Агент Тартара - Иванов Борис Федорович. Страница 27

— И выбрали все-таки Ника...

— Точнее, вас, агент. Что до Ника, то я боюсь, что оказал ему скверную услугу, втравив в это дело. Я старался ориентироваться на человека, психологию которого больше понимаю. Ник, вы и я — одного поля ягоды. Я могу представить себя на вашем месте, а вас — на моем. Чего не могу сказать о докторе Альфреде Иоганне.

Он отхлебнул кофе, поморщился и отставил чашку подальше от себя.

— Дело в том, агент, что, пока будет протекать зондирование, я не буду знать результатов. Первым, кто узнает о том, кто есть я, узнает док. Не я. И неизвестно, какие меры он примет, поболтав с тем, который внутри меня. Кто знает, что за программу загрузили в меня Предтечи? Хотя я и верю в его способности как ученого и в то, что доктор блюдет клятву Гиппократа. Знаете, это человек, в котором гражданское чувство может перевесить здравый смысл.

— Я постараюсь подстраховать вас.

— Сомневаюсь, что док пойдет на присутствие третьего лица на сеансе психозондирования...

— Но вы на него соглашаетесь — на этот сеанс? Я хорошо знаю профессора Кобольда и думаю, что нам удастся найти с ним общий язык.

Некоторое время Гильде сосредоточенно думал, молитвенно сложив ладони перед собой. Потом поднял глаза на Кима:

— Ну что ж. В конце концов, чем раньше мне станет ясно мое предназначение — тем лучше. Хотя, может быть, следовало дать плоду дозреть. Иначе им можно отравиться...

Он достал из нагрудного кармана массивную серебряную монету и искоса глянул на Кима.

— Загадывайте.

— Орел — сеанс, — пожал плечами Ким. — Ну а если выпадает решка, то мы не будем беспокоить профессора.

Гильде поставил монету на ребро и резко крутанул, превратив в волчок. Секунд пять она вращалась почти бесшумно, а затем «затараторила» все громче и громче, заставив всех немногочисленных посетителей кафе повернуться в сторону столика, за которым Ким и Клаус пытались управиться с остатками кофе.

— Орел, — констатировал Гильде, бросив взгляд на легшую наконец плашмя монетку. — Считайте, что уговорили меня, агент.

Профессор Кобольд был рад помочь Киму, которого не без основания считал одним из своих учеников. Конечно, тренаж Яснова в области психозондирования и субпороговых техник ограничивался семестровым курсом. Он давал слушателям не умение работать на уровне профессиональных психотехников, а только общее представление о возможностях этих методов. Но несмотря на это с Кимом можно было беседовать как с вполне грамотным человеком, не выслушивая все то море глупостей, которое вываливают обычно на голову специалистов простые смертные, объясняя, чего они, собственно, от этих специалистов хотят. Хотели, как правило, чудес.

Ким чудес от профессора не требовал. Он просто коротко описал ситуацию, поменьше останавливаясь на детективных подробностях сюжета и не называя конкретных имен и названий. В общем, после неудачного эксперимента на себе человек начал чудить и хочет знать, к чему эти его чудачества могут привести. Состояние клиента Ким описал как можно более точно и подробно. Да и имя его не имело смысла скрывать — Клаус Гильде и Альфред Иоганн Кобольд были знакомы.

Услышав, о ком идет речь, Кобольд — человек на вид флегматичный, с тяжелыми, бульдожьими чертами лица, — похоже, разволновался. Он поднялся из своего кресла и навис над Кимом всей своей почти стокилограммовой фигурой.

— Знаете, Ким, вы не первый, от кого я слышу эту или очень похожую историю. Примерно полгода назад кое-что из этого мне рассказывал ваш партнер. Он не поделился с вами этой информацией?

— Возможно, Ник просто не успел этого сделать. Именно тогда он убыл по делам — надолго...

Киму вовсе не хотелось подчеркивать скандальный характер истории с исчезновением Ника. Но док Кобольд был калачом тертым и имел свои источники информации. Он принялся мерить шагами свой огромный кабинет — сплошной антиквариат и самая современная аппаратура в хорошо подобранных пропорциях — с явно озадаченным видом.

