Мастер третьего ранга (СИ) - Коробкин Дмитрий. Страница 84

— Нет, — отплевываясь и утирая кровь с лица ответила та. — Лучше бы я была ранена.

Она тоже зарядила свой автомат, и с остервенением, не жалея патронов, продолжила стрелять по кричащим нечто нечленораздельное безумцам.

Обагрившийся клинок сверкал со скоростью мельничных лопастей во время урагана. Иван рубил налево и направо. Тупая боль лишила его былой скорости и реакции, что чуть не стоило ему остро отточенных вил в подвздошье. Отбив вилы в сторону левой рукой, широким взмахом, сверху вниз наискосок, он перечеркнул, глотку противника, крутнул кукри в руке и, взяв клинок обратным хватом, с треском пробил грудную клетку зараженного в районе сердца. Не обращая внимания на расплескивающего на него кровь, врага, он вырвал из слабеющих рук вилы и тут же метнул их на манер копья в направлении девушек, что совершенно не следили за тылами.

Как метательный снаряд, вилы были так себе, но Иван придал им достаточное ускорение, чтобы они, просвистев мимо девушек, вошли в брюхо подкравшегося безумца, что широко замахнулся косой, дабы одним ударом перечеркнуть обе девичьи фигуры.

Вера взвизгнула, а Настя с полным злобы выражением лица, выпустила в хрипящего урода остаток магазина.

Иван, покачнувшись от усталости, быстрым взором окинул окружающее пространство.

Полынь, обратившись вихрем, иссекла своего врага клинками, и послала пинком в кусты.

Юра, схватив крупного мужика, сплошь покрытого язвами за запястье, резко крутнулся, так что мужика выкрутило, и он согнулся с выпрямленной рукой, а после, оттягивая руку на себя, с силой нанес удар ногой в его челюсть. Раздался противный хруст, голова безвольно мотнулась, и бугай мятым кулем рухнул на дорогу.

Все. Засада была ликвидирована. Почти ликвидирована. Гром возился с последним, истошно орущим зараженным, пытаясь перекусить ему шейные позвонки. Вот, наконец, смолк и он. Гром встал над трупом и стал вертеть головой в поисках нового противника.

Воцарилась давящая на уши тишина. Пылала подожженная Громом баррикада, ветер развивал наброшенное на пустую виселицу черное полотно. На ближайшее густо поросшее мхом, мертвое дерево стали слетаться вороны. Голодное карканье, наконец, нарушило тяжелую тишину.

Огромные, отъевшиеся на мертвечине черные птицы стали нетерпеливо перетаптываться, на замшелых ветках. Но люди не собирались убираться, мешая начать им свой пир.

Покружившись над мотовозом, аспид выбрал наиболее удобную для приземления ветку и, махая кожистыми крыльями, разогнал наглых ворон.

Отдышавшись, Юра принялся за сканирование окружающего пространства. Но в ближайшем десятке метров в округе никого из живых врагов не осталось.

— Блин, растратил все силы, — утирая пот с лица, пожаловался подмастерье, подойдя к Ивану. — Перестарался.

— А зачем ты силой пользовался? — недовольно спросил наставник. — Мог бы и без фокусов обойтись.

— Пистолет заклинило, — пожал плечами Юра. — Да и вообще, должен же я тренироваться?

— Я знаю, где пополнить силы, — заявила Полынь, отирая пучком пожухлой травы, сплошь забрызганный кровью камзол. — Тут не далеко. Мне и самой не мешало бы набраться сил.

— Если это рядом, то давайте, пулей, — решил мастер, глядя на серые лица колдуний, одна из которых удерживалась, от того, чтобы не блевать.

— Иди за мной, — бросила лесавка парню, скрываясь в придорожных кустах.

Юра скрылся вслед за ней, а Иван направился к мотовозу.

Не смотря на всю свою ловкость и сноровку, Юре было трудно поспевать за стремительной лесавкой. Она, будто бы заранее зная оптимальный маршрут, с грациозностью рыси, прыгала с одной кочки на другую. Пробегала по замшелым, поваленным деревьям, скрывалась в нездоровых с виду зарослях тростника, ловко огибала топи. И все это на недостижимой для подмастерья скорости.

