Бог гномов - Иванов Борис Федорович. Страница 11

О Посвященных «сиамские близнецы» не знали практически ничего, как и большая часть населения Ваганты.

Зато запретные бои были их хлебом насущным. Впрочем, ни один из «близнецов» завсегдатаем боев назван быть не мог. И того, и другого давно уже перестало интересовать, Действительно ли хоть кто-то из магов может всерьез нарушать законы природы. Их интересовала только репутация магов — кандидатов в участники запретных боев и их котировка на подпольном, почти рабовладельческом рынке Чемпионов. Признанный Чемпион — такой, каким был их спутник по экспедиции в Табор Аугусто Рамирес, стоил довольно дорого, но и приносил хозяину боев стабильный и высокий доход. Перепадало от этого дохода и собственно тем, кто «вычислил», нашел и уломал на участие в матче того или иного Чемпиона. Но могло «близнецам» перепасть и от Закона. Если официально разрешенные и обложенные фантастическими налогами казино и профессиональные ринги и арены были еще маленькой соринкой в глазу у здешней морали, то абсолютно запрещенные бои магов (запретные бои) могли подвести их организаторов под монастырь. Но зато и давали реальный доход, свободный от какого бы то ни было налогообложения.

Во всем, связанном с боями магов, была одна крайне забавная сторона: запрет их не поддавался при всем старании формальному объяснению. Ни один из уважающих себя законодателей Ваганты даже под угрозой немедленного расстрела не признался бы, что «верит в эту ерунду» (имея в виду магию). При всем при том за запрет боев магов проголосовали обе палаты здешнего парламента, всеми своими крыльями — и правыми, и левыми. Бейб, который по молодости лет еще временами задумывался над проблемой существования магии, сказал по этому поводу, что «выходит, они считают, что в этом что-то есть», а ставший закоренелым прагматиком Ариец от комментариев воздержался.

Господ сенаторов и депутатов можно было понять. Запретные бои были не таким невинным занятием, как могло показаться со стороны. Иначе на них не тянуло бы охотников пощекотать себе нервы. И уж точно никто не подумал бы делать на Чемпионов запретных боев ставки размером в целые состояния. Но в том-то и было дело, что маги — участники боев слишком уж часто после сражений отправлялись в лечебницу — хорошо, если всего лишь психиатрическую. Или же, проиграв бой, в скором времени кончали свою жизнь самым злополучным образом. Это называлось «отсроченной смертью». Обвинять их более удачливых противников или вообще кого бы то ни было в покушении на убийство (оставаясь при том на чисто естественно-научных позициях) было невозможно: правила боев, свято соблюдаемые участниками, строго запрещали физический контакт между соперниками как во время боя, так и в течение двух недель после него. В обществе трезвомыслящих людей все сходились во мнении, что маги — просто ловкие фокусники, которых не удается вовремя поймать за руку. Разгадать секреты этих — часто роковых — фокусов бралась уйма народу. И всегда безрезультатно.

Запретные бои были, конечно, не единственным, даже далеко не основным источником заработков касты магов. Все знали, что они принимают заказы от криминальных боссов и политических авантюристов. Когда на наведение порчи на людей или предметы, а когда просто на добычу нужных документов или других вещичек. С замками и секретными шифрами маги «дружили» всегда. И почти никогда не попадались. Исключения из этого правила только подтверждали его. Именно поэтому всяческие законы, регламентирующие деятельность касты, принимались без всяких объяснений. И почти всегда — абсолютным большинством голосов. На защиту прав касты поднималась обычно только кучка скандалистов, желающих увидеть свое имя в очередной сводке новостей.

Впрочем, происки законников были еще злом, в принципе, терпимым. Гораздо больше «близнецов» волновали неприятности, проистекающие от заклятых друзей-конкурентов. А также — от собственного шефа. И он, и его соперники были круты и явно недостаточно чтили Уголовный кодекс. Это делало жизнь «близнецов» довольно нервным времяпрепровождением. Мысли об этой особенности своего бытия не давали покоя Арийцу все время пути до Табора, где ему предстояло встретиться с Цыганом, почему-то пожелавшим избавиться от своего «вольво».

