Попаданка для дракона (СИ) - Верховцева Полина. Страница 4
— Мужики, у нее глаза голубые! — вдруг выдал один из них.
— Ты совсем мозги растерял?
— Я тебе точно говорю! Голубые!
Не успела я опомниться, как одноглазый подскочил ко мне. Острием меча уперся в живот, свободной рукой обхватил шею и приложил меня спиной о ствол дерева так, что в голове зашумело и перед глазами заплясали разноцветные звездочки.
— Брок, смотри, поцарапает или укусит! — предостерег его ближайший подельник, — мы с тобой возиться и выхаживать не будем. Бросим прямо тут…
— Заткнись, — рявкнул громила и сильнее сжал мою шею.
Я захрипела, вцепилась руками в его запястье, пытаясь оттолкнуть от себя, а он, будто не замечая сопротивления, продолжал всматриваться в мое лицо.
— Парни, а девка-то здоровая! — изумленно присвистнул он.
Конечно здоровая, я диспансеризацию на работе проходила. Только никак не пойму какое им всем дело до моего здоровья.
Секундное затишье, а потом они хором загалдели:
— Не может быть!
— Я не говорил!
— Дай посмотрю!
— Посветите кто-нибудь!
Зажегся крохотный огонек. Главарь продолжал держать меня за шею, вжимая спиной в узловатый ствол, а остальные склонились ко мне. Я переводила безумный взгляд с одного жуткого лица на другое, и видела на каждом из них немое изумление.
— От…отпустите меня, — давясь отчаянием прошептала я, — пожалуйста.
Руку он разжал и даже отступил на шаг, по-прежнему не сводя с меня удивленного взгляда. Остальные тоже притихни, а я стояла под их взглядами словно голая, растирала измученную шею и чувствовала, как изнутри поднимается мутная волна.
— Ну и чья теперь баба? — внезапно произнес длинный, — нашли мы ее вместе. Как делить будем?
Муть усиливалась, в висках стучало.
— Баба общая, — наконец произнес одноглазый, который, по-видимому, был у них за главного, — делить будем поровну.
На этом моя выдержка иссякла и сознание отключилось.
Пришла в себя я уже ночью. Просто вынырнула на поверхность из той спасительной мглы, которая приютила меня на время, прислушалась, лелея надежду, что все произошедшее окажется просто сном, и я сейчас услышу привычный шум дороги под окном. Но увы. Рядом раздавались тихие мужские голоса, мерно потрескивало пламя костра, стрекотал одинокий ночной кузнечик.
Не сон.
Я приоткрыла один глаз и покосилась по сторонам. Все та же прогалинка, что и раньше, только в центре весело плясал небольшой костерок, а по кругу сидели разбойники и в полголоса переговаривались.
Устроили они меня с комфортом. Снизу подложили что-то мягкое, сверху заботливо укрыли шерстяным одеялом. Уютно. Особенно если не обращать внимания на заячьи тушки, что лежали рядом и источали весьма специфический аромат.
Пока я прикидывала, как быть дальше, разговор зашел про меня.
— Что делать-то будем?
— Увозить ее надо. К побережью. Поговаривают, там заразы меньше.
— Просто слухи. Везде одинаково, — отмахнулся коренастый, — нам нужно двигаться к западным горам. Там за перевалом скрытая тропа начинается. По ней можно выйти в дому лесничего. Я один раз там полгода отсиживался, не меньше. И за это время ни одного живого человека рядом не встретил. Переждем там зиму, а дальше видно будет.
Ммм, дом лесника, зима, пять мужиков и я. Отличный сюжет для взрослого фильма. Я как представила, так и подавилась от отвращения.
— Очнулась! — ко мне тут же подскочил один из них, — воды хочешь?
— Может поесть? У меня мясо вяленое есть.
— Хлеб, молоко.
Они со всем сторон начали мне предлагать всякое разное и улыбались так старательно, будто надеялись понравиться. Я же смотрела на их обветренные бандитские лица, освещаемые неровными отблесками костра, и мечтала снова провалиться в забытье.
— Отстаньте вы от нее, — вмешался главный, — разошлись живо. Запугали девку.
Девка, то есть я, была уже не просто запугана, а в состоянии глубокого шока. Столько всего свалилось на меня одну, что уже перебор.
