Диаспора - Иванов Борис Федорович. Страница 7

— Вот это мне известно, — вздохнул Кай.

— Между тем, — Гвидо щелкнул в воздухе пальцами, — никакого роста наркомании, связанной со злоупотреблением «пеплом», в Федерации, слава богу, не зарегистрировано...

— И с этими данными я знаком... — федеральный следователь пожал плечами. — Но, честно говоря, первое заставляет усомниться во втором...

— Вот именно... — Гвидо повернулся от стола и устремил на Кая указующий перст. — Теперь то, что в сводки вашего управления не попадало: основным потребителем «пепла» являются четыре мафиозные группировки, базирующиеся на Фронде. Это при почти полном отсутствии «пепельных» наркоманов! Такое дорогое удовольствие здешней публике не по карману! Вывод?

— Вывод первый, — Кай почесал нос, — Фронда — всего лишь перевалочный пункт для перевозок «пепла». — Вывод второй — основным потребителем «пепла» является земная Диаспора на Инферне... Это — единственный полностью неконтролируемый канал его вывоза...

— Первое верно на сто процентов! Браво, следователь... — Гвидо снова прищелкнул пальцами. — А вот второе... Это именно то, что предстоит вам расследовать на месте действия. Дело в том, что ваше предположение лежит на поверхности. Но возможны варианты... Варианты, которые вызывают куда как большую тревогу...

— Слушаю вас... — Кай подался вперед, — но разве... Разве в Диаспору землян не внедрена ваша агентура?

— Все как один убеждены, что военная разведка всесильна... — Гвидо неприязненно поморщился. — Поймите, следователь, что нам приходится преодолевать два весьма высоких барьера — контрразведку Фронды и соответствующие службы ранарари. В свое время мы недооценили их оба... И теперь, потеряв далеко не худших наших сотрудников, обжегшись на молоке, как говорится, дуем на воду. Ведь когда мы впервые проявили интерес к тому, что же делается на Инферне с землянами, — те самые шесть-семь лет назад, — наша разведсеть на Фронде была разгромлена до основания. Сами понимаете, это не та информация, которую мы стремились поместить на первые полосы сводок новостей... Кроме того, существуют еще и препятствия м-м... внутренней природы. После всего этого, да и по другим причинам, Директорат настолько боится любого обострения обстановки в секторе, что не способен был утвердить ни одного радикального плана по развертыванию разведработы на Инферне. Они свято убеждены, что можно чувствовать себя в безопасности, имея достаточное количество автоматов разведки на дальних орбитах и десяток-другой коллапс-генераторов на дежурных крейсерах. Кроме того, вся эта история с «пеплом» стала ясна нам всего пару месяцев назад.

— Если все так, как вы говорите, то... — Кай пожал плечами. — То нам предстоит хлебать дерьмо полной ложкой.

— Мы уже хлебаем его... — Гвидо помахал в воздухе листком бумаги. — Корри... Миролюбивые, не способные на убийство корри предъявляют Директорату обвинение в провоцировании на Инферне массовой наркомании.

— Среди людей? — недоуменно воззрился на него Кай.

— В том-то и дело, что они подозревают, что мы травим «пеплом» именно ранарари... — подполковник протянул документ следователю. — Только этот скандал и подвиг Директорат дать санкцию на нашу операцию...

Что-то недосказанное почудилось Каю в словах резидента, но он так и не поймал за хвост это свое ощущение, не смог перевести его в выраженный словами вопрос.

— А разве «пепел» действует на «чертей»? — недоуменно спросил Кай, пробегая глазами строчки меморандума иной Цивилизации.

— А вот об этом вам и предстоит подробнейшим образом поговорить с доктором Кульбахом... — Гвидо аккуратно отобрал листок у Кая и вернул его на место. — Он у нас единственный, кто хоть что-то смыслит в биологии ранарари. Или думает, что смыслит. По правде говоря, какие-то основания для своих заявлений корри имеют — что-то непонятное происходит на Инферне последние шесть лет. По крайней мере план переселения добровольцев на Фронду ими сильно свернут. Или отложен вообще. И те их службы, с которыми мы контактируем, стали вести себя м-м... непрофессионально...

— Барьер, о котором вы говорили, снизился? — предположил Кай.

