Время возвращать долги (СИ) - Ронис Александра. Страница 2

— Наверное, в школе что-то случилось, — тихим извиняющимся тоном предположила мама, догадываясь, насколько неприятна сыну эта сцена, на что тот лишь улыбнулся ободряюще — мол, все в порядке.

Пока мама собирала на стол, Крест заново знакомился с домом, перебирая в памяти всплывающие воспоминания. Счастливое детство, не омраченное ни пьянками, ни скандалами. Увлекательные школьные годы, разделенные с верными друзьями. Легко дающаяся учеба и без помощи родителей, учителей в местной школе, занятия спортом. Запоминающийся выпускной, когда он единственный раз в жизни опьянел от шампанского, а затем взрослая жизнь в большом городе. Бюджет в университете, лихое студенчество и мечта стать программистом, которая так и осталась мечтой, после того как его, студента-третьекурсника отчислили из вуза в связи с уголовной статьей. Но даже сейчас, после всей отсидки, вернись Крест в прошлое, он поступил бы точно так же.

— Настена, пойдем обедать. Ты куда?!

Мамин голос отвлек парня от приятных воспоминаний, а громкие, быстрые шаги сестры в сторону входной двери вместо обеденного стола напомнили о далеко не радужном настоящем. Оглушительный хлопок двери окончательно испортил настроение.

Крест усиленно делал вид, что все в порядке, что ничего особенного не произошло, что он всецело поглощен маминой стряпней, по которой и вправду безумно соскучился, но неприятный осадок остался. Скованно чувствовала себя и мама. На ее лицо набежала тень, согнав выражение радости. В который раз Крест задумался, а как они жили все это время? Каким человеком выросла Настя? Понятно, что она еще подросток, но не наложила ли история с ним мрачный отпечаток на ее не до конца сформировавшийся характер? И все равно — если повернуть время вспять, он сделал бы то же самое, даже зная, что сядет.

Уверенный стук в дверь прервал обед, длившийся в молчании, и на пороге возникла кряжистая фигура дяди Миши, маминого брата, жившего в этом же селе. Он по обыкновению неторопливо стянул сапоги, повесил кепку на крючок вешалки, когда-то собранной школьником Женей на уроках труда, вразвалку прошел на кухню.

— С возвращением тебя, что ли, племянник, — дядя Миша протянул короткопалую ладонь, в кожу которой как будто намертво въелась соляра, крепко пожал протянутую для рукопожатия руку Креста. — Ты к нам надолго? Или насовсем вернулся?

Мать засуетилась вокруг стола, накрывая на еще одного человека.

— Как получится, — пожал плечами Крест. Он вообще еще не строил никаких планов, хотел просто побыть дома, насладиться свободой. Теперь подозревал, что просто «насладиться» не получится, придется налаживать отношения с сестрой, которая мало того, что находилась в переходном возрасте, так еще и была для него, по сути, абсолютно незнакомым человеком. Настя совершенно не походила на ту веселую и ласковую девчушку, которую он помнил, ни внешне, ни характером — но, возможно, это было первое, обманчивое впечатление. К тому же он сам запретил маме навещать его в тюрьме, и на какое-то время родственная связь между ними была потеряна. Звонил он сам, редко, не желая лишний раз напоминать матери о том, где и почему ее сын.

— А к нам Настя ваша прибежала, к Машке моей. Лица на ней нет. Сказала, ты приехал, — дядя Миша откусил кусок хлеба, зачерпнул ложкой мясное рагу. — Я сразу к вам.

— Спасибо, дядь Миш, что маме помогал все это время по хозяйству, — совершенно искренне произнес Крест, — особенно когда бати не стало. Без тебя бы не справились.

— А как же иначе? — брат матери качнул головой, прожевывая мясо. — Не мы, то кто? Ты к нам заходи, Машку мою не узнаешь, вымахала девица. А была мелкая, все с твоей Настей собачились, сейчас дружат. Машка в этом году школу заканчивает, поступать будет.

— Как-нибудь зайду, — пообещал племянник, как будто в селе можно было не зайти в гости.

