Вторжение (СИ) - Лей Влад. Страница 53

А вот дальше мне пришлось срочно отступать, уворачиваясь от ударов, летящих на меня с двух сторон. Благо, противников было пока только двое — третий, явно оглушенный моей атакой, только-только поднялся на ноги.

Впрочем, отбиться без потерь мне не удалось — несколько глубоких порезов уже украшали мои руки, а в боку зияла свежая рана. Пусть она и неглубокая, но все же…

Наконец противники выдохлись, остановились, дав тем самым и мне возможность передохнуть. Я быстрым движением стер кровь и пот со лба, заливающие мне глаза, и вновь занял оборонную стойку.

Теперь у меня было по топору в каждой руке, и я почувствовал себя увереннее — все же сражаться с привычным оружием намного лучше, чем без такового. Однако «привычным» оружие было только по названию — на деле мне очень не хватало топора Йора (пусть у него уже другое название, но я предпочитал называть его по-старому). То, что у меня было, пусть и незначительно, но отличалось — размером рукояти, шириной лезвия, весом. Любой из этих параметров хоть и немного, но отличался от параметров моего оружия. А в сумме все эти незначительные отличия создавали для меня серьезный дискомфорт.

Но это ведь лучше, чем биться с голыми руками, или же копьем, мечом, которыми я не владел вообще?

Меж тем я заметил, что за спинами троих моих противников началось движение — Гуков и Холодов отступали, крысы трусливые. Они в прямом смысле бежали, опасаясь, что я таки разберусь с противниками и возьмусь за них.

Братец же пока оставался на месте, явно рассчитывая, что эта троица ульфхеднаров таки сможет меня одолеть. Черт его знает, то ли хотел убедиться в моей гибели, то ли ему просто было любопытно, но он стоял и просто смотрел, не пытаясь вмешаться, помочь добить меня. Его взгляд был совершенно безразличным, словно бы я уже умер.

Ну, это мы еще посмотрим! Я сжал зубы прямо-таки до боли и рванул вперед. Пока противники стоят и не двигаются, опасаются нападать, они набираются сил. Так что лучше рискнуть сейчас, навязать им бой, когда это им невыгодно. О себе молчу — при любом раскладе я буду в проигрышном положении.

Замелькали топоры и мечи, мы четверо двигались так, что наверняка со стороны было и не разглядеть, что происходит.

А происходило следующее: трое моих противников решили не лезть на рожон и постоянно пытались окружить меня. Ну а я, в свою очередь, этого им не позволял. Атакуя, я тут же ушел назад, заметив, как один из ульфхеднаров пытается зайти мне со спины.

Столкновение прошло без особых результатов — мне добавилось несколько порезов, один из ульфхеднаров тянул ногу (я умудрился зацепить ее своим топором), у второго плетью висела рука (по ней я вмазал обухом).

Хотя я приуменьшил свои ранения. Да, они не смертельные, но довольно-таки глубокие, и сейчас из них струится кровь. Причем так обильно, что я уже практически весь ею покрыт. Как не крути — а это очень хреново. Долго продолжать бой я не смогу. Очень скоро силы оставят меня и противникам останется лишь добить. Ни о каком сражении речи уже идти не будет.

И я поднажал, перестал отступать, сделал вид, что наоборот планирую контратаку. Один из ульфхеднаров купился на мой финт и тут же полез мне со спины. Этого я и ждал. Резкий поворот, и я налетел на него, орудуя своими топорами как безумец.

Двое впереди несколько опоздали — они ведь планировали защищаться, а тут вдруг я резко сменил направление. Когда они поняли свою ошибку и бросились на помощь товарищу, то оказалось слишком поздно — я успел проломить ему голову, и все содержимое из нее уже вытекало на пожухлую траву.

Двое! Всего двое! Я сам не верил своей удаче. Надо же, а ведь был уверен, что не выживу, что не смогу победить. Теперь надежда благополучного для меня окончания поединка появилась. Если меня не подведет собственное тело, успевшее потерять за последние пару минут много крови, шансы на победу есть, и они не маленькие.

Выскочивший значок уведомления был крайне неожиданным. И что самое отвратительное, я рефлекторно дернул к нему взгляд, заставил открыться. И ведь надо же было именно в этот момент оступиться!

