Два билета из декрета (СИ) - Шевцова Каролина. Страница 22

Я замерла, пораженная страшной догадкой. Когда-то я уже об этом думала!!! И пиджак такой я уже тоже видела. Вот только где… и на ком? К вискам прилила кровь, а из ушей повалил пар от напряжения. Никто из моего окружения не мог носить такую гадость. Я бы лично вызвала санитаров, чтобы скрутили идиота и полечили ему головушку, напяль он на себя подобное. Но вещь была мне знакома, я точно видела что-то подобное совсем недавно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Вот сволочи, опять все ложки сперли! - донесся из кухни разъяренный вопль дяди Гриши.

***

- Ни у какого Габанова я свитер не брал, что ты заладила! - прошипел дядя Гриша и постарался отмахнуться от меня найденной в архиве мухобойкой. Боясь, что нас услышат, я привела его сюда. Вдвоем со стариком и его мухобойкой, при свете телефонного фонарика, наша встреча больше походила на сходку сатанистов при полной луне. – Мой это свитерок, мне его жена купила, качество…

- Да плевать мне на ваше качество, дядь Гриш, ну продайте мне его, Христом Богом прошу!

- Птаха, ты Бога сюда не приплетай, - обеспокоенно бросил охранник, - ты чего, совсем ку-ку? Зачем тебе дедовы тряпки?! Или тебе зарплату урезали? Так ты на рынок иди, вы, молодежь, от рынков зря носы ворочаете.

- Тысяча.

- Чего тысяча? Рублей? Яна, это раритетная вещь, память. Я его на наш корпоратив надену, буду самым праздничным.

- Две тысячи.

- Яночка, - глаза дяди Гриши лихорадочно заблестели, - ну к чему такие деньги, это даже не серьезно.

- Три.

- Десять.

Я даже задохнулась от возмущения, услышав его цену.

- Дядь Гриша, борщите, где вы такие деньги за старый свитер видели?! – В голове судорожно мелькали цифры: я высчитывала, сколько купюр у меня осталось в кошельке, и, наконец, произнесла: - Четыре тысячи триста двадцать рублей, больше просто нет.

- Тю, и это все?

- Не совсем. Четыре тысячи триста двадцать рублей и еще вот это. - С ощущением, которое испытывал король Артур, доставая Экскалибур из камня, я достала из своего рюкзака набор чайных ложек.

- Шутишь... - ахнул охранник.

- Чайные ложки не предмет для смеха, дядя Гриша. А вора мы с вами найдем и обязательно накажем.

- Найдем-найдем, Яночка, это ты замечательно придумала. И деньги тоже давай! Вещь фирма, будешь носить и меня вспоминать за такой подарок. Вот ты, девка, огненная, не зря Игнатов на тебя засматривается, хорошая баба, видная.

- Что, простите, делает Игнатов? – чуть было не подавилась я.

- Так смотрит на тебя, как боец на девицу – конь на кобылицу! Ты, Янка, молодая, а молодые, они что? Многого не замечаете, все спешите куда-то. Куда только торопитесь, не ясно. А я внизу сижу и за всеми вами наблюдаю, вы у меня вместо телевизора, понимаешь? И я вижу такое, о чем вы даже не догадываетесь.

- Дядь Гриш, вы б это, пить завязывали, в самом деле.

-  Ты на меня напраслину то не возводи, я ничего крепче чая нашего, со слоном, не пью. Лучше бы прислушалась к словам старого мудрого человека. Ну да ладно, пойду я. Что толку вас, молодёжь, учить. Свитер тебе завтра принесу.

- Куда? – я схватила охранника за рукав пиджака. - Никаких завтра, все сегодня! Вечером деньги – утром стулья. Тьфу ты, то есть меняю стулья на деньги сразу!

- Яна, ну у меня же под свитером одна майка, и та не парадная. Ты уж извини, у вас моды всякие, а я голым на работе сидеть не привык. Сказал тебе, принесу завтра.

Я огорченно посмотрела на свой рюкзак, прикинула все возможные варианты и, понуро тряхнув головой, достала толстовку. Любимую, синюю, с логотипом Динамо на кармане. Она перекочевала из гардероба Олега ко мне сначала на время, потом навсегда. Сейчас же теплая уютная вещь прощально махнула мне рукавом, потому что нашла себе нового хозяина. Черт, все-таки права Анфиса и нужно потратить деньги на шоппинг, а то родненькие фуфайки скоро закончатся.

- Берите, дядь Гриша, дарю. Но свитер нужен мне сейчас. Вы тут переодевайтесь, я снаружи подожду.

