Чужая жизнь. Дилогия (СИ) - Агишев Руслан. Страница 9

Дольше всех упорствовал германский император Вильгельм, возомнивший себя правителем возрожденной Римской империи новым Фридрихом Барбаросой. Его армия подобно стальной саранче обрушилась сначала на Белгию, Нидерланды, затем Францию. Под нерешительное молчание Востока, прекрасно обученная пехота, подкрепленная тысячами крупповских гаубиц, с легкостью сметали со своего пути разрозненное сопротивление своих противников. Казалось, черный орел возрожденной римской империи вскоре закроет своими крыльями всю Западную Европу. Только французский президент, когда нога немецкого солдата оказалась в полсотни верст от Парижа, с балкона Елисейского дворца воззвал к магам республики, многие из которых помнили причиненные им государством обиды и не желали участвовать в войне. Он напомнил им про славные традиции Парижской коммуны, которая, истекая кровью, стояла против бесчисленных орд врагов; про великие лозунги французской революции — свобода, равенство и братство, ставшие для многих людей на земле путеводной звездой и смыслом жизни. Но, главное, президент своим указом навечно отменил все ограничения, которые были навязаны магам. Отныне и во веки веков, провозгласил он, маги объявляются гражданами республики со всеми положенными им и неотъемлемыми правами и обязанностями. Может кто-то бы и посмеялся над этой немного пафосной речью французского лидера назвал бы ее неуклюжей попыткой утопающего ухватиться за соломинку, как это сразу же сделали германские газеты на своих страница. Французов назвали трусами, переодетыми бабами, испугавшимися выйти на защиты своего отечества. Признаться, такое звучало даже на страницах газет и некоторыхгосударств на Востоке. Однако, следом случилось немыслимое, что послужило водоразделом новейшей истории и стало символическим знаком для магов всего мира.

Маги Франции, все ее магические общества — Норманское Морское, Шампаньское Воздушное, Бургундское Горное, Корсиканское Водное и т. д., объявили личную вендетту германскому императору и всему германскому народу. 28 августа ровно в 9 утра они нанесли первый удар. Больше пяти десятков магов воздушной, водной и ледяной стихий, объединив усилия, накрыли ледяным облаком почти три германских маршевых дивизии. В течении нескольких минут 36 пехотных батальоном и почти 50 тысяч пехотинцев превратились в ледяные статуи. Толстой коркой льда покрылись лошади с передвижными кухнями, автомобили с орудиями, поставленные палатки генералитета, сами генералы со своими адъютантами и породистыми псами. Еще через сутки маги водной стихии, выйдя в море на пятнадцати утлых суденышках, встретились с немецкой эскадрой, охотившейся за немногими гражданскими кораблями противника. Созданный магами смерч в мгновение ока превратил три грозных немецких дредноута — «Гельголанд», «Остфрисланд» и «Тюринген» в жалкие бесформенную куски железа, которые не продержались на море и полу часа после этого. Грозным машинам не помогли ни многочисленные профессиональный экипаж, ни внушительные 305-мм орудия, ни охранявшие их морские аэропланы. Все они нашли последний приют на морском дне. Было и множество других, не столь внушительных и известных ударов, после которых превращались в дымящиеся развалины массивные бетонные капониры германских крепостей и форпостов, плавились от немыслимой жары немецкие паровозы и сгорали заживо солдаты в вагонах.

Не застал себя ждать ответ немецких магов. С присущей германцам скрупулезностью и педантичностью кайзер мобилизовал всех и каждого, кто имел хотя бы малую толику магических способностей. Рассортировав их в боевые группы по способностям и стихиям, военные усилили ими действующие войск, что сразу же неимоверно взвинтили темп и жестокость военных действий. Немецкие дивизии, подкрепленные силой своих магов, вновь перешли в наступление, теперь уже превращая в выжженную пустыню все на своем пути. Опасаясь вражеских магов на корню уничтожалось любое мирное население. Превращались в пепел села и деревушки, порты и города, на месте которых оставался лишь оплавленное стекло и мелкое каменное крошево.

Французы приняли вызов. Президент республики воззвал уже к народам дружественных государств о помощи. Заклеймив германский рейх позором и проклятьями, он встал на колени. Франция стоит на коленях, кричал он с балкона Елисейского дворца, но она не повержена. Мы боремся и умираем не только за себя, но и за свободы всего цивилизованного мира против нашествия новых гуннов.

