Чужая жизнь. Дилогия (СИ) - Агишев Руслан. Страница 98

– Лёша! Ура! Я лечу с тобой! Папа меня отпустил! Ура! – кричала она, снова и снова покрывая его лицо поцелуями. – Лешёнька! Миленький! Мы вместе полетим!

Бог мой, а как она сейчас выглядела?! Куда делась та скромница и полная собственного достоинства недотрога, которую он когда‑то встретил в библиотеке гимназии?! Где она? Была и кончилась! Алексей с трудом расцепил ее руки и сделал шаг назад, где и замер, рассматривая это светловолосое чудо. В своем ярко‑красном комбинезоне, обтягивающем ее изящную фигурку, она выглядела чудесным ангелочком, по какой‑то причине спустившимся на эту грешную землю. Это впечатление еще больше усиливал ее звонкий переливчатый смех, искрящиеся в солнечных лучах волосы. Казалось, девушка вся состояла из ярких солнечных бликов, желтых лучиков и тепла.

Парень смотрел на нее и никак не мог оторвать взгляда. Даже дышать перестал от восхищения. Все в ней казалось совершенством. Ловил взглядом, как она убирает непослушную прядь волос, как прищуривает глаза, как прикусывает губу. Зрелище завораживало, заставляя поблекнуть все окружающие звуки, ощущения, чувства. Больше ничего этого не было. Была лишь она и он. Здесь и сейчас были только они двое.

– Лёша, не смотри на меня так, – вдруг негромко проговорила она, смутившись под восхищенным взглядом парня. – Пожалуйста…

– Как, так? – тихо спросил он, делая шаг вперед и беря ее за руки. – Как? Я не понимаю…

– Так, – прошептала Анна, внимательно смотря в его глаза. – Вот так, как сейчас.

– А я не хочу и не могу смотреть на тебя по‑другому, – парень поднес ее ладошки к губам и осторожно их поцеловал. – Понимаешь? Я не могу по‑другому…, ‑ целовал пальчики, трепетавшие при этом словно крошечные птахи.

Они стояли так минуту, две, три. Может и целую вечность, которая уместилась всего лишь в один миг.

Из оцепенения их вывел громкий хлопок дверей, выпустивших на улицу ученого с каким‑то прибором под мышкой. Старик, увидев парочку, остановился и некоторое время, подслеповато щурясь, смотрел на них.

– Это вы, Ваше Высочество?! – удивился он, узнав, наконец, цесаревну. – Вы здесь? А мы вот на прогулку собрались… Подождите‑ка, вы тоже с нами? Нет, Ваше Высочество! Никак невозможно! У нас очень много аппаратуры! Понимаете, очень много! У нас просто лишнего места нет…

Куда там! Словно горох об стенку. Цесаревна даже слушать его не стала. Сверкнула глазами после его тирады и показала пальчиком на своего охранника, плотного строго мужчину, что скромно стоял в стороне. Тот, «засветив» корочку службы имперской безопасности, быстро объяснил ему, кто здесь главный и чьи желания подлежат немедленному исполнению. Словом, пришлось взять и ее.

До аэродрома они добирались в небольшом микроавтобусе, задние сидения которого были заставлены герметичными кофрами с аппаратурой. Алексей сидел в середине салона, рядом, положив ему голову на плечо, тихо сопела Анна. Он, держал ее руку и бездумно улыбался. Ему сейчас, вообще, было не до чего. Кажется, даже мысли о полете ушли на второй или третий план, сильно померкнув в своей остроте и глубине. И разве можно его было за это осуждать? Конечно, же нет….

Словом, девушка и парень оказались в своей маленькой скорлупке, закрывшей их от всех и заполненной ощущением счастья и тихой радости. И не было им дела до того, что творилось вокруг. Все было по боку: проносившиеся за окнами виды высоченных сосен, чье‑то бурчание по коммуникатору, разговор ученых.

