Мастер третьего ранга (СИ) - Коробкин Дмитрий. Страница 48

— Я помню.

— Все готово, — сказал вошедший подмастерье. — Только ума не приложу, что с Громом делать? Он из люльки, ни за какие пряники не вылезает.

— Пусть сидит, — отмахнулся Иван. — Пока меня отпустило, я буду вести мотоцикл.

— Ты уверен?

— Пока, зелье действует, я прям как новенький.

— А по виду старенький, пожеванный и выплюнутый, — хмыкнул Юра.

— Что-то, ты разборзелся в последнее время, а подмастерье? — улыбнулся Иван.

— Взрослею, — пожал плечами парень, развернулся и вышел.

«Давно ты повзрослел Юрка, — хмуро подумал Иван. — И детства у тебя не было. Не до него тебе было. И я тебе хоть немного побыть ребенком не дал. Эх. А теперь так и вовсе на убой веду. Что за гребаная жизнь?».

— Ты чего поник, мастер? — спросила знахарка.

— Да так, ничего, — натянуто улыбнулся он. — Ну, прощай бабуль. Не поминай лихом, если что.

— Вот дурья твоя башка. Да типун тебе на язык! Ты своего попугая забрать еще должен. Учти, я долго этого глазастого кормить не собираюсь. Так что, до скорого сынок, — сказала она, шутливо грозя узловатым пальцем, но в глазах ее была нескрываемая печаль. — Успеха мастер!

Филин чувствовал, что его оставляют, он ухал, нервно попискивал, дергал клювом металлические прутья и метался по своей переноске. Но мастер не обращал на это внимания.

Он смотрел в выцветшие влажные глаза знахарки и понимал, что мысленно она попрощалась с ним навсегда.

За высоким бревенчатым забором, было необычайно тихо. Конечно не считая карканья множества жирных, черных как смоль ворон, что отъедались на валяющихся, вздутых трупах бешенных.

Беспокойный ветер колыхал высохшие травы. В недалеком лесу куковала кукушка. Полуденный, душный ветер одинаково насыщенно пах, как горечью степных трав, так и затхлой тиной.

Но это пока он дул со стороны реки.

Как только ветер сменил направление, желудок тут же подался вверх. Множество трупов просто отравляло своим смрадом все окружающее пространство. Одним воронам этот запах был совершенно по барабану. Они сновали туда — сюда и устраивали потасовки, за наиболее лакомый кусок мертвечины. Карканье и шелест множества крыльев перекрыли собой даже шум немаленького поселка.

— Вань. Ты еще долго будешь любоваться этим живописнейшим пейзажем? — заткнув нос прогундосил из-за спины подмастерье. — Если я тебя заблюю, то не обижайся. Я уже из последних сил держусь.

— Ты заметил, как необычайно тихо?

— Ага, и вороны поют, соловьями. Поехали, а? — взмолился Юра. — Нет этих психов в обозримом пространстве. Я уже просмотрел. Только эманации сплошные.

— Много? — напрягся мастер.

— Дохрена. Сосчитать? Так. Одна, две…

Иван тронул мотоцикл вперед, распугивая недовольно каркающих ворон, и осторожно объезжая лежащие на дороге уже не один день трупы. Действительно странным казалось то, что они не перерождались. Что же это за зараза такая, что препятствует даже перерождению? А главное, почему этим никто не интересуется? Не исследует? Отгородиться от проблемы высоким забором это да, это конечно хорошо, но на долго ли?

Смрад не покидал их еще некоторое время. Дорога ухудшилась от слова совсем. Точнее исчезла вовсе. Скорость передвижения снизилась до минимума. Держать направление объезжая бесчисленные рытвины, колдобины и глубокие, старые колеи от мотовозов было трудно. Время от времени мастер останавливался, чтобы свериться с картой. А заодно проверить свое состояние и ощущения.

Чувство эйфории прошло, и появились далекие отголоски ноющей боли. Зрение упало до такого состояния, что он не попал бы в золотой с трех шагов, а они еще никуда не доехали, хотя где-то впереди, должен был находиться крупный поселок. Да уж. Мчаться быстрее ветра для спасения Марьи и ее товарок, никак не выходило. А еще напрягало полнейшее отсутствие зараженных.

Солнце начало клониться к закату. Ветер стих и стало невыносимо душно. Но мастер не знал, что душно только ему. Он пытался не замечать нарастающий дискомфорт, дрожь в руках и легкое головокружение. Все мысли были лишь о том, что он должен, обязан успеть. А может он уже опоздал? Вдруг его темноволосую бестию уже доедают обезображенные психи.

