Лесная ведунья. Книга вторая - Звездная Елена. Страница 9
Я ровнее села, и сказала:
– Теперь руку дай.
Дал безропотно.
Я ладонь аспида на свою положила, второй накрыла, глаза закрыла и передала оба ощущения – первый, это когда земля дрожит, да дрожь иная, такая что по венам кровь быстрее бежать начинает.
– Это если животных призовет, – пояснила, все так же глаза не открывая. – А вот так будет, коли решит уничтожить водой.
Тут уже другая дрожь земли была, такая, от которой кровь в венах стынет, да так, что в ступор впадаешь, шевельнуться страшно.
Глаза открыла, на аспида посмотрела и спросила участливо:
– Все понял?
Аедан промолчал. Его ладонь все так же в плену моих была, вторая рука мой стул обвивала, стоял передо мной аспидушка на колене, взгляд в мои глаза, я тоже на него смотрю, ответа ожидаючи…
И тут откуда не возьмись дверь распахивается и появляется Водя.
– Весь, – начал гигант золотоволосый, порог переступая, – я тут…
И осекся на полуслове.
– Чего ты тут? – мгновенно заинтересовалась я.
Водяной почему-то промолчал, пристально глядя на аспида. Аспид тоже на него глянул, да так, что мне вдруг нехорошо стало. Холодком таким знакомым повеяло, а мне уже Гыркулы с головой после вот такого вот холодка хватило.
– Аспидушка, друг любезный, водяного не трогать! – потребовала немедленно. – Мне без него жизни нет, так что и не думай даже!
Изменился водяного взгляд, на меня он поглядел странно, изменился взгляд и у аспида – студеным стал. Ледяным даже.
– Еще что-то? – вопросил аспид, только странно вопрос прозвучал, как-то вконец холодно, аж озноб по коже.
– Да, – согласилась я, – учебник дам. Только еще об одном предупредить должна. Водя, я быстренько, ты садись пока где удобственно.
Водяной огляделся и сел. На кровать мою сел. Да на аспида от чего-то поглядел вызывающе. А у Аедана чуть ли не скрежет зубной, и ярость такая непонятная.
– Не отвлекайся, – попросила я аспида.
Руку его отпустила, ладонь правую опять к щеке приложила, подалась к чудищу и передала последний образ – древопад. Так, на случай всякий. Вообще то ни одна лесная ведунья в своем уме на такое не решилась бы – лес сильно страдает, деревья гибнут невосставимо, да только в Гиблом яру черт его разберет, решаться али нет.
– Треск, – прошептала я, передавая видением звук жуткий, да следом деревья падающие. – Страшный оглушительный треск. Верить мне хочется, что не услышишь его, да только… кто их, умертвий, ведает. Что мертво, то живое беречь не станет. Так вот, аспидушка, коли услышишь треск такой – беги. Назад беги, страшно это, да и пламя не поможет.
И тут я вот о чем подумала – аспид на бой ведь сам пойдет. Моровым, бадзулам да злыдням ничего не страшно, бестелесные они, а вот аспид…
Села я ровно на стуле, на Аедана глядя в задумчивости…
Правду Агнехран сказал, не осталось у меня ни амулетов, ни артефактов, а самой мне из леса выходить уж никак нельзя, от того… Короче – суровые времена требуют суровых решений.
«Леший» – позвала мысленно.
И едва друг верный ответил, попросила:
«Браслет на ноченьку одну отдай».
Браслет обручальный появился на столе моем тот час же. Второй все так же на руке моей оставался. Взяла я серебряный венчания символ, да и попросила у аспида:
– Руку дай.
Странно поглядел на меня Аедан, но просьбу исполнил мгновенно.
И защелкнула я серебро на черном запястье, попутно объясняя:
– Зов твой до меня не дойдет – иной лес, от того деревья не донесут. Но коли случится недоброе – злыдня шли, они быстрее всех будут. А я тебе так скажу – времени тебе даю до часу ночи, опосля…
– До трех, – вдруг воспротивился аспид.
Ну что ж с ним делать-то.
