ВЦ - 2 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович. Страница 8

— Василий Комаров, Револьд Леонов — это защитники. Сергей Соловьёв и Виктор Климович — нападающие.

— Хм. Не Блинков и не Поставнин? Ну, лады. Если бы не приказ Аполлонова даже разговаривать бы не стал. Сколько тебе? Семнадцать?

— Шестнадцать.

— Твою, мать. Проиграем пацанам позор. Выиграем у пацанов ещё больший позор. Разозлил ты меня, Фомин, сверх меры. По-взрослому всё будет. Не будем в поддавки играть. Хоть сто генералов за тебя.

— Только калечить не надо. Лады?

— В хоккей трусы не играют.

— Не пожалейте. У монеты две стороны.

— Мужики, подъехали сюда! — заорал Чернышёв на весь стадион.

Вбросил судья настоящий шайбу, где-то на стрёме сидел. За ненаших вышли лучшие игроки «Динамо». На воротах Павел Забелин. В защите Борис Бочарников и Олег Толмачев. Тройка нападающих: Всеволод Блинков, Николай Поставнин и Василий Трофимов. Лучшие бомбардиры команды и одни из лучших в стране.

Перед игрой Вовка отвёл в сторонку «свою» команду.

— Мужики вы нас с Вовкой не знаете, и если что пойдёт не так, то плюньте на нас и играйте, как привыкли, но сначала просьба. Сделайте пару раз, как я сейчас скажу.

Револьд отвоевавший все четыре года и заслуживший два ордена и кучу медалей серьёзно посмотрел на Фомина и спросил без улыбки:

— Думаешь с ними потягаться, — всего-то двадцать четыре года. Разница в восемь лет и целая пропасть размером в Великую войну между ними.

— Если будете делать, как я скажу.

— Говори.

— Заходим в зону и выстраиваем звезду, ты Сергей становишься за воротами. Я на правом фланге, Виктор ты на левом. Защитники почти на средней линии, чуть ближе к воротам, но от линии далеко не отъезжайте. Пас на меня, я вдоль борта отправляю шайбу Сергею и он из-за ворот на пятачок, куда я уже и подъеду. Второй раз почти также. Они уже будут меня опекать и потому шайбу защитники дают на Виктора. Он снова на защитника. Тот опять ему, только с небольшой задержкой и Виктор на Сергея, ну, а ты для меня снова из-за ворот на пятачок, — Вовка оглядел внимательно слушавших динамовцев, — Договорились.

— А ворота, кто прикрывать будет? — покивал Вася Комаров.

— Там Вовка Третьяков, ну, и конечно, как потеряем шайбу — отходим и навязываем борьбу, пока не отберём. И снова звезда.

— А что?! Мне нравится, — стукнул кулаком Вовку по плечу Револьд, — может сработать.

Свистнул судья и шайба полетела на лёд, Вовка за неё бороться не стал, хотел посмотреть, на что способны динамовцы при вбрасывании. Предсказуемо. Убирать шайбу под себя обратным хватом не умеют. Шайбу просто зачем-то ударили клюшкой, куда бог пошлёт. Бог послал Комарову. Тот не задумываясь, отправил её Фомину, ну, в этой ситуации устраивать звезду не имело смысла, Вовка обработал шайбу и хлёстким щелчком отправил от средней линии в ворота. Забелин упал на колени. Вовремя среагировал. Шайба на эту уловку не поддалась, и спокойно ни кого не трогая, и в прения не вступая, залетела в девятку правую.

Свистнул судья. Пятнадцать секунд. Чернышёв для порядка поорал на Блинкова, выбившего шайбу не туда. Вовка опять поехал на вбрасывание и по дороге шепнул Сергею Соловьёву:

— Выбью точно на тебя. Играем звезду один.

Подъехал, взял клюшку обратным хватом и легко у себя под ногами отправил её Соловьёву. Тот поехал на своё место. Фомин ринулся на своё. Сергей доехал до ворот неуклюже немного развернулся и послал шайбу почти на пятачок. Вовке пришлось тяжело. Он еле достал до шайбы, которая почти уехала в усы, и Фомину пришлось продемонстрировать «спин-о-раму» или «Вертушку» — очень эффективный, но технически сложный финт, связанный с резким разворотом игрока с шайбой на 360 градусов. На этот раз бросок, но с подъёмом шайбы. Правая девятка. 2:0. Сорок пятая секунда матча.

На пятой минуте при счёте 4:0 Чернышёв остановил игру и подозвал всех к себе. На Фомина не смотрел. Смотрел на своих асов.

