Один (СИ) - Лей Влад. Страница 6

Забавно: для питания всего этого требовалась только одна батарейка размером с пуговицу. Такие обычно используют в материнских платах современных компьютеров, но наша была способна поддерживать скаф в автономном состоянии несколько суток. Если не использовать все имеющиеся функции сразу, разумеется.

Когда проверка была окончена, я закрыл забрало, легкое шипение оповестило, что теперь скафандр полностью герметичен, воздух подается, а появившиеся индикаторы на внутренней прозрачной стороне забрала оповестили о запасах имеющихся газов. Выходило, что бак с азотом и емкость с кислородом заправлены под пробку. Ну и прекрасно!

Так! Займемся текущими проблемами. У «второй волны» масса задач, которые необходимо выполнить, прежде чем Земля вышлет новую партию людей. Следовало подготовить все к их прибытию, в том числе и станции, цепочку добычи и переработки элемента Брауна, общую станцию, где будущие работники смогут жить и расслабляться после смен…

Подойдя к двери, на которой была намалевана огромная цифра «5» (номер моего модуля и группы, насколько я понимаю или помню), нажав клавишу разблокировки, я услышал запрещающий сигнал, а автоматика модуля тут же уведомила все тем же женским голосом, который я уже слышал в капсуле:

‒ В общем отсеке нет атмосферы. Разблокировка двери доступна в ручном режиме.

Черт подери! Неужели из капсулы вылез только я? Или же я просто первый, а остальные еще не пробудились?

Развернувшись к небольшому пульту, находившемуся над клавишей открытия двери, я начал тыкать пальцем в сенсорный экран, заставляя автоматику откачать воздух из моего личного отсека. Однако все попытки заканчивались одним и тем же сообщением:

«Ошибка системы! Выполнение операции невозможно!»

В очередной раз чертыхнувшись, я бросил безуспешные попытки и, открыв защитную крышку над рычагом ручной разблокировки, находящуюся справа от двери, дернул рычаг вниз.

Дверь, состоящая из двух створок, тут же ушла в сторону, а меня дернуло вперед с огромной силой. Если бы я, уже привыкший и заполучивший такой рефлекс на многочисленных тренировках, не схватился за специальный поручень, наверняка бы сила покинувшего мой личный отсек воздуха бросила бы меня вперед и, вполне возможно, серьезно бы приложила. Кстати, такой удар мог привести к печальному исходу: в лучшем случае к травмам, в худшем ‒ к смерти. Во всяком случае, инструктора настойчиво не рекомендовали проделывать трюк, который я только что выполнил. Хотя, с другой стороны, у меня что, выбор был? Впрочем, мне повезло: я успел схватиться за поручень, его сильно дернуло, но я сумел удержаться.

Когда весь имеющийся воздух ушел, что не добавило мне хорошего настроения (если воздух вышел за пределы модулей — это невосполнимая и дорогая, даже непростительная потеря), я вошел в общий отсек. Это было квадратное помещение с двумя дверями. Одна, из которой я и вышел, была открыта, а там, где должна была быть вторая, был лишь открытый космос.

Я с ужасом и удивлением рассматривал огромную пробоину в стене модуля. Словно что-то огромное врезалось в жилой модуль, пробило корпус и достало до противоположной стены.

Буквально возле края пробоины, всего в нескольких сантиметрах от вогнутой внутрь станции обшивки, стояли компьютеры, каждый из которых выполнял ту или иную функцию: один являлся навигационным и сенсорным, второй контролировал энергетические системы, третий являл собой терминал контроля системы жизнеобеспечения. Чем бы ни являлось то, что пробило станцию, но компьютеры, похоже, оно не задело…

Все они были выключены, и пока для меня интереса не представляли. Тем более задействовать их не имело смысла — станция была повреждена настолько, что не подлежала ремонту. Наверняка они попросту и не работают. Удивительно, как система оповещения функционирует?

Впрочем, главное, что меня сейчас интересовало ‒ жизни и здоровье членов экипажа.