– Ему нужны сильные эмоции для проявления магии, – ученый со своим лаборантом сидели прямо за ним, отчего их голоса разносились по всему салону. – Нужен стресс, только позитивного характера. Это даст нам существенно больше данных и, возможно, поможет нам серьезно продвинуться в изучении его феномена. У меня есть одна прелюбопытнейшая теория на счет нашего подопечного. Слушайте, коллега, – старик оценивающе смерил взглядом молодого лопоухого лаборанта‑помощника и, со вздохом признав его достойным собеседником, продолжил. – Именно в момент позитивного стресса формируется так называемый мобилизующий эффект, который, как следует из названия данного термина, буквально подталкивает организм к максимально возможному напряжению всех своих сил – физических и интеллектуальных. В случае с человеком, обладающим магическими способностями, происходит ровно тоже самое за одним важным исключением. Происходит подстегивание также магических возможностей. Соответственно, чем более сильный стресс мы заставим испытывать человека, тем более…, ‑ звук идущего на взлет воздушного гиганта заглушил слова старого ученого.

– А полет на самолете точно позитивный стресс? – удивлялся лаборант, которому, по всей видимости, идея полета крайне не нравилась. – Вдруг ему так только хуже станет? Представляете, профессор, что тогда может случиться. Он же потенциальный маг вне всяких категорий. Если его там снова накроет какой‑нибудь приступ? Вы же знаете, что его способности отличаются крайней нестабильностью.

– Посмотрим, голубчик, посмотрим, – проговорил старый фанатик. – В любом случае, какие перед наукой открываются перспективы…

На частном аэродроме их уже ждали. Рядом с небольшим самолётом, напоминавшим замершую серебряную птицу, стоял высокий пилот в щегольской форме и фуражке с высокой тульей. Красавец‑мужчина, он сиял белоснежной улыбкой и приветствовал каждого неглубоким поклоном.

Уже при посадке возник небольшой переполох. Выяснилось, что мест в салоне было лишь пять, самих же пассажиров оказалось шесть: Алексей и Анна, два их охранника, учёный и его лаборант. Кто‑то был определенно лишний. Едва завязался спор, как учёный поднял вой до небес, не давая тронуть ни себя, ни своего помощника. Тряс козлиной бородкой, орал про великий эксперимент, бил себя в грудь, грозился позвонить лично императору. Такого легче в покое оставить, чем пытаться переспорить. Нервы целее будут. Упёрся и телохранитель цесаревны, ни в какую не соглашавшийся оставить свою подопечную одну. В итоге, пришлось остаться охраннику Бельского. В принципе, ничего страшного. Что с ними в небе может случится? Куда они денутся с самолёта? Никуда, естественно.

Алексей птицей взлетел по товару и сразу же сунул нос в кабину. Ему до ужаса хотелось ощутить штурвал, саму машину. Только кто его в здравом уме пустит к штурвалу? Едва пилот увидел названного гостя у порога кабины, как сразу же попросил его занять место в салоне.

– Леша, пошли сюда! – из салона кричала Анна, махая руками с места у иллюминатора. – Садись!

Только парень уселся на место, как у него на плече тут же пристроилась головка цесаревны. Он чмокнул ее в макушку, отчего та сразу же засопела.

– Уважаемые пассажиры, прошу вас пристегнуть ремни, – активировалась громкая связь в салоне. – Вас приветствует наша компания и благодарит, что вы воспользовались именно нашими услугами, – сухим тоном говорил пилот. – К вашим услугам, капитан воздушного судна Анатолий Олегович Торопов. Вот я и закончил с официальной частью, – вдруг в его голосе зазвучали откровенно хулиганские нотки. – А теперь похулиганим, господа?!

И Алексей, и Анна тут же дружно взревели и захлопали в ладони. Через несколько секунд к ним присоединился и телохранитель цесаревны, захлопав чуть суше. Остальным пассажирам было совсем не до этого. Лаборант, весь бледный, серый, с выпученными глазами, смотрел лишь себе под ноги. Старик, ни на кого не обращая внимания, копался в одном из своих приборов, от которого тянулись длинные провода с кучей датчиков на концах.

Самолет дернулся. Сидевших тут же вжало в спинки сидений. Высокими голосами заревели двигатели, вышедшие на форсажный режим.

– Поехали‑и‑и‑и, – весело крикнул пилот, дергая штурвал на себя и поднимая стальную птицу в небо.

Следующие пятнадцать – двадцать минут пилот вел самолет над сплошным зеленым морем национального парка. Пассажиры, прильнув к иллюминаторам, разглядывали открывающееся зрелище.

– Не заскучали? Мне говорили, что вас нужно немного встряхнуть, – вновь через динамики зазвучал голос пилота. – Готовы?