Римская волчица. Часть первая (СИ) - Моро Корделия. Страница 36

— Откройте, пожалуйста, дверь!

Ни звука. Электре сделалось отчетливо не по себе. Нелепая перспектива просидеть здесь несколько часов и в самом деле пропустить заседание представилась во всей полноте.

— Эй! Есть там кто? Откройте!

Молчание, но, кажется, кто-то за дверью все-таки есть. Переступил, потом вроде бы дотронулся до вентиля. Снова длительное молчание. Она постучала еще раз, ногой.

— Это Электра Флавия. Прошу открыть.

Никакой реакции. И этот тоже ушел? Вот теперь Электре стало страшно. Если из этого темного помещения нет никакого выхода. Если ее никогда не найдут… Тишина. Полная, непроглядная темнота. Одиночество. Она сделала шаг назад и вдруг ощутила головокружительную потерю ориентации. Верх, низ, все потерялось. Попыталась вдохнуть и выдохнуть, это не вышло, как если бы она погружалась в холодную черную воду. Под веками вспыхнули колючие огоньки: мириады звезд в безграничной тьме. Газовые цветные полотнища и умирающие солнца. Пересечения блескучих лучей. Крики маленькой девочки в голове, в самых глубинах памяти. Она опомнилась, тяжело дыша. В ушах звенело от крика. Она медленно успокаивалась, паника отступила, пришло удивление — неужели я боюсь темноты? Что за дикость.

За дверью наконец послышался звук, отличный от старательно сдерживаемого дыхания. Смешок. Негромкий, но вполне различимый. Смеялся мужчина. Потом — наконец — удаляющиеся шаги. Он даже начал насвистывать.

От ярости потемнело в глазах, она грохнула по двери еще раз, и еще. Ничего. Гад, кто бы он ни был, самодовольный гад, только попадись! Ненависть плеснула огнем по жилам. Страх, напряжение, тревога последних дней прорвались бешенством, она колотила по двери, пока не заметила, что ладонь уже саднит — наверное, ободрала ее о железо.

Электра перевела дух. Еще раз безнадежно подергала вентиль, он не сдвинулся ни на миллиметр. Постояла, потом посидела, прислонившись спиной к тяжелой двери. Снаружи больше не доносилось ни звука, ни малейшего потрескивания дежурного освещения или самого малого шума вентиляции. Только ее собственное дыхание и загнанный стук сердца.

Что же, сидеть и ждать у моря погоды в надежде, что молодежь соизволит ее выпустить? Если они вообще рискнут вернуться. Рассчитывать на случайность? Ждать освобождения, а потом стать посмешищем флота — барышня, которая забралась на адмиральский мостик, а потом была заперта в чулане? Нет, это совершенно исключено. Нужно встать и исследовать местность, в конце концов, раз тут есть ток воздуха и свод высок, значит, никакой это не чулан, а технические пути или еще какие-то инженерные закрома. И не может быть, чтобы вход сюда был только один. Она снова вызвала в памяти карту яруса. Вот она шахта нужного лифта, вот коридор… беда только, что коридор — справа от нее, за глухой стенкой с заклиненным люком, а слева — обширное закрашенное на схеме серым пространство, тянущееся далеко вперед и назад.

Она коснулась переборки пальцами правой руки и медленно двинулась вперед, проверяя ногой пол перед каждым следующим шагом. Шла долго. Светлее не становилось: глазам не к чему было привыкать, свет сюда просто-напросто не проникал. Шаг, шаг, шаг — куда и зачем она идет в полной тьме, какие твари таятся, быть может, на расстоянии вздоха, что ждет впереди? Темнота будто выдохнула ей в ответ, волосы шевельнулись, лицом и шеей она почувствовала теплое колебание воздуха. Люцев «Светоносный» проглотил ее, как левиафан, и теперь она бродит в древнем брюхе древней твари. Эта мысль неожиданно совершенно ее успокоила. Это же корабль Люция. Ничего дурного тут с ней не случится. Электра улыбнулась темноте. И — будто бы костями, не ушами — уловила низкое, на грани слышимости, гудение. Энергопровод, главная силовая ось корабля, его хребет, вот что заполняло пространство неслышным грозным шумом, электризовало воздух, заставляло шевелиться волосы на голове. И вносило такие мощные помехи в сеть, что чип от нее на всякий случай отключался. Должно быть, именно поэтому через весь схематический образ корабля проходила залитая серым зона — сюда просто незачем было ходить, если только ты не обслуживающий эти отсеки техник. Или специально не ищешь слепое пятно сети, чтобы… зачем, собственно? И зачем, интересно, забрел к злополучному люку тот гад? Как бы то ни было, теперь понятно, что делать. Нужно максимально отдалиться от шахты, в которую забран энергопровод, в любую сторону, поймать сигнал сети, а там уж или вызвать Фулька, или обнаружить другой выход отсюда, смотря что окажется раньше.