Четыре капсулы находились на противоположной от пробоины стороне модуля, и первый же брошенный на них взгляд заставил меня содрогнуться. Первая и ближайшая капсула была словно расплющена гигантским молотом, окошко изнутри заляпано кровью. Вторая была целой…почти. На передней двери была гигантская вмятина, а маленький иллюминатор разбит. Я даже не стал заглядывать внутрь — и так все понятно.

Люк третьей капсулы был вырван, а все внутреннее пространство испачкано кровью. Того, кто в ней находился, не было, что, возможно, только к лучшему. Видеть труп сейчас хотелось меньше всего. Наконец, четвертая капсула с виду казалась целой, а при приближении к ней оказалось, что и рабочей — индикатор мигал зеленым светом, показывая, что капсула в рабочем состоянии. Но, подойдя ближе и выведя на сенсорный экран показатели пациента, у меня все съежилось внутри и похолодело — четвертый член экипажа был мертв. Почему? Кто же теперь ответит?

Я несколько минут стоял возле капсул, все еще не веря в реальность происходящего.

Я был на этой станции один. Вокруг меня только мертвецы…

Что такого могло произойти? Что случилось с капсулами, а главное — с людьми внутри них? Почему это вышло, ведь конструкторы клялись, что обшивка из смеси пластика, металла и элемента Брауна прочнее титана? Что же такое тогда могло пробить модуль, оставив гигантскую пробоину? Почему не отработали «щиты»?

Ответ был обнаружен буквально через пару минут.

Когда я подошел к пробоине, выглянул наружу, то тут же увидел звездолет — небольшой корабль, которым оснащались все жилые модули. Однако конкретно этот, что я видел перед собой, не являлся кораблем, закрепленным за моей группой, уж это я помнил точно. Другой внешний вид, совсем иные размеры, а главное — надпись «Скаут–2» вдоль борта. Все говорило о том, что этот корабль принадлежал первой группе разведчиков, которые должны были сейчас находиться черт знает где, в астероидном поле, в другой части системы, и которые незадолго до моего прилета сюда отправили сигнал Земле. Как их корабль оказался здесь? Почему? И где они сами? Их, насколько помню, должно быть восемь человек…

Я несколько минут пялился на разбитый, покореженный и брошенный здесь звездолет, после чего развернулся и двинулся к терминалам. Первым я включил навигационный — следовало проверить, действительно ли модуль появился там, где и планировалось? Быть может, произошел какой-то сбой, ученые просчитались с точкой выхода? Быть может, этот корабль как раз и летел за ними, чтобы спасти, однако при выходе из варп-прыжка врезался в нашу станцию? Вполне может быть… Нужно проверить ‒ может, кто-то живой остался внутри разбитого звездолета…

Навигационный терминал начал загрузку, и как только она закончилась, появилась картинка области, начался просчет координат. Для этого компьютеру было необходимо несколько минут.

Я прождал целых десять, и пока результата не было. Оценка и просчеты все еще шли. Но, судя по всему, терминал был поврежден — слишком долго он выполняет простейшую операцию. Хотя, лучше так, чем если бы он вообще отказался включаться.

Я попытался включить другие терминалы: заведующий электропитанием и солнечными панелями, систему жизнеобеспечения, однако они включаться не хотели, даже экран не загорелся…

Что же…пока не определимся с координатами — нужно ждать. А зачем ждать впустую, если можно проверить разбитый корабль?

Я вновь подошел к пробоине. Во всем плане были только два неприятных момента. Во-первых, очень не хотелось вновь увидеть трупы. А я почему-то твердо был уверен, что трупы на борту найдутся. И хорошо бы, если только один…

И во-вторых, к кораблю придется прыгать, при этом используя маневровые скафа, и без всякой страховки. Страховка в виде троса, который должен был находиться в шлюзе на выходе из модуля, улетела в открытый космос при ударе корабля о модуль.

Нужно было решать — рискнуть и прыгнуть или же дожидаться ответов от навигационного компьютера. Я задумался.

Инстинкт самосохранения отчетливо давал понять, что хотел бы, чтобы я остаться в модуле, а вот логика и любопытство подстегивали на риск.