поле нет громкоговорителей. Можно бы было еще запустить для них саундтрек из передачи «Криминальная Россия». Это дисциплинирует, — пояснила она. — По крайней мере, так нам говорили вожатые в летнем лагере, которые под эту музыку рассказывали нам страшные истории перед сном, чтобы мы потом боялись расхаживать по блоку ночью.

Тимур начал напевать знакомую жутковатую мелодию.

— Напоминает о лете и море, — блаженно произнесла Вероника и подняла снежную голову, чтобы приделать ее к скульптуре. Взглянув на результат, она сказала: — Жутковато вышло. Жалко, у нас нет ведра и морковки. Это исправило бы ситуацию.

— Сегодня без ведра, — заявил Тимур и полез в карман. — А морковку я принес.

Морковка была крупная, чистая и ярко-оранжевая.

— Где ты ее взял? — распахнула глаза девушка.

— В столовке.

— Украл что ли?

— Почему украл? Попросил. Сказал, что хочу слепить за школой снеговика.

— Прямо так и сказал?

— Ну а как еще?

— Ты сумасшедший, — не скрывая восторга, заявила Вероника.

Тимур смахнул нос-картошку с лица скульптуры и приделал на его место морковь.

— Так тебе больше нравится? — спросил он.

— Да, стало гораздо лучше. Но здесь по-прежнему не хватает рук. Давай я слеплю одну руку, а ты другую?

— Без б.

Девушка имела в виду небольшие руки-шарики, какими обычно обладает традиционный снеговик, но Тимур воспринял все по-своему и налепил на туловище скульптуры некое подобие человеческой руки с огромным бицепсом. В итоге левая рука снеговика получилось в виде большого снежка, а правая — как у Арнольда Шварценеггера. Не сговариваясь, они отошли на пару шагов назад, чтобы оценить результат.

— Мне нравится твоя нетрадиционная рука, — сказала Вероника.

— Какая рука? Нетрадиционная? — Тимур издал смешок.

— Ну да. Она так самобытно смотрится. По-моему, это отличная аллегория на директорскую власть. Вот мускулы, к примеру, олицетворяют собой всю ту твердость и уверенность, с которой Надежда Тарасовна заведует нашей школой. Ты мог бы открыть свою выставку снежных фигур!

Тимур скрестил руки на груди и, наклонив голову вбок, стал всматриваться в свое творение, а Вероника расхохоталась.

— Черт, а я ведь тебе поверил!

Он улыбнулся, и в глазах его заплясали веселые искорки. Глядя на него, девушка застыла на пару секунд, не в силах пошевелиться. За эту улыбку можно было продать душу. Поняв, что ситуация выходит из-под контроля, она засобиралась домой.

— Все-таки замерзла? — спросил Тимур.

— Ага, как-то слишком морозно, — соврала она и притворно поежилась.

— Тогда мы идем в кафе «У Артура». — Он поднял свой рюкзак и махнул головой в сторону выхода со школьной территории. — Тут недалеко. Они недавно открылись.

— Ты про то заведение возле рынка? — удивилась она. — Там, где армяне играют в нарды?

— Там не только армяне. Еще чеченцы, кабардинцы, узбеки и казахи. Отличное место. — Уловив ее замешательство, он добавил: — Да ты не бойся, мы туда за шавухой. Она там самая лучшая в городе или даже в мире. Возьму тебе двойную порцию мяса, все как ты любишь.

Он, конечно же, шутил. Вероника едва могла одолеть стандартную порцию, а уж двойную ей было не осилить и подавно. Но она любила шаурму вопреки всем предрассудкам, и ее живот сразу же заурчал при ее упоминании.

Они вышли за ворота и шли в молчании до самого кафе. Всю дорогу Тимур насвистывал мотив из «Криминальной России», чем неимоверно веселил девушку. В нем ей нравилось вообще все: его реплики, манера поведения, странные шутки… Даже то, как он щурился на солнце, было для нее чем-то совершенным. Лишь чудом она сдерживалась, чтобы не кинуться ему на шею. Все то, что он сделал, все воспоминания превращались в туман, как будто это просто ей померещилось или приснилось в кошмарном сне. Сущая магия. Веронике казалось, что она понемногу сходит с ума.