Мельничиха из Тихого Омута 2 (СИ) - Лакомка Ната. Страница 11

— Что это оно вас так заинтересовало?

— В моем мире его называют Озером Пвилла, — мне по-прежнему не хотелось упоминать про бывшую жену Рейвена, особенно когда он вот так держал меня за руку и вел за собой, отыскивая моего упрямого осла. — По легенде, король Пвилл взял в жены женщину из потустороннего мира, а сегодня я услышала, что кто-то верит, что на дне озера — вход в преисподнюю…

— И что так переполошились? А, ну да. Вы же тоже, кажется, оттуда?

— Очень смешно, — сказала я почти трагично. — Замечательная шутка.

— Ладно, не злитесь, хозяйка, — примирительно сказал он. — Я не слышал ничего про преисподнюю и двери между мирами, но когда Бриско поселился здесь, деревенские говорили, что это не к добру. Вас не удивило, что графский мельник обосновался в другом месте? Хотя здесь и берег ровнее, и протока есть. Отличное место для мельницы, но что-то господин Закхей не торопится сюда перебираться.

— Чего же он опасается? — навострила я уши. — Узнал про моргелютов?

— Может и узнал, но я слышал кое-что другое от местных. Якобы это озеро исполняет заветные желания…

Госпожа Анна говорила об этом же. Её подруга, якобы, получила в мужья того, о ком мечтала, и сама бывшая жена судьи приехала в Тихий Омут за исполнением желаний…

— …но берёт за это очень дорогую цену, — закончил Рейвен фразу.

— Дорогую цену? Что-то вроде продажи души?

— Что-то вроде, — подтвердил он. — И я убедился в этом на собственном опыте.

— Это как? — опешила я.

Судья остановился и повернулся ко мне, не выпуская мою руку из своей. Сумерки вокруг нас сгущались, пахло осенней листвой и травой, нагретой за день солнцем, в небе высыпали первые звезды, и всё было бы очень романтично, если бы не разговоры о продаже душ.

— Когда я увидел мертвую Эдит, — сказал судья и осторожно обнял меня за талию, притягивая к себе, — и поехал к мельнице, а потом увидел Жонкелию, плачущую на берегу, то подумал: лучше бы вместо утопленницы в этом озере плавала женщина — живая, красивая и… голая. И появились вы.

— Ничего себе, желаньице… — протянула я, переваривая то, что услышала.

— Появились вы, и я этому очень рад, — повторил Рейвен и наклонился с явным намерением продолжить мастер-класс по поцелуям, но я уперлась ладонью ему в грудь.

Вот нашел время для нежностей! Сам загадал у Гиблого озера голую женщину, мой осёл пропал, зима, между прочим, на носу!..

Подождите, ваша честь, — я уставилась на звездочки небесные, соображая, что к чему, и постепенно кусочки мозаики начали складываться в одно целое. — Жонкелия говорила, что сидела на берегу и звала Эдит, хотела, чтобы она вернулась живой. Моргелюты хотели вернуть Эдит, чтобы их кормили хлебом, а вы мечтали о… я, вообще, в шоке, от вас, мужчина. Нашли, о чем мечтать при исполнении…

— Над своими желаниями никто не властен, — ввернул без зазрения совести этот развратник, не выпуская меня из кольца рук.

— Но все три желания сбылись, — перебила я его, не собираясь пока вникать в его желания. — Даже четыре, если считать моё. Я не хотела тонуть, и тоже находилась возле озера… Вернее, в озере… Получается, озеро исполнило желания всех…

— Это могло быть просто совпадением.

— Не слишком ли много совпадений? — не поверила я. — Возможно, дело и правда в озере. Но о чем желали Римсби, кузнец и сама Эдит? Ведь не о том, чтобы утонуть!

— Ну, наш добрый кузнец мечтал всадить вам пулю между глаз.

Я посмотрела на судью укоризненно. Вот что он такое болтает? То нежности не к месту, то суровости. Вечно у этих мужчин нет золотой середины.

— Ищем осла, — напомнила я ему сурово. — А где ваша шапка, позвольте спросить?

— Оставил на дороге, как и коня. Если их украдут…

— Сами будете виноваты. Нечего пугать бедных осликов и беззащитных женщин!

— Бедных осликов… — фыркнул он, но насчет женщин промолчал.

Мы двинулись дальше, пробираясь через заросли, и почти сразу натолкнулись на Лексуса. Тот стоял на прогалинке и преспокойно жевал.