Мир увидел кровавое лицо новой войны и ужаснулся. Газеты печаталицелые развороты с яркими фотографиями испепеленных городов и холмов из детских и женских трупиков. Еще больший ужас передавали кинохроники, запечатлевшие десятки тысяч, превращенных в камень или соль, солдат, расплавленных линкоров. По радио транслировались рассказы очевидцев страшных сражений, в которых в доли секунды огромные массы люди уходили под землю и превращались в песок. Из уст в уста передавались рассказы о затопленных, внезапно вышедшими из берегов речушками и озерами, сел и деревень.

Не сразу, но постепенно, простые люди и маги во многих странах стали выходить на антивоенные митинги, шествия и стачки. Повсеместно создавались самые разнообразные общества, объявлявшие своей целью полное запрещение всех возможных и невозможных воин. С пламенными речами в парламентах выступали депутаты, обличавшие ужасы современной войны. На улицах импровизированные митинги собирали калеки-солдаты, обнимавшиеся с простыми прохожими и со слезами рассказывавшие о своей боли.

Первой ласточкой в новом антивоенном движении стал маг водной стихии, немец по национальности, Фриц Кельнер, впервые открыто выступивший в Германии против войны. За его яркую и яростную речь на одной из площадей Берлина, где собралось больше семи тысячи простых жителей, его едва не схватили полицейские и солдаты бундесвера. Оторвавшись от них, Кельнер мановением рук поднял уровень воды в реках Хафель и Шпрее. На глазах мчавшихся за ним полицейских вода в канале поползла вверх. За несколько секунд наводнение поглотило пару прилегающих улиц, хлынуло в подвалы домов бюргеров. Затем водяная волна пошла в сторону Бранденбургских ворот, затопив их фундамент. Подступила к Королевскому дворцу, из которого тут же поспешно съехал сам кайзер.

В тот раз все обошлось. Посмевший выступить против войны, Фриц Кельнер был уничтожен огнем королевских гаубиц, которые его расстреляли с безопасного расстояния. Еще десяток его последователей-магов в войсках просто напросто забили прикладами ружей. Однако поднявшуюся волну уже было не остановить. Маги вспомнили о своей особой ответственности за этот мир и заявили о полном неприятии этой войны. Для многих из них уже давно ценность национальных уз и государственных границ сошла на нет. Они во многом ощущали себя единым сообществом других существом, которые были более ценны и имели более высокое предназначение, чем обычные люди.

Совместными усилиями сотен и сотен магических обществ и правительств разных стран в течение полугода врагов удалось развести по своим углам. Сомневающихся вразумляли, упорствующих убеждали, а сопротивляющихся уничтожали, как бешенных псов. Кайзер Вильгельм, не в силах пережить этот позор, застрелился, перебив перед этим всю свою семью.

Следующие долгие сто лет границы мировых государств оставались незыблемыми. Сменялись правители, приходили и уходили правительства. Менялись и магические общества, уже давно ставшие частью государственного механизма многих государств. В азиатских странах профессиональные объединения магов со временем превратились в специфические концерны, копирующие семьи своим содержанием и характером взаимоотношений. Здесь властвовал великий отец, маг особой силы, отдавший на откуп разные сферы деятельности своим сыновьям, магам по-слабее. В Японской империи, к примеру, такие объединения называли дзайбацу или клан. Дзайбацу Асано, контролировавшее префектуру Тояма, было известно искусством своих магов огня и специализировалась в горно-металлургической сфере. Созданный ими огромный холдинг контролировал 90 процентов металлургических и строительных предприятий Японской империи. Дзайбацу Накадзима располагалась в префектурах Гумма, Сайтама и Сидзуока. Стихией его магов был воздух, что позволило Накадзимо взять под свой контроль все авиаперевозки Японии. Многочисленные предприятия этого холдинга производили летающие аппараты все видов, форм, и размеров. Именно в городе Ота, где базировалась штаб квартира Накадзима, был построен крупнейший в мире летательный аппарат «Небесный великан», способный взять на свой борт до десяти тысяч пассажиров единовременно.