Римская волчица. Часть первая (СИ) - Моро Корделия. Страница 10

— Я отключила чип.

— В данной ситуации разумно. Где вы? Я и мои люди готовы перейти в ваше распоряжение.

— Фульк, что происходит? Вы что-то знаете? Я лечу к своему дяде в инсулу Арморику, буду там примерно через час.

— Хорошо, мы будем там в то же время, приземлимся в верхнем секторе, чтобы не вызывать лишнего внимания. Vale! — центурион отключился.

Электра с силой потерла виски, потом повернулась к Малаку, который старательно рулил.

— Ты ничего не забыл мне сказать, а?

Мрачное молчание в ответ.

— Что-то мне не верится, что адмирал прозорливо дал целых два задания по моей защите — одно, как и полагается, своей охране, а другое — тебе. И что-то, кажется, Фульк о втором задании не знает, да?

Флаер чуть дрогнул и перестроился в соседний поток. Малак был Страшно Занят.

— Сиятельный принц Хазины похоже забыл римский язык? Или проглотил собственный?

— Не забыл, — бурчание себе под нос. — Не проглотил.

— Тогда я жду каких-нибудь пояснений. Малак, ты же понимаешь, что твоя история теперь совсем не выдерживает никакой критики.

Молчание.

— Как ты на самом деле попал на планету? Адмирал об этом хотя бы знает?

— Неэт. Я в ящике для гермокостюма спрятался, там места много было.

Прекрасно.

— А что скажет твоя семья, если адмирал не сможет им тебя вернуть, потому что ты попал в переделку где-то на Земле?

— Ничего не скажет, — снова буркнул юноша. — Отдали так отдали. Люций столько про вас рассказывал. Стихи читал. Портрет еще у него в покоях висит. Я хотел на вас посмотреть, правда ли вы такая красивая, а потом влез в систему и понял, что адмирала схватили. У нас обычно в таком случае убивают всех близких, а еще наследников, жен, наложниц. Решил предупредить, написал, а вы сбросили звонок. Тогда стащил флаер и полетел в Аппенины. А где тупой Фульк в это время был, охрана специально обученная, а?

— Не ругайся, — автоматически сказала Электра, задумавшись. Стихи, портрет. Какое мальчишество! Нашел себе Люций товарища по играм. Думать про это было проще, чем про убийство жен и наложниц. Полная дикость, если только не выдумка.

— Вот что, Малак, — сказала она наконец. — Это очень даже хорошо, что Фульк прорезался. К дяде я тебя взять не могу, будут лишние вопросы, у себя в квартире тоже прятать не хочу, потому что это опасное место теперь — и всем известное. Я действительно не понимаю, что происходит, мало данных. Сейчас мы доберемся до места посадки, я выйду, а ты потом полетишь к центуриону и побудешь пока с ним и его людьми. И ради всех богов и адмирала лично — ничего не ломай и не угоняй. Мне будет очень грустно объяснять Люцию, что ты был со мной и я позволила с тобой случиться чему-то плохому. Он наверняка расстроится.

Юный принц зыркнул на нее самым гневным и обиженным образом, но идиотский аргумент про «расстроится» неожиданно достиг цели, Малак понурился и кивнул.

— Хорошо.

— Хвала Юпитеру.

Инсула Арморика столетиями росла на Атлантическом побережье — заложенная давным-давно структура, напоминающая скорее атолл, чем муравейник, как прозвали такие дома никогда не бывавшие там пролы. Как всякий подобный дом, снаружи она выглядела естественной частью пейзажа: покрытая зеленью гора со скальными выходами. Внутри же представляла собой по сути целый город — с садами, парками, сложной системой лифтов, хордами мостов, переброшенных через центральный колодец. В инсуле жили, работали, ходили в кафе, на концерты, в художественные галереи, занимались спортом, женились, разводились, выгуливали детей и т. д. и т. п. патриции — не только Флавии. При желании инсулу можно было не покидать месяцами.