— Ты мне вот что скажи, — шепнул на ухо Кресту дядя, когда мать вышла во двор, — ты и правда ту девку того…? Не верится мне, не был ты таким подонком, да и мать переживает. Ей это все морально тяжело далось. Шутка ли, педагог, завуч школы была, а сын насильником оказался. Шум стоял на весь район.

Крест опустил голову. Решение далось тяжело, но виделось единственно-верным. Лучше мама пусть переживает только об этом, чем еще и о том, что сын отсидел ни за что. Поэтому он растянул губы в непринужденной улыбке и посмотрел в глаза дяди, стараясь не замечать, как взгляд того становится жестким.

— Это все прошлое. Не нужно его ворошить.

Глава 2

— Ты куда, сына? — заволновалась мама, когда вечером Крест, воспользовавшись тем, что та переключила внимание на дочь, засобирался на улицу.

Надоело ловить на себе жалящие недовольные взгляды сестры, чувствовать исходящий от нее негатив. Почему-то здесь, дома, он оказался уязвим и беззащитен перед теми, к кому так жадно стремился. Морально он был готов к тому, что окружающие не скоро забудут его преступление и не единожды напомнят о нем, но вот то, что с порога его оглушит неприятием сестра, этого он не ожидал. Поэтому, как только мама скрылась в комнате Насти, и оттуда донесся возмущенный бубнеж подростка, Крест натянул спортивку, кроссовки и ушел бродить по родным улочкам.

На улице уже темнело, несмотря на то, что дни давно шли на рост. Крест медленно шел по улице, прислушиваясь, наблюдая за тем, как во дворах домов за высокими заборами сельчане занимались домашними делами. Скрип, стуки, невнятный говор, редкие вскрики на фоне свежего весеннего воздуха — все это было давно забытой мелодией, сопровождавшей его первые семнадцать лет жизни.

У большого дома из красного кирпича под новой, недавно перекрытой крышей в конце улицы Крест остановился. Здесь жил его друг и одноклассник Макс Сладких, косвенно из-за истории с которым Крест и оказался на зоне. Только об этом мало кто знал — сам Макс, Крест и пара друзей в городе. По словам мамы, после произошедшего несчастья семейство Сладких никуда не уезжало из деревни, так и жило здесь в заботах о сыне.

Сквозь забор Крест разглядел на заднем дворе беседку, где в приглушенном свете сгущающихся сумерек в инвалидном кресле угадывалась знакомая фигура. Крест свистнул особым свистом, служившим когда-то средством общения в их мальчишеских играх, и фигура в кресле зашевелилась, принялась оглядываться по сторонам.

— Макс, — Крест свистнул еще раз, махнул рукой, привлекая внимание.

Больно было смотреть на то, как некогда здоровый и крепкий парень превратился в обездвиженного калеку, способного передвигаться только в инвалидном кресле. Зато радость на лице Макса была неподдельная, искренняя, как у мамы.

— Джон!

Еще одно забытое прозвище.

Крест распахнул калитку, вошел во двор, мужским объятием приветствовал друга. На крыльце дома тут же появилась тетя Галя, мать Макса, привлеченная громким лаем молодой овчарки, бешено скачущей на цепи у конуры в дальнем углу двора. Старина Рекс, рыжий пес с черными подпалинами на брюхе, привыкший ко всем друзьям своего юного хозяина, которого помнил Крест, уже умер.

Судя по тому, как сухо поздоровалась женщина, Крест сделал вывод о том, что она тоже не в курсе, что же на самом деле привело к его аресту и последующему заключению. Что ж, друзья сдержали слово, и никто ничего не узнал. Интересно, а сам Макс?

— Как жизнь? — Крест хоть и не хотел, но не сдержался, скользнул глазами по спрятанным за теплым пледом ногами друга, которые больше ему не служили.

— Знаешь, иногда я думаю, что моя жизнь сложилась все же лучше твоей, несмотря на то, что я теперь калека, — горько пошутил Макс, и Крест понял, что тот все знал. — Спасибо, Джон. — Знал и ценил.

— Джон, — улыбнулся Крест, — ты все так же любитель английского?

— Нет, — вздохнул Макс, — теперь у меня другие интересы: удаленный заработок, прокачка мозгов. Путешествую я теперь исключительно виртуально, благо, интернет и в нашу дыру провели. Стараюсь не раскисать, в общем.