— Ты не бойся, красавца. Мы тебя не обидим. С нами, как за каменной стеной будешь. И накормим, и напоим, и согреем.
Где-то я уже сегодня это слышала. Беззубый жених тоже сытую жизнь обещал, коровкой соблазнял, и при этом держал связанной в погребе.
Странные они тут все какие-то. Хватают без спроса, жадно смотрят, и при этом уверяют, что с ними будет хорошо и здорово. Может, я отстала от жизни и это просто новый способ знакомства?
— Мы тут подумали, — продолжал он, задумчиво ковыряя палкой землю, — что неправильно тебя насильно между всеми делить. Толку от этого не будет. Пока вместе едем, присмотришься и сама выберешь с кем остаться.
А можно ни с кем? Можно, я сама по себе?
— Ребята мы не плохие, хоть и профессию опасную выбрали. Ничто человеческое нам не чуждо. Хочется и счастья человечного, и женской ласки. Сама понимаешь…
Я не понимала, но перечить боялась. Всех пятерых мне кружкой точно не вырубить, так что надо как-то подстраиваться, искать другие варианты.
Я аккуратно села, поправила подол платья и произнесла:
— От воды не откажусь.
Мне тут же всунули в руки жестяную флягу. Я сделала несколько глотков и закашлялась. Вода была теплой и с неприятным металлическим привкусом:
— Спасибо, — протянула флягу обратно, вытирая губы рукой.
— Рассказывай, как в лесу очутилась. Откуда идешь, куда путь держишь?
Я начала лихорадочно соображать, что можно говорить, а что нет.
— Из деревни иду. Она там, — махнула рукой в ту сторону, с которой пришла, — у дороги.
— Семиверстка что ли? — спросил тощий.
— Да. Она самая.
— И как они умудрились тебя оставить? В погребе что ли прятали?
— Прятали, — кивнула я. И главное ведь не соврала.
— Вот дают. Совсем страх потеряли, — с некоторой долей восхищения протянул он, — а если бы тебя в один прекрасный день хворь скрутила?
— Ну не скрутила же, — я смиренно опустила взгляд.
Долго я их разговорами развлекать не смогу. Надо что-то делать. Только что?
— Ну-ка заткнулись! — внезапно цыкнул главарь, — слышите? Едет кто-то!
Все, в том числе и я, прислушались. Откуда-то издалека действительно доносился скрип колес и тихое фырканье лошади.
Разбойники переглянулись.
— Тушим костер, а то заметят, — вскочил на ноги один из них и принялся затаптывать огонь.
— Не мечись. Надо глянуть кто там и забрать телегу.
— Брок, зачем она нам?
— Затем, что с ней, — он кивнул на меня, — мы верхом далеко не уедем. Первый же патруль наш. А в телегу положим, кляп в рот засунем, сверху соломкой присыплем и все. Можно будет и днем спокойно ехать.
Они начали ожесточенно перешёптываться, спорить, а мне от раскрывающихся перспектив снова поплохело, и, если бы не вонь от дохлых зайцев, лежащих рядом, я бы отключилась.
Огонь все-таки погасили. Четверо бесшумно исчезли в кустах, а один остался со мной и ободряюще потрепал меня по плечу:
— Не переживай, мы тебя не отдадим.
Спасибо, добрый человек, обнадежил.
Телега подъезжала все ближе. Сквозь листву уже был виден тусклый свет фонаря, мерно раскачивающегося на крюке, и темный силуэт мужчины на облучке. Тяжелый чубарый жеребец неспешно брел вперед, так низко опустив голову, что длинная грива почти касалась земли.
— Один, — прошептал мой охранник, — сейчас мужики его быстро скрутят. Опомниться не успеет.
— Угу, — я кивнула, прикидывая свои шансы.
Мы ведь тоже один на один остались, если и бежать, то только сейчас.
Глава 3
Тем временем повозка проехала еще немного вперед и остановилась. Что-то встревожило чубарого. Он поднял уши, напряженно вглядываясь во тьму окружающего леса, и протяжно заржал.
Мужчина на козлах тоже выпрямился, прислушался, потом легко спрыгнул на землю и подошел к коню.
— Ну тихо, тихо. — по-дружески почесал белую звездочку на лбу, похлопал по крутой шее, — Никого здесь нет. Сейчас огня добавлю, сам увидишь.