- Ага, покарауль там, чтоб никто.

- Никто, дядя Гриша, ни-и-икто.

Я закрыла дверь и представила, как обрадуется Игнатов, когда я принесу ему свою находку. Он сверкнет своими черными глазами и скажет: «Яна, ты молодец». Нет, не так, лучше он скажет, что я герой. Буква «р» у него получалась особенно красиво. При мыслях о картавом сердце забилось быстрее, а желудок отозвался тревожным урчанием.

От голода. Разумеется, от голода.

***

Пришлось занять денег у Сашеньки и купить в ближайшем цветочном крафтовую упаковку. Не могла же я такую ценность, как без пяти минут пиджак от кутюр, обернуть в старый факс и прикрыть фантиками от конфет, которые Брикс поглощала в промышленных масштабах.  Приходилось соответствовать снобскому уровню, заданному Гоброй. Свитер в коричневом пакете из плотного картона выглядел эффектно. Если не знать, на ком он красовался еще полчаса назад – вообще шик да блеск. Я улыбнулась и, засунув подмышку драгоценную вещь, отвальсировала в сторону кухни, напевая знакомое:

- Сейчас меня покормят, сейчас я буду кушать!..

О том, что обеда не будет и даже чаем с печеньками не угостят, я поняла, когда увидела Екатерину Сергеевну, одиноко сидящую за столом. Я инстинктивно засунула свитер подальше за спину, не желая, чтобы ядовитая змеюка увидела его или воспользовалась результатами моих трудов. Впрочем, переживала я напрасно. Гобра мазнула по мне отрешенным взглядом и поспешила вытереть слезы. Плакала гадюка, как ни странно, водой, а не ртутью.

- Я сейчас попью и уйду. - Мой голос дрогнул, и это прозвучало так, будто я оправдываюсь.

- Пей сколько хочешь, это ведь и твоя кухня тоже, - процедила Гобра и уронила лицо на вытянутые руки.

Ох, это было как-то нехорошо. Будто сломанная механическая марионетка, она полулежала на столе, разбитая и никому не нужная. Я быстро повернулась к кухонному острову, нажала на кнопку включения чайника и достала огромную суповую кружку: стандартными чашечками это горе было не решить. А ромашковый чай с чабрецом и мятой и не такие драмы видал.

- Рассказывай, - произнесла я, когда поставила дымящуюся кружку рядом с Катиной головой, - премии лишил? Заставит отрабатывать? Переписать концепцию клипа?

О том, что Игнатов мог наорать на Катю, я даже не думала: это было совершенно не в его стиле, и даже я, без году неделя, понимала, что он не станет вести себя, как истеричка в климаксе. Ну, порычит для порядка. Ногой топнет. Глазюками своими черными молнии попускает, но не больше.

- Все гораздо хуже, - шмыгнула носом Катя, недоверчиво глядя то на чай, то на меня, - он во мне разочаровался. Я старалась-старалась, а ему в-с-е р-а-в-н-о.

Последнее она пропела по слогам и отвернулась в сторону витражного окна, старательно пряча взгляд. По ее щекам красиво и как-то по-театральному текли слезы.

- Сегодня разочаровался, завтра снова очаруется, - голосом бабки из села Карпуши произнесла я. Такая вся понимающая и мудрая Яна. Но Катя не отозвалась. Она вообще не замечала моего присутствия и продолжила, обращаясь скорее к себе:

- Я думала, он сделает мне предложение на корпоративе. А теперь понимаю, что глупости все это. Глупости.

- Да нет, - ответила я, в задумчивости мешая ложечкой в чашке, - на корпоративе и при всех – это совсем не похоже на Виталия Геннадьевича.

- Много же ты понимаешь, - зло хохотнула Катя и провела ладонями по лицу, будто бы проверяла, не стекло ли оно вниз. Щеки на месте. Глаза тоже. Кожа… фарфоровая, кукольная и как будто неживая. Слезы, казалось, только украсили и без того изумительную, но крайне злобную мордашку.

- Ничего не понимаю, я же декретница. Глазами не вижу, ушами не слышу, анализировать не обучена. Только ем, пью и какаю. – На последнем Гобра едва подавила улыбку, а я продолжила: - Екатерина Сергеевна, вы очень красивая пара. Просто ему нужно… соответствовать, что ли.

- В этом и проблема, можно ли соответствовать совершенству? Разве что стремиться, да и то… И надо ли соответствовать, когда любишь? – Она испытывающе посмотрела на меня.