— Вот он, посмотрите на него! — заявила я, уперев руки в бока. — Стоит, мой лохматый красавчик! Осторожнее, ваша честь, не вспугните.

Судья зашел с одной стороны, я с другой, но осёл вёл себя на удивление спокойно. То ли набегался, то ли последняя зеленая травка, которую он нашел, заставила его примириться с действительностью.

— Запомни, что я — твоя хозяйка, — продолжала я, потихоньку подбираясь к ослу, в то время, как Кроу подходил с другого ослиного бока. — И ты должен меня слушаться, Лексус. И откликаться на своё имя!

Мне показалось, судья хмыкнул, но я не позволила себя смутить.

— Обязательно откликаться, — повторила я строго.

Мы зажали осла с двух сторон, и я взялась за конец веревки, висевший на шее Лексуса.

— Да мой герой оборвался с привязи, — протянула я, обнаружив, что верёвка перетёрлась. — И пошел на большую дорогу, разбойник… — тут я замолчала на полуслове, потому что обнаружила, что лопает моя бродячая животина. — А где он нашёл яблоки?

— Яблоки? — удивился судья.

В ответ Лексус важно захрустел и спустя секунду уронил нам под ноги яблочный огрызок.

— Яблоки садовые, — заметил Рейвен и пошарил в траве. — И тут ещё кое-что…

Нашей находкой оказалась простая кожаная сумка — потертая, вместительная, на крепком ремне. В ней обнаружились пара яблок, пучок рваных тряпок, пучок соломы, какая-то бутылка и мешочек с кремнем и кресалом.

— Опять какое-то приворотное зелье? — заволновалась я, когда мы обследовали содержимое сумки. — Но почему здесь, в глухом лесу?

— Не так уж и в глухом, — проворчал судья, и тоже посмотрел на звёздочки, прикидывая, где мы находимся. — Похоже, мы прямо за вашими огородами, хозяйка. Кто-то сидел здесь, хрупал яблоки и… — он открыл бутылку, понюхал и кивнул, что-то уясняя для себя. — И мечтал вас поджечь, похоже. Здесь горючее масло и всё что нужно для хорошего пожара.

— Поджечь?! — переполошилась я. — Да кому это нужно!

— Ну, пару-тройку лиц я могу сразу назвать, — ответил Рейвен, загоняя пробку в бутылку и закидывая сумку себе на плечо. — И ещё с десяток — когда хорошо подумаю.

— Да вы шутите!

— Шучу, — смягчился он, протягивая мне яблоки. — Ведите своего зверя. Мне надо забрать коня и узнать, чья это сумка. И почему этот кто-то бросил её здесь, а не спалил вашу мельницу ещё полторы недели назад.

— Почему это две недели? Может, сумку бросили здесь вчера, или ещё летом…

— Здесь яблоки урожая этого года, — Рейвен неодобрительно покосился на Лексуса, которому я протянула яблоко на ладони. — Осторожнее, чтобы он вам пару пальцев не оттяпал… А корпия и солома только немного повлажнели. Дождь шел в позапрошлую пятницу. Если бы сумка валялась здесь до дождя, в ней всё бы промокло.

Сказать против этого было нечего, и я погрузилась в мрачные размышления. Неужели, кто-то хотел меня сжечь? Можно было бы списать покушение на кузнеца, но вот незадача — Шолдон утопился гораздо раньше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Судейский конь ждал нас у обочины, а вот шапку мы не нашли, как ни искали, потому что напрочь забыли то место, где начали целоваться.

— Ладно, завтра посмотрю, — сказал Рейвен, провожая уже меня до мельницы. — Когда поеду в город. А если пропала — не страшно. Шапка старая, куплю новую, только и всего.

— Заезжайте завтра на ужин, — пригласила я, крепко держа за верёвку Лексуса, потому что яблоки уже кончились. — Заодно расскажете, если узнаете что-то про сумку.

— Заеду, — пообещал он и наклонился поцеловать на прощание, но я увернулась и погрозила ему пальцем. — Какая вы несговорчивая… — вздохнул судья.

— А вы — такой торопыжка! — поругала я его. — Всё, идите.

— А вы? — тут же спросил он.

— Посмотрю вам вслед, — сказала я.

— И на том спасибо, — он вздохнул ещё печальнее, окинул меня взглядом с макушки до пяток, и пошел в сторону деревни, уводя в поводу вороного.