Глядя на угольно-черного аспида, что в сумраке избушки терялся в очертаниях, вздохнула и попыталась объяснить как дитю несмышленому:
– Аспидушка, родненький, ты пойми, пожалуйста, я в этот Гиблый яр за тобой прийти не смогу, и лешего не отправлю, опасно нам, понимаешь? Мне от того, что уж сунулась не так давно, теперь вот силы восстанавливаю, да выходит с трудом. А лешему в Гиблый яр путь заказан – там хозяйка его бывшая умертвием бродит, а между ведуньей и лешим связь особая, и коли призовет… тут и я ему не указ, понимаешь?
– Понимаю, – холодно произнес аспид. – Только до трех часов, хозяйка лесная, доверься мне.
Легко сказать «доверься». А как довериться, если и сама там поражение потерпела, да какое! Как вспомню, до сих пор слезы в глазах.
– Два с половиною? – попросила почти.
Усмехнулся аспид, да и сказал:
– Учись доверять, ведунья. Что-то еще сказать имеешь?
А что уж тут сказать?
– Учебник дам, отодвинься, пожалуйста, дай встать.
Аспид встал сам, но не сдвинулся ни на пядь.
Осторожно поднялась я, проскользнула мимо, пошла в учебниках нужный искать, а дело то не легкое. Долго искала, между тем у аспида с водяным разговор завязался.
Первым водяной начал:
– Два моста под контроль возьму, это не обсуждается.
– Твое право, – холодно ему аспид ответил.
– А с полуночи, как возвернутся волкодлаки с вампирами, уберу оба и твой прикрою.
Ох, Водя, ответственный совсем… совсем как я.
– Я бы не стал… – начал было Аедан.
– Ну раз не стал бы, то и не начинай, аспидушка, – попросила я, выудив, наконец, нужный учебник из-под самой нижней стопки. Далеко ж закинула.
На четвереньках выбралась из-за книжных нагромождений, встала, отряхнула плащ свой, под ним все так же сорочка ночная обреталась, волосы поправила, книгу от повреждений зачаровала, да и передала могучему аспиду. Тот молча взял, и деликатно промолчал, ничего не высказывая по поводу паутины на книге.
– А… это защита такая, – решительно соврала я.
Аспид покивал, тактично сделав вид, что поверил.
В избенке повисла неловкая тишина.
– Ну, так ты пошел? – невинно вставил водяной.
Я была полностью с водяным согласна, даже на дверь поглядела.
А аспид почему-то нет.
– Да времечко еще есть, я бы чаю выпил, – произнес он, и совершенно нагло, демонстративно и как-то даже по-хамски уселся на стул.
Мы с водяным переглянулись.
Неловкая тишина приобрела оттенок нервозности.
– Эмм, – проговорила я.
– Чаю?! – грубо вопросил водяной.
– Да, – невозмутимо отозвался аспид. – Чай – напиток, получаемый посредством заваривания или настаивания листьев, веток, цветов иногда ягод. Ты не знал?
По идее знал, но от чего Водя вдруг начал подниматься с кровати моей, да с видом устрашающей глыбы, я вот не знала.
– Чай так чай, – согласилась поспешненько. – Воденька, чай будешь?
Водя глянул на меня коротко, затем уставился на аспида и произнес:
– Чай, Весенька, наш гость возжелал, ему и нальешь. А для тебя, краса моя, я вино принесу. Хорошее. С выдержкой.
И тут в избе вспыхнула ярость. Да такая, что я на ногах едва удержалась – вот только источник определить не сумела, как ни пыталась. И на аспида уж глядела и так и этак, да только сидел он невозмутимой скалой, книгу листал, читал внимательно, словно и не слышал вообще ничего, в процесс изучения погруженный.
И вот его отрешенностью пользуясь, я и сказала тихохонька:
– Воденька, ты прости, пожалуйста, да только не дружу я с вином. Больше скажу – последний раз как медовухи выпила… так с одними портками и осталась.
Стыдно было признаваться, но Водя это Водя, он свой, а вот от аспида внимания к словам моим не ожидала вовсе, от того покраснела вся, едва Аедан на меня потрясенный взгляд поднял. И такой этот взгляд был…
– А ты не переживай, Весенька, я тебя и с портками, и без портков, все одно люблю и уважаю. Ты чай заваривай, с остальным сам разберусь, – и улыбка у Води была странная, и смотрел он от чего-то на аспида.
И аспид тоже на него смотрел, да таким взглядом пристальным, нехорошим.
Мне же… токмо признаться окончательно и оставалось.
– Воденька, не про мои портки речь, – стыдоба то такая.