Противники словно бы учуяли идеальный момент для атаки и тут же бросились вперед.

И ладно бы в сообщении было нечто полезное! Так нет!

«Это ловушка! Сваливай!» — гласил текст, присланный мне Древом.

Похоже, за перепившихся вояк взялись только сейчас.

Я было разозлился на приятеля, но быстро успокоился — откуда он знал, в какой я ситуации? Откуда он знал, что его сообщение отвлечет меня. Он-то, отправляя текст, надеялся, что тем самым может помочь мне.

Все эти мысли пронеслись в голове за секунду. А затем все лишнее отошло на второй план — мое сознание и внимание было занято лишь тем, чтобы вовремя засекать замахи, уворачиться от оружия противников, отбивать их удары и пытаться нанести свои.

Да вот только силы уже покидали меня, я пропустил один удар, второй.

Похоже, это конец. Напрасно я рассчитывал одолеть всех четверых ульфехднаров. Смог завалить двоих — это уже немалое достижение!

И ведь как обидно! Останься я берсерком, таким, как Нуки, скорее всего эта четверка не стала бы для меня большой проблемой. Наверняка я бы с ними справился.

Но…чего жалеть о том, чему не суждено случиться?

Противники поняли, что сил у меня уже практически не осталось, и поднажали, усилили свой натиск. Очередной удар одного из противников пришелся мне в плечо. Боль обожгла меня, на секунду погасив сознание, но все же я не вырубился.

Новая вспышка боли — похоже, топор врага застрял — он не смог его вырвать.

Я со всей яростью махнул своим оружием, и оно достигло цели — удар пришелся прямо в висок противнику, и этого оказалось достаточно. Он стоял, шатаясь, но, уже не предпринимая попытки продолжить атаку. А спустя секунду рухнул на колени, затем и вовсе завалился вперед лицом.

Один на один! И все!

Похоже, мой последний противник тоже понял, что дела его плохи, однако отступать не собирался.

Наоборот, он рубил так, будто бы у него из ниоткуда взялись силы, хотя явно он устал не меньше меня. Его удары так и сыпались, но я пока держался, уворачивался, отбивался. Сил ответить уже не было…

Очередной его удар я попытался отбить своим топором, однако промазал, и в результате лезвие вражеского топора отсекло мне мизинец и безымянный палец.

Изувеченная рука выпустила топор, но противник этим не удовлетворился — очередной его удар пришелся по кисти моей левой, начисто ее отрубив.

Я заорал от боли, от злобы, от безысходности, и когда противник собрался ударить вновь, я просто бросился на него, сбил с ног и, усевшись сверху, начал бить. Причем как изувеченной рукой, так и культяпкой.

Я бил его так, словно бы тесто месил. Плоть с моей левой руки сбилась, кость торчала на несколько сантиметров снаружи, но мне было плевать.

Противник пытался отбиться, защищался и брыкался, пока я, наконец, не нанес ему фатальный удар: оголенная кость моей левой руки попала ему прямо в глаз, проникла глубоко внутрь. Бедолага заорал не своим голосом, начал брыкаться так, что я уже с трудом удерживал его.

Еще немного, и он освободится.

Что делать?

Мой взгляд упал на камень всего в нескольких сантиметрах от плеча противника.

Я схватил этот камень своей покалеченной рукой (что было крайне сложно, учитывая, что пальцев на ней мне теперь явно не хватало), продолжая удерживать врага, прижимая его к земле свой культей, все еще воткнутой в его глаз, размахнулся и опустил его со всей силы на голову беснующегося противника.

Один раз, другой, третий.

Я бил до тех пор, пока попросту не смог поднять камень.

Камень опустился в месиво из мозгов и костей, в которое я превратил голову врага.

Противник все еще дергался, но это уже были предсмертные судороги.

Я же откинулся назад, улегся на холодную землю, глядя в небо невидящими глазами.

Победил…выжил!

Пусть победа досталась дорогой ценой, пусть я лишился руки, стал калекой, но я это сделал! Я выжил и победил. Пусть теперь я не смогу биться как раньше, пусть как воин я теперь буду намного слабее. Но ведь главное — я выжил!