Она пошла дальше, уже быстрее, продолжая вести по переборке кончиками пальцев. Поверхность была сухая и чуть шершавая, теплая. Почти как чешуйчатая шкура какого-то животного. «Ну, миленький, подержал во рту и выпусти», пробормотала она себе под нос, вспомнив, что Люций обычно говорил о своем корабле, как о чем-то одушевленном. Она всегда понимала это метафорически, в духовном смысле, а не как что-то осязаемое, поэтому теперь развеселилась, отвлеклась и в ту же секунду споткнулась, пребольно стукнулась голенью и впечаталась коленом и ладонями в какие-то ступеньки. Лестница! Вот это удача. Что вверх, что вниз — значит прочь от энергопровода. Она схватилась за прутья, решительно полезла вверх и не сразу заметила, что глаза начали различать какие-то тени. Видимо, где-то ее все же ждал источник света. Один бесконечный прямой и крутой — Электра карабкалась, помогая себе руками — пролет, и она выбралась на следующий ярус. Еле различимый отсвет размывал мрак далеко впереди. Она пошла туда, не сводя глаз с этого намека на свет, боясь потерять его, как теряют в море, стоит отвести взгляд, того, кого смыла за борт волна.

Отсвет стал точкой, отблеском, бликом, теплой звездочкой, конусом желтого света. Темнота слева по-прежнему стояла стеной, плотная, как занавес — слабого огонька не хватало, чтобы достичь противоположной стороны отсека, теперь уже понятно, что огромного. Лампочка горела над овальной аварийной дверцей, такой же, как та, через которую Электра попала сюда. Наверняка и над тем, первым люком было предусмотрено освещение, по каким-то причинам вышедшее из строя. Электра решительно положила обе руки на вентиль, налегла изо всех сил, незаклиненный механизм провернулся и дверь с лязгом отъехала в сторону, впуская стандартное нейтрально-белое освещение коридоров в темное корабельное нутро. Электра в последний раз обернулась, скользнула взглядом по уходящим ввысь чудовищным ребрам и аккуратно завернула за собой поворотный механизм.

— …ает Электру Флавию! — тут же послышалось в аудиоканале чипа. — Фульк Аурелий вызывает Электру Флавию! Прием.

— Фульк, вот и вы, славно! — Электра отряхнула руки, размазав по ладоням какую-то сажу и смазку, машинально поправила волосы, определяя свое положение относительно первой абордажной палубы. Оказалось недалеко. «Светоносный» выплюнул ее даже ближе, чем если б доехала на лифте.

— Мы потеряли ваш сигнал. Снова, — в голосе Фулька помимо тревоги слышалось осуждение. На Земле он уже один раз натерпелся, когда она отключила чип.

— На этот раз — незапланированно с моей стороны. Вы на месте? Буду через три минуты. Готовьте малый шаттл, я лечу на «Кронос».

— Да, домина. Будет исполнено, домина.

Электра ускорила шаг. На причале ее, как оказалось, поджидала небольшая взволнованная толпа. Шестеро из фульковой центурии — легкая броня и золотые шевроны на наплечниках — выстроились, где приказано. Ее все еще потряхивало, теперь больше от возбуждения, чем от гнева, и удержать улыбку не получилось — Фульк мужественно метался, Кастор высился мрачным памятником, еще несколько легионеров обоего пола окружили группку каких-то юнцов в комбинезонах техников и пехотной форме; Юнона и Юпитер — даже Антоний тут. Хотя бы этот сохраняет лицо — увидел ее и ухмыльнулся самым штатским образом, заложив руки в карманы. В целом же доблестные римляне походили на расстроенных мордатых псов, то ли упустивших лисицу, то ли потерявших хозяйку. Кастор увидел, что она подходит, и с облегчением, видимым невооруженным глазом, отсалютовал. Передумал что ли увольняться?