— Вы не нашли такое поведение вашего напарника, гм... странным? — осведомился Кобольд. — Скажу вам больше. Мы уже почти что договорились с ним о встрече с теперешним вашим клиентом, но неожиданно господин Стокман исчез с горизонта, оставив меня в некотором э-э... недоумении. Однако я не привык навязывать свои услуги клиентам и ходить за ними по пятам. Так что я не принимал никаких мер, чтобы возобновить контакт с Ником Стокманом. Я в конце концов специалист в области психотехники, а не сыщик и не налоговый инспектор.

Он резко обогнул свой тяжелый и большой, как сельский выгон, стол и тяжело опустился в кресло. Пробежал кончиками пальцев по клавишам компьютера.

— Одним словом, Яснов, не будем откладывать дело в долгий ящик: я приму господина Гильде сегодня же после обеда. Обычно я принимаю клиентов только с утра, но утренние часы у меня расписаны на полгода вперед. Делаю для вас исключение. Меня что-то настораживает в этой истории...

— Если, с согласия клиента, я попрошу вашего разрешения...

— Нет. — Кобольд поморщился, протягивая Киму листочек с указанным на нем временем сеанса. — Вы же неплохо себя показали на семинарах по служебной этике... Согласие клиента мало что значит. Среднестатистический гражданин плоховато себе представляет, насколько опасным может оказаться разглашение информации, связанной с тайной личности. Впрочем, не мне вам разъяснять элементарные вещи. Да я просто и не смогу нормально работать в присутствии, гм... постороннего. Извините меня за такой термин...

— Нет, что вы... — Ким поднялся с кресла: — Я, признаться, сглупил. Но я рассчитываю...

Кобольд вышел из-за стола, всем своим видом подтверждая, что разговор окончен.

— Да, безусловно, я поделюсь с вами результатами своего анализа, — заверил он Кима. — И если сочту возможным, то и с исходным материалом. У меня вся информация сохраняется тут.

Он осторожно коснулся корпуса модного компьютера:

— Я свяжусь с вами, как только выловлю из своих записей что-нибудь серьезное.

Что-то серьезное док Кобольд выловил очень скоро. В тот же вечер.

Мобильник в кармане Кима разразился переливчатой трелью как раз в тот момент, когда он, перед тем как покинуть офис, менял воду в поилке Лорда Иерихонского и корм в его кормушке. На сердце было неспокойно. Слишком уж надолго затянулся сеанс психозондирования, на который он благословил Клауса Гильде. Тот обещал связаться с ним сразу по выходе из кабинета дока Кобольда. Но сейчас, судя по индикатору определителя номеров, звонил Киму явно не его странный клиент.

— Извини, Джерико, — виновато попросил он пернатого приятеля и с легкой тревогой спросил в трубку:

— Алло, это вы, док?

— Угадали, — мрачно ответил своим низковатым голосом Кобольд. — Вот что... Я только что закончил первичную обработку данных по зондированию... нашего клиента. Результаты очень тревожные. М-м...

— Это — не для телефона? — предположил Ким.

— Снова угадали, Яснов. Я сейчас сделал запросы и жду ответов. Лучше будет, если вы завтра будете у меня как можно раньше. Не бойтесь разбудить меня. Мне, кажется, предстоит бессонная ночь.

— Не знал, что доставлю вам столько хлопот.

В голосе Кима прозвучали вина и огорчение. И они были искренними.

— Не стоит извиняться. Хорошо, что вы вовремя сообразили обратиться ко мне.

Наступила короткая пауза. Потом Кобольд несколько неуверенно спросил:

— Послушайте, Яснов... Вам ничего не говорят слова «проект „Погружение“»?

Ким напряг память и, подумав секунд тридцать, не кривя душой признался:

— Нет. Ровным счетом ничего не говорят.

— Ну что же... Этого следовало ожидать.

— Если это существенно, то я попробую навести справки.

Там, на своем конце линии связи, доктор Кобольд испустил тяжелый вздох:

— Вот что, Яснов, не теряйте зря времени. Это все не здесь — на Чуре... И занимается этим Спецакадемия. Так что ваши шансы получить хоть какую-нибудь справку равны нулю. Только привлечете к себе внимание. А вот на здешние дела вы времени не пожалейте и навестите-ка нашего клиента. Просто посмотрите. Оцените его состояние. Он беспокоит меня. Постарайтесь его... Постарайтесь его не вспугнуть.