— В каком-то смысле... Во всяком случае, сейчас возможность успешного внедрения нашей агентуры в Диаспору оценивается специалистами очень высоко... Правда, мафия опередила нас — проложила на Инферну свою дорожку и охраняет ее весьма жесткими методами...

Снова недосказанность тенью мелькнула в интонациях голоса Дель Рея.

— Спасибо. Вы меня здорово утешили... — Кай поднялся с кресла. — Как я понимаю, мне сейчас надо обратиться к доку Кульбаху?

— Да, — Гвидо похлопал Кая по плечу. — Он уже предупрежден и ждет тебя, — подполковник, видимо, решил, что пора переходить на прежнее «ты». — Это в лаборатории на седьмом ярусе. Соответственно — дверь семьсот шесть. Постарайся выжать из нашего профессора все, что он способен объяснить на человеческом языке. Не обращай внимания на некоторые странности дока — на второй год работы здесь они появляются у каждого. А док трубит здесь третий контрактный срок... Когда закончите, возвращайся ко мне — пропустим по рюмке кампари за встречу. По старой дружбе даю тебе пару суток на ознакомление с материалами. А там уж и обмозгуем детали... Я думаю, тебе наши прикидки придутся по душе.

Отдел медико-биологической экспертизы «Эмбасси-2» был образцом порядка и организации. В относительно небольшом объеме типового лабораторного отсека удачно разместились не только шестеро лаборантов, интенсивно копошащихся за пультами довольно сложных установок, но и нечто в виде экспозиции, отражающей современный уровень знаний земной науки о «чертях с Канопуса». Как-никак «Эмбасси» был форпостом земной контрразведки, выдвинутым под самый нос цивилизации ранарари.

Прежде чем зайти в кабинет дока Кульбаха, Кай задержался перед муляжем, изображавшим взрослую особь «черта» — образ скорее собирательный, но снабженный, однако, табличкой: «Ranharari sapiens. Veinshteinii. Возраст предп. 210 земных лет. Пол предп. мужск.».

— Покойный Вайнштейн сам этот муляж монтировал... — произнес за спиной федерального следователя голос с берлинским акцентом. — Разрешите представиться — Эберхардт Кульбах, к вашим услугам.

Обернувшись, Кай узрел перед собой самого доктора Кульбаха, вышедшего из кабинета встречать гостя.

— Санди, — отозвался он, пожимая протянутую ему руку, — федеральный следователь Кай Санди. Вы говорите, что это работа самого Григория Вайнштейна?

— Был он, — продолжил док, задумчиво глядя на ранарари, но имея в виду своего великого предшественника, — гениальный космозоолог, и был он дурак: совершенно неправильно определил и возраст и пол... Особи не более ста. А то, что Григорий Семенович считал вторичным половым признаком, так это — рудиментарное жало... К полу никакого отношения не имеет. Хотя и выглядит внушительно, спору нет...

— Так это э-э... самка? — попробовал уточнить Кай.

Док пожал плечами.

— Если вам попадется человек, который будет утверждать, что знает, как установить пол у ранарари, то пошлите его ко мне. А лучше сразу пошлите к чертовой бабушке. И тех, кто утверждает, что у ранарари вообще есть пол, — тоже. Впрочем, тех, которые скажут, что его у них — у ранарари — нет, посылайте туда же. Биология размножения ранарари — область преинтереснейшая, но совершенно темная...

Доктор помолчал немного.

— Думаю, что у вас не было особенно много времени на э-э... изучение биологии Друзей... Их так называют там — внизу, на Фронде. Друзья. Спонсоры... И, разумеется — «черти». Так вот, если у вас найдется часок свободного времени, я обещаю вам небольшую экскурсию по нашему э-э... музею. Но сначала —деловой разговор. Попрошу в мой кабинет...

Никаких, собственно, странностей за доктором Кульбахом Кай не заметил. Это был невысокий аккуратный немец, склонный, видимо, ко всяческой популяризации собственных научных достижений и, несомненно, страдающий от необходимости работать в условиях строгой секретности. Так что появление — специально для беседы с ним — человека, наделенного доступом к информации, обладание которой было для дока привилегией и тяжким крестом, весьма обрадовало эксперта. Можно сказать — воодушевило.