Недужный «шевроле» дока Гольдмана свернул с ухоженного шоссе на грунтовый проселок, уходящий в глубь Ржавого леса. Сразу пришлось перейти с автопилота на ручное управление. Кроны деревьев сомкнулись над узкой проезжей колеей, и в салоне кара воцарился сумрак.

Ариец выглянул из кабины и неодобрительно скривился. Казалось, что в лесу царило раннее утро. Тут и там все еще поблескивала роса (или то, что издали казалось росой). Зыбкий туман заполнял впадины и овражки, стлался, маскируя дальние деревья и кустарники. Тени были размыты и как-то неспокойны. Норовили преобразиться, изменить свои очертания.

«А ты чего хотел? — спросил себя Гарри. — На то он и Ржавый лес… За то и любят его таборные маги… И прочая нечисть».

Этот зыбкий пейзаж усыплял, лишал чувства времени. Бейбу пришлось потрясти приятеля за плечо, когда док торжествующе гаркнул: « Ну вот, ребята, и Табор!» Ариец вздрогнул и сосредоточенно уставился на открывшуюся впереди картину.

На широкой поляне сгрудились шатры магов. Казалось, на сонном, все еще затянутом утренней мглой пространстве сошлись несколько бродячих цирков, а циркачи, поддавшись общему сонному настрою, впали в глубокую дрему в своих разношерстных шатрах и палатках, не высовывая носа в сырую мглу снаружи.

Впрочем, по крайней мере, один из обитателей Табора проявил интерес к объявившимся гостям. Это был тощий, словно шест, подпирающий бельевую веревку, и такой же, как этот шест, длинный парень. Наряженный в вывернутую наружу мехом безрукавку, драные шорты и засаленную тюбетейку, он восседал на антикварного вида велосипеде и энергично крутил педали этого самодвижущегося раритета. Парень несколько раз объехал вокруг остановившегося поодаль от шатров «шевроле», закладывая крутые виражи, гримасничая и стремясь заглянуть внутрь салона.

— Любезный! — окликнул его Ариец. — Закурить хочешь?

Велосипедист тут же притормозил, оперся о крышу кара и наклонился к боковому окошку. Гарри щелчком выбил сигарету из пачки и протянул ее длинному парню.

— Где тут найти Цыгана? — осведомился он.

— Цыгана? — задумчиво отозвался парень, выгребая сразу не меньше половины пачки, — Гм…

Он оттолкнулся от крыши кара и снова завертел педали. На этот раз он заложил вокруг автомобиля гостей крутую «восьмерку», держа руль левой рукой и делая пальцами правой характерный жест, понятный всякому в любом уголке Обитаемого Космоса.

— Каков нахал! — возмутился Бейб. — Он еще и бабки с нас хочет стрясти!

— Гоните его в шею! — раздался невдалеке уверенный и почему-то веселый голос.

Нахального велосипедиста как ветром сдуло.

К «шевроле» широким шагом шел коренастый, крепко сбитый, моложавый тип. Не узнать в нем Романа Тикмара — Цыгана мог только тот, кто не видал его ни разу в жизни. Все нынешние гости Табора Романа знали в лицо.

— Гляди, Гонза! — крикнул Цыган вслед удирающему велосипедисту. — Если будешь «шипать» моих гостей, то твой драндулет я надену тебе на твою тупую башку!

Гарри и Бейб торопливо выбрались из «тачки» и двинулись навстречу Цыгану.

— Здравствуйте, ребята! — весело приветствовал их тот. — Так кто покупает мою тачку? А то что-то многовато Јас тут…

Он бросил косой взгляд на Аугусто Рамиреса. Тот ответил ему взглядом не менее неприязненным. Отношения между магам и-индивидуалами и магами таборными были всегда предельно натянутыми. Индивидуалы, как считалось, работали только каждый сам на себя. Таборные маги работали на общак, из которого уважаемые люди, выбранные советом старейшин Табора, распределяли средства среди членов своей общины. Жили таборные по своим древним правилам. Индивидуалы, внешне по крайней мере, были народом вполне цивилизованным и ничем не выделялись среди горожан Ваганты. Их таборные считали отступниками.