Несколько раз ей приходилось возвращаться, подхватывать оскальзывающегося парня, что, не выдерживая ее темпа, то чуть было не свалился со склизкого ствола прямо в топь, то промахивался мимо небольшой кочки, то терял ее в зарослях тростника. Но Полынь ни разу не выразила недовольства. Ее красивое личико, как всегда, было решительным и сосредоточенным.

И вот когда Юра думал, что этой беготне не будет конца, Полынь вывела его на окруженный топями небольшой островок. Больше всего он напоминал огромную, поросшую искореженными, молодыми осинами и ольхами болотную кочку. Присмотревшись, парень заметил, что это поросший мхами, рассыпающийся от старости и вечной сырости бетон. То тут, то там, из густых сплетений корней торчали ржавые, опасно заострившиеся обломки арматуры. Один не осторожный шаг, или неловкое движение и безрадостный исход, на ржавой железке был обеспечен.

Посреди островка стояло старое, со скрученным винтом стволом, дерево. Его густая, крона раскинулась в стороны, где нависая над темными, усеянными ряской водами, а где и вовсе утопала в болоте, обрастая колониями лишайника, грибов, и пучками темно зеленого мха.

На стволе тоже росли довольно странного вида грибы. И только осторожно пройдя по крошащемуся бетону ближе, Юра, понял, что никакие это не грибы. Это были вросшие в ствол человеческие кости.

Разрастаясь и вытягиваясь, дерево, растащило да смешало части человеческого скелета. Теперь берцовая кость торчала из ствола на уровне груди парня, а левая часть черепа, на половину погруженная в кору смотрела опустевшей глазницей с высоты не менее четырех метров.

— Странное дерево, — воздев голову и рассматривая пожелтевший череп, произнес Юра. — Как так кости вросли?

— Это не дерево, — ответила лесавка, возлагая руки на замшелую кору. — Это моя сестра. Ее звали Ольха. А эти кости принадлежат ее паре. Он был человеком.

— Что с ними случилось?

— Он состарился и пришел умирать сюда, на то место где впервые встретил Ольху. Она обняла его, на этом самом месте, и они встретили смерть. Молодая лесавка и одряхлевший воин, они умерли и стали единым целым. Теперь они все, что ты видишь вокруг, — обвела рукой топи Полынь.

— То есть, болото? — хмыкнул парень. — Это ждет нас с Осинкой? — качнул он, головой указывая на покачнувшееся от сильного порыва ветра дерево.

— Да, — помедлив с ответом, тихо ответила Полынь. — Когда ты состаришься, или погибнешь в бою, она примет смерть вместе с тобой, и Мать даст вам долгую жизнь в новом облике.

— Почему, — вздохнул горестно Юра, рассматривая дерево. — Почему она должна умирать? Ведь вы живете долго. Намного дольше людей.

— Ты не представляешь насколько долго, — с грустной улыбкой ответила Полынь. — И мы не должны, но умираем вместе с тем, с кем связаны навсегда. С возлюбленным.

Она посмотрела ему в глаза. Личико лесавки стало печальным, но даже в печали оно было красиво и притягательно как никогда. Юре показалось, что, еще секунда и Полынь потянется к нему с поцелуем. Ее поза, участившееся дыхание, и плеснувшая в него волна энергии, все выдавало ее желание. Но помедлив, она резко отвернулась.

— Это место силы, — тихо объяснила лесавка, обнимая ствол. — Делай как я. Да не стой же ты. Иван ждет. Он и так зол.

— Я не заметил, — удивился Юра, прижимаясь к мягкому мху, что покрывал собою львиную долю ствола.

— Мы для него обуза, — вздохнула она. — Мы его задерживаем. Но он это держит глубоко в себе. Поэтому давай пополним запас сил, и поскорей вернемся.

— Давай, — задумчиво ответил парень. — Но как?

— Расслабься, и повторяй за мной, слово в слово…

Порывшись в рюкзаке, мастер извлек из него очередной флакон колдовского зелья. Его янтарное свечение, притягивало взгляд, переливалось и искрилось за тонким стеклом. Иван замер отрешенно смотря на лежащий, на раскрытой ладони флакон. Его лицо все больше мрачнело. Цветные разводы сходящих синяков, стали выразительнее на хмуром лице, а серые глаза утратили блеск и замерли в одном положении. Он отстранился от мира и не слышал тихий разговор, устроивших помывку колдуний.