Глава Семьи со своей супругой, детьми, штатом, секретарями и всеми службами занимал целый ярус. Мог бы больше, вес — и личный, и его положения — позволял, но зачем? Любил он свою виллу в соснах на большущем озере, там и проводил большую часть года с многочисленными чадами и домочадцами. Но во время сенатской сессии — и уж тем более теперь, в момент острого кризиса — распаковывалось представительское сенаторское жилище.

Спрыгнув на теплые плиты посадочной, Электра поморщилась и переступила с большой осторожностью — крема из стандартной аптечки все-таки не хватило, ступни помнили каждый камушек и шишку сегодняшнего перехода.

Флаер с Малаком метнулся вбок и ушел из поля зрения. Электра мельком глянула ему вслед и на мгновение замерла, завороженная видом. С высоты этого яруса северо-галльская равнина просматривалась километров на сто, в дымке к северо-востоку можно было смутно различить контуры Сената, чьи мраморные постройки повторяли пропорции, но не размер античных сооружений. Все управление Великим Римом велось оттуда, из белоснежного комплекса, складывающегося в гигантского, видимого из стратосферы орла. Там находился собственно сенат, там собирался совет Семей, там заседали всевозможные комиции.

И где-то глубоко под землей были скрыты машины, в которых жили своей жизнью алгоритмы, конечно же, многократно продублированные на каждой римской планете. Прекрасные, стройные и понятные алгоритмы, куда более понятные, чем многие известные ей люди. Электра стряхнула наваждение и направилась внутрь, в темную прохладу инсулы.

Корнелий Флавий придерживался образа сенатора скромного и справедливого. Доступ к нему если и был ограничен, то не строго — считав данные с ее чипа (не бог весть какой уровень, нормальные баллы социально ответственного человека, живущего частной жизнью), прозрачная дверь отъехала, пропуская Электру в нарочито скромный холл с с невысокими скамейками вдоль стен и зеркалами в простых рамах. Вероятно, предполагалось, что посетитель подождет здесь, развлекая себя отражением, но ждать Электра не стала, а набрала известный ей на правах родственницы личный код, пометив сообщение срочным, и двинулась дальше, по широкому коридору, к большим темным дверям.

То ли на всем ярусе, то ли именно в этой, предназначенной для деловых встреч, части его, был выдержан лаконичный классический стиль, формальный и слегка тяжеловесный за счет палитры и материалов — дерево, стекло, бронза. Тяжелые двери так хорошо экранировали звук, что наверняка были не настоящими дубовыми, а технологичной имитацией. Электра налегла на створку и замерла на пороге ярко освещенной, просторной, неожиданно полной людей и гула голосов приемной.

Стоило догадаться! Естественно, у сенатора и главы Семьи сейчас роится публика, и самая приличная: изысканные костюмы, мундиры, даже тоги — кое-кто из сенаторов решил припасть к главе могущественного клана перед вечерним заседанием. На нее заозирались и она остро осознала свою неуместность здесь — в изодранном вечернем платье, с исцарапанными руками-ногами, босиком, с привязавшимся запахом костра. Как во сне, когда осознаешь себя посреди экзамена и голой.

Электра вздернула подбородок, не глядя натянула туфли (не зря тащила через весь лес) и пошла вперед через зал, звонко клацая каблуками.

— Милая племянница! — Корнелий Флавий вежливо встал из-за своего обширного письменного стола, руками изображая потенциальное объятие, но отнюдь не выходя ей навстречу и завершая жест указанием в кресло напротив.

— Дядя, — Электра подошла к столу, оперлась одной рукой на зеленое сукно, прикрытое толстым стеклом с фацетом. — Дядя.

«Неужели рыдать будет», так Электра поняла досадливое выражение, мелькнувшее на породистом смуглом лице, и взяла себя в руки. Боги, что сказать-то ему? Она так и не придумала, почему ее Семья должна поддержать опального адмирала.

— Дядя. — Она выдохнула и уставилась ему прямо в глаза. — Я обращаюсь к вам как к главе Семьи и сенатору. Флавии должны спасти адмирала Аурелия. Тарквинии оклеветали его!

Глава Семьи и сенатор поднял тонкую бровь, сжал губы в нитку.

— Девочка моя, — взгляд светло-карих глаз сделался сочувственным, умудренным. — Я все понимаю, романтические чувства — это прекрасно…