Подлая фантазия, сразу — же оформила это в довольно отвратительный и пугающий образ. Иван с трудом справился с управлением, чуть не перевернув мотоцикл.

— Вань, тормози, — похлопал его по плечу ученик. Он остановился, не заглушая движка. — Давай я за руль сяду, а ты пока будешь за окрестностями посматривать? — вставая с мотоцикла, предложил парень.

— Я сейчас даже в быка, в упор не попаду, — показывая дрожь в руках, ответил мастер.

Он достал новый флакончик, и уж хотел вскрыть запаянную воском пробку, но Юра положил на флакон ладонь.

— Вань, не части. Прибереги. Еще не накрыл отходняк?

— Нет. Еще терпимо.

— Тогда давай двигайся. Плохо станет, просто хлопни по плечу.

Юра ехал более осторожно, стараясь смотреть не только на дорогу, но и отслеживать окружающую обстановку. Он спиной чувствовал состояние наставника. Ивану становилось все хуже, и ему было не до осмотра окрестностей.

Вот за широким, но невысоким холмом показалось измятое пшеничное поле, а за ним угадывался высокий бревенчатый забор. Это был тот самый поселок, где они собирались немного отдохнуть. Конечно при условии, что там еще остались нормальные люди.

Попросив прощения за варварство у духов поля, Юра пустил мотоцикл прямо по плесневелым изломанным колосьям.

Гром, по привычке высунувший морду из-за пластикового обтекателя, несколько раз получил по морде колосьями, спрятался за обтекатель и расчихался. Но как говорится, ничто дурака не учит. Буквально через полминуты он повторил то же самое, чем рассмешил, охающего от возвращающейся боли Ивана.

Пришлось покататься вокруг поселка, поскольку заехали с обратной стороны, а въездные ворота были только одни. Остановив мотоцикл у плотно запертых ворот, подмастерье, не глуша мотора, достал пистолет и стал думать, есть ли смысл кричать. Грохот совсем не тихого мотоцикла и так выдавал их на километр вперед.

— Кто такие? — раздался грубый голос над головой.

— Ма… — начал, было, Иван, но закашлялся от витающей в воздухе прели.

— С заречья мы, — ответил Юра. — Заплутали вот. Психи, какие-то на нас засаду устроили. На силу вырвались, — включил он дурачка. — Хозяина моего вона как отметелили. Синяк сплошной. Нам бы отдохнуть и понять где мы вообще? — он, щуря конопатую моську, взглянул на бугая. — А где мы кстати?

— Криничный тут. А ехали то куда? — вопросил тот.

— Знама куда. В столицу.

— Тогда вы нехило заблудились, — хохотнул бугай. — Хорошо, въезжайте. Вроде не бешенные, те так складно не лопочут. Ща откроем. Только ты пукалку разряди, и мне сдай.

— А это еще на — кой ляд? — изобразил удивление подмастерье.

— А на той. Мы вас знать не знаем. Вдруг бандиты какие.

— Хто? Мы? Да вы чо, совсем? — он обратился к Ивану. — Хозяин, может ну его нафиг? В другом поселке заночуем?

— Нет тут других, — крикнул бугай. — Ладно. Пушку можешь при себе оставить. Разряди только, патроны мне на время пребывания сдашь.

— Ладно — ладно. Ты отворяй скорей. Хозяину вон плохо, еле держится.

Створки огромных бревенчатых ворот со скрипом медленно распахнулись. Из них вышел тот самый бугай, в сопровождении не менее квадратных ребят, уверенно держащих в руках самопальные винтовки.

— Ну? — произнес он, подойдя к слезшему с мотоцикла Юре.

— Чо ну? — не понял парень.

— Патроны, — недовольно вздохнул тот.

— А, извиняй. Сейчас. — Парень порылся по карманам, выгреб, все, что было россыпью, отстегнул обойму. — Можно я пустую в пистолет вставлю? Не то насыплется туда мусору, — он понизил голос, чтобы якобы не услышал Иван. — Жуть как не люблю его чистить.

— Валяй, — разрешил бугай, ссыпая патроны и обойму, в емкий подсумок, закрепленный на поясном ремне. — Корчма, — продолжил тем временем он, — закрыта. Сам понимаешь, времена такие, не до нее. Но у нас есть домик гостевой. Один серебром. Медяки тоже берем.