— Вы чего творите? Фомин. Идёшь на скамейку. Я за тебя выйду на несколько минут. Всё. Продолжили.

Продолжили. Вовка наблюдал, как тренер играющий пытается повторить и его отбор шайбы и звезду. Ну, ни у кого с первого раза не получается. Дорвались до заветной шайбы бомбардиры и доехали до самых ворот, удар низом и Третьяков отправляет шайбу Соловьёву. Тот мчит за ворота. Подача на пятак, но Чернышёв поднять шайбу не смог, и Забелин бросается на неё.

Вбрасывание у ворот и тренер легко обратным хватом забирает. Пытается после передачи от Соловьёва щёлкнуть, но получается бабочка медленная, и голкипер спокойно сбив, её на лёд накрывает.

Настырный. С четвёртого раза получается, и довольный Аркадий Иванович едет на скамейку запасных.

— Давай, Артист, продемонстрируй ещё чего, — теперь не улыба, а улыбка на лице.

Соперники устали. Они не привыкли к такой игре. Всё настолько быстро происходит, что ничего не успеваешь. Потому носятся и всё больше и больше устают. В один из моментов при счёте 7:1 кто-то из защитников опять послал бабочку, выбивая шайбу от своих ворот. Тупо уже на отбой играли, Вовка рукой сбил её на землю и закатил буквально в домик опешившему вратарю.

— Всё! Закончили. Фомин сюда давай. Третьяков тоже. Завтра в восемь быть на тренировке. Играете в основе против «Крылышек». Вопросы есть?

Вопросы были. Фомин хотел рассказать о смене пятёрок. Потом передумал. Сейчас они тут разбор полётов будут устраивать. Орать, материть, курить. Потом пробовать и снова орать. Нельзя все яйца в одну корзину, на сегодня довольно прогрессорства. Тут переборщишь и только загубишь дело, будут считать непререкаемым авторитетом, гением и сами отучатся думать. А нужно с точностью до наоборот. Научить думать, а не лупить по шайбе.

— Аркадий Иванович, а амуниция? — Уже вымывшись в тёплой воде, значит, есть, (Тогда какого чёрта заливают холодной?) обратился Вовка к Чернышёву.

— Помню, я, что генерал сказал. Давай тащите ко мне в кабинет. Я так понимаю, что ведь не шутил Аполлонов, у вас и, правда, государственный секрет, видел, как от тебя защитники отскакивали. Завтра к восьми приходите. Народу я скажу, чтобы к девяти подтягивались. Нужно поговорить серьёзно. За форму отвечаю.

— Мокрая…

— В кабинете, сам вечером на стулья развешу. Давайте, ребята, устраивайтесь. Да, Фомин, ты за языком следи. Это ведь милицейское общежитие. Не сболтни там, какой политический анекдот. Там вам не тут. — Ни хрена себе! Вот у кого Черномырдин поговорку свою лучшую спёр.

Доехали на метро до Площади Революции и спросили дорогу. Про школу народ насупливался, а когда монастырь упомянули, сразу прояснило.

— Иоанно-Предтеченский монастырь, так вам ребята так-то и так-то.

— Спасибо бабуля.

— Да какая я вам бабуля я коммунистка с дореволюционным стажем.

— Спасибо, товарищ коммунистка.

— То-то же. Да, вы там живёте что ли?

— Да, вот поселили сегодня, — Вовка умилялся старушке. Таких больше не делают.

— Миронычу привет.

— Мироныч это кто?

— Комендант. Тимофей Миронович. Вместе воевали.

— Воевали?

— Ох, ти, невежливый ты сынок, женщине о возрасте нельзя напоминать. Я профессор медицины, всю войну на передовой, полевыми госпиталями руководила, потом поездом санитарным. А Тимофей Миронович у нас политруком был в полку. Граната в окоп залетела, он её выбросить хотел и выбросил почти, только она ему на прощанье руку оторвала. Зато всех нас с девчонками спас.

— А вас как звать? — Вовка по другому себе хирургов в полевых госпиталях представлял, да и особистов тоже.

— Александра Ивановна. Привет передавайте.

Распрощались. Пошли указанной дорогой. И наткнулись на коммерческий магазин. Ну, мяса, брать не стали. А вот две булки хлеба, белого и чёрного. Печенья, пачку чаю и примус с чайником купили. Триста рублей с хвостиком. Вовремя насильник появился.